Отправлено: 19.09.10 00:27. Заголовок: Trop de notes!© (Coquelicot)

Мини-фики, они иногда тоже получаются...

http://aktivnoe.forum24.ru/?1-14-0-00000243-000-0-0-1284139420<\/u><\/a> - тут можно что-нибудь сказать.

 Отправлено: 19.09.10 00:29. Заголовок: Название: Сенбернары..

Название: Сенбернары
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, Gen, Angst, Songfic
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Авторское: Катя, милая, прости... Я знаю, что для тебя это очень-очень тяжело. Но... так написалось.

~ ~ ~

Сенбернары, ты знаешь, недолго живут…
Одного в жизни любят и только к нему,
а после – с ним вместе попадают
в рай…

(Диана Арбенина)

- Жень, да не в этом дело, ты пойми! Ты хотя бы знаешь, что ты ни разу, слышишь меня, НИ РАЗУ не говорила мне о том, что любишь меня?
- Да прямо-таки?
- Вот я не слышал!
- Как и я, Воронцов!
- От Воронцовой слышу! Что же ты такая истеричка…
- Невыносимый… - прошипела Женька и, забравшись на диван с ногами, уткнулась носом в мягкую спинку софы: переживать. Денис сквозь зубы чертыхнулся на так некстати завопивший телефон и ушёл в коридор разговаривать. Когда он вернулся, молодая супруга по-прежнему сидела на диване и молчала, лишь иногда медленно поводила плечами, словно что-то на них давило и мешало Женьке сидеть удобно.
- Жень, слушай, тут такое дело… в общем, есть у меня в Уфе друг. Генка его зовут. Чудеснейший парень, положительный во всех отношениях, не пьёт, не курит, на велосипеде катается, готовит так, что пальчики оближешь!
- И ты хочешь такому золотому человеку отдать свою истеричную жену? – Женя чуть повернулась и уставилась на Дениса слегка покрасневшими глазами. – Или, может, сам от меня к этому чуду природы уйдёшь? А вот фиг тебе, раз я истеричка, буду вести себя соответственно и развода не дам.
- Жень, да прекрати… - Воронцов устало присел на диван рядом с девушкой и потёр глаза, как после долгого сна. – Генке срочно в Москву нужно ехать, а денег на гостиницу нет. Можно, он у нас поживёт? Три недели всего, поверь, такому человеку доверять можно.
- Пусть живёт, чего уж… может, постыдишься законную супругу при посторонних истеричкой называть.
Денис хотел было взорваться, но передумал. Махнул рукой, благодарно коснулся Женькиного плеча и ушёл перезванивать своему приятелю. Через пару минут он заглянул в комнату и с каким-то странным смущением позвал:
- Женька…
- Ну что ещё?
- Только это… Генка не один приедет.
- С девушкой? – предположила Женя. Воронцов покачал головой и всем телом подался назад, в коридор, чтобы в случае чего было, куда убегать.
- С собакой.

* * *

Геннадий оказался симпатичным, очень стеснительным парнем с двумя метрами роста и бритой наголо головой. А его собака – великанских размеров сенбернаром с восхитительным именем Нафаня и очень добрыми и умными глазами цвета переспелой черешни. В холке Нафаня доставал Жене почти до пояса, поэтому девушка, увидев пса, как-то резко побледнела и сделала шаг назад.
- Наф, это свои, поздоровайся! – велел Гена. Нафаня тут же сел, тихо гавкнул и протянул Жене лапу. Денис едва заметно усмехнулся, а его жена поняла, что, оказывается, всю жизнь мечтала именно о такой собаке. Она выпросила у Гены разрешение гулять с Нафаней и теперь чувствовала себя так гармонично, как не чувствовала даже в первый день после свадьбы.

* * *

Женя с Денисом продолжали ругаться, но делали это уже реже и неохотнее. Было и лень, и неудобно перед Геной, который, казалось, являлся воплощением добродетели и смирения. Как бы ни сердилась Женя на Воронцова, в присутствии Гены она не могла сказать мужу даже привычного «дебил», даже на ухо прошептать не могла. Было стыдно. А если супруги всё-таки срывались друг на друга, то юноша очень спокойно и с улыбкой окликал их:
- Ребята, ну вы чего, снова на пустом месте шумите…
Гена часто улыбался. Он очень любил жизнь и всегда находил в ней повод для радости, причём спешил этой радостью делиться с окружающими. Он приносил в дом цветы, раскладывал красиво фрукты в вазочках, предложил Денису перекрасить балкон и неустанно делал Жене комплименты. А как он общался с Нафаней!.. Будто это был не пёс, а живой человек, как минимум – родной Генкин брат.
- Вот у кого бы любви поучиться… - пробормотал как-то Денис, глядя, как его приятель расчёсывает густую шерсть сенбернара огромной деревянной расчёской и что-то вполголоса рассказывает Нафане. Пёс положил голову Генке на колени и смотрел на него с нежность и какой-то затаенной печалью. Сейчас можно было хоть в голос кричать, хоть стучать на барабанах – Гена и Нафаня даже не шевельнулись бы. Они находились в своём мирке, где место было только Собаке и её Человеку.
- А что, люди любить не умеют? – зачем-то огрызнулась Женька и тут же пожалела об этом. Денис грустно посмотрел на неё и ничего не сказал. Девушка тоже притихла и снова посмотрела на Гену. Его силуэт будто бы мерцал, светился, словно юноша сидел перед большой горящей свечой. Жене это показалось странным и даже немного жутким.
- А почему у него нет девушки, у Гены? – тихо спросила она у Воронцова.
- Они расстались. Точнее, Ульяна его бросила, ушла к другому…
- Ну и дура! – искренне возмутилась Женя. – Такой клад ещё поискать нужно!
- А чего искать, здоровых людей тоже много…
- В смысле, здоровых? – удивилась Женя. Воронцов посмотрел на неё долгим медленным взглядом, Женя поёжилась под этим взглядом и сообразила вдруг, что даже не знает, зачем Гена приехал в Москву и куда он ездит каждый день по утрам…
- А… чем он болеет?
- У Генки лейкоз. Хронический.

* * *

- Ребята! – Генке было очень тяжело улыбаться, но он всё-таки улыбнулся. Не мог не улыбаться, это было у него в крови вместе с жуткой болезнью. Юноша протянул Денису руку, шевельнул голубой проводок от капельницы и поморщился. Но тут же заулыбался вновь. – Как здорово, что вы пришли… Жень, я уже почти забыл, какая ты красавица, ну как же Деньке повезло с тобой! Ребята… а как Наф поживает?
- Ждёт тебя, скучает, но кушать я его заставляю! – отрапортовала Женя и присела на стул. На Генку было больно смотреть, хотя девушка изо всех сил гнала из головы страшное слово «лейкемия». А когда парень спросил про пса, в глазах его отразилась такая тоска, что даже у Дениса в глазах защипало. Так же щипало вчера вечером, когда Нафаня внезапно подошёл к балкону, сел у двери и заскулил. Женя с Денисом успокаивали сенбернара, угощали его строго запрещёнными конфетами; Женя плакала и обнимала пса за шею, приговаривая:
- Нафаня, милый, ну потерпи, скоро Гена приедет, он тебя не бросит, не оставит, он же тебя любит… любит…
- Он тебя любит, Ген… - пробормотал Воронцов. – И ждёт. Очень ждёт, так что ты… давай поправляйся скорее.
- Конечно, ребята! – со слабой улыбкой кивнул Генка своей бедной обритой головой. – Как же я Нафа-то оставлю!

* * *

Денис даже не сразу смог увезти жену из больницы. Женька упала на скамейку в больничном скверике и разрыдалась в голос. Плакала она долго, громко и страшно, будто уже никогда не сможет успокоиться. Воронцов сел рядом, крепко-крепко сжал ладонь девушки своей и зажмурился. Тоже крепко. До оранжевых вспышек под веками. А потом Женькиной рукой вытер слёзы со щёк.
- Как же теперь…
- Генкин отец приедет.
- Заберёт Генку?
- В Уфе вся его семья… - от этого слова в горле стало невыносимо горько. – Им же… навещать… захочется… а в Москве у него только ты да я… были.
Женя застонала отчаянно и снова опустила голову.
- Я тебя люблю, Женьк… - прошептал он, входя в лифт. Женя судорожно вздохнула и дёрнула рукой, которую Воронцов по-прежнему крепко сжимал.
- Нафаня, ко мне, мальчик! – слабо позвала Женя, войдя в квартиру. Ответом ей была режущая уши, какая-то ватная тишина. Женька оглянулась на Дениса и прошла в комнату. И буквально через две секунды вышла обратно, почти бегом пересекла прихожую и всем телом прижалась к Воронцову.
- Жень, что ты?..
- И Нафаню он… отец… заберёт… они же с Генкой друг без друга не могут, никогда не могли… Денис, не оставляй меня, пожалуйста, никогда не оставляй, я тоже без тебя не смогу, никогда не смогу…
Денису вдруг показалось, что у них с Женей одно сердце на двоих. Оно плакало, билось очень сильно и с каждым ударом словно перелетало из одной грудной клетки в другую. Туда – обратно. Туда – обратно.

29 апреля 2010

 Отправлено: 23.09.10 08:23. Заголовок: Название: Романс Ав..

Название: Романс
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, Gen, Angst, Songfic (Сплин "Романс")
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Авторское: Таня, родная моя. Пожалуйста, разреши мне поздравить тебя с Днём рождения и сказать, как сильно, как крепко-крепко я тебя люблю. Красивых слов я говорить не умею, но знай, пожалуйста, что я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Это самое-самое главное.

~ ~ ~

И лампа не горит.
И врут календари.
И если ты давно хотела что-то мне сказать,
то говори…

«Мой» парень, «моя» девушка… откуда в людях это чувство собственности? Ещё в детстве мама учила: не моё, а НАШЕ.
Наше, ваше…
Ты – не моя девушка. Моё – только сердце, которое медленно стучит по рёбрам, как таран: бух, бух, бух… Чего хочет моё сердце? Вылезти из этой клетки и посмотреть на человека, из-за которого оно внезапно перестало качать кровь? Если вылезет, то я умру, сердце понимает и поэтому долбится в грудную клетку лениво, сонно долбится.
Может быть, я уже умер?
- Денис, ну почему же ты ничего не ешь!
Людмила Сергеевна меня почему-то всегда любила. Наверное, потому что всегда мечтала о сыне и видела, как я отношусь к её дочке… Я благодарю, накладываю себе в тарелку какого-то салата. Сегодня праздник. Ты приехала.
- Эдвард, а чем вы планируете заниматься в России?
- О… - примчавшийся сразу вслед за тобой некий Эдвард робко улыбается. Мне хватает сил даже наклониться к тебе, благо ты сидишь рядом, и прошипеть:
- Переведи ему вопрос!
- О… - ты улыбаешься точно так же, как он. Смущённо. Неуверенно. А в глазах плещется такое отчаянное желание оказаться от нас всех как можно дальше, что я мог бы утонуть в этом желании. Только мне надо уже отучиваться нырять в твои глаза, забывая при этом вдохнуть. Теперь я запросто могу там захлебнуться. Теперь ты меня не спасёшь.
Очень странно слышать твой голос, произносящий чужие слова. Твоя семья умиляется красивому произношению, мне уже надоело выдавливать из себя улыбку, как остатки майонеза из пакетика. Я смотрю на тебя в упор, имея на это полное право: я обязан тебя запомнить. Всю, целиком. Навсегда.
Твой Эдвард произносит что-то такое, отчего Людмила Сергеевна и Галя ахают и резко ставят свои бокалы на стол, а ты вздрагиваешь всем телом, будто он тебя ударил. Смотришь на однокурсника, потом на меня… нет, Женя, нет, это не я тебя ударил! Пытаюсь прочитать в разом потемневших зрачках, как именно ты меня сейчас убьёшь. Эгоистично хочется смерть лёгкую и незаметную, как укус какого-нибудь ядовитого насекомого. Уколет иголочкой – и я просто усну…
- Женька…
Васнецовы-Васильевы смотрят на тебя, на Эдварда и почему-то на меня – с жалостью. Терпеть не могу, когда меня жалеют. Терпеть не могу тишину. Я вообще не трус, армия вообще, кажется, убила во мне такое чувство, как страх… но эта тишина меня пугает. К сожалению, я ещё не умер. Было бы легче сейчас.
- Извините, я, наверное, пойду.
Ты, Воронцов, дебил.
Я это теперь точно знаю.
Меня никто не остановил, что-то пробормотал вслед Эдвард, а я вдруг вспомнил, что чёрт знает сколько времени не брал в руки гитару. Значит, этим и займусь… вот только постою у входной двери в квартиру Антонины Семёновны, вспомню, что ключ остался у Веника…
Точно дебил.
И ключа нет, и жилья нет, и тебя нет. Ничего у меня не осталось.
Стою на лестничной площадке, слушаю, как сердце всё ещё не оставляет надежды выбраться из тесных рёбер на волю.
- Ну-ка пропусти…
Раньше ты меня попросту отпихивала, если я стоял на твоём пути, а теперь ты тихо ждёшь, когда я сделаю шаг в сторону. Хотя ты, конечно, знаешь, что я его сделаю и позволю тебе отпереть дверь. Позволю взять себя за руку, провести в тёмный коридор и позволю промолчать, когда ты прикрыла створку, оставаясь при этом в квартире.
А теперь я позволю уже себе – обнять тебя, когда ты крепко-крепко прижмёшься ко мне и сцепишь пальцы «замочком» на моей спине.
- Эдвард ждать не будет?
- Ему мама, папа и сёстры всё объяснят. Слушай, я вот приехала, а мы с тобой даже не поздоровались толком… Привет, Воронцов.
- Привет.

Мы будем счастливы теперь.
И навсегда.

21-23 сентября 2010

 Отправлено: 23.09.10 15:19. Заголовок: Название: Осеннее, д..

Название: Осеннее, дождливое, до нерва петербургское.
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, Gen, Angst, в какой-то степени POV, Songfic (Ночные снайперы "Бумерангом")
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG-13
Саммари: никакого США, нет-нет-нет, и в природе не существует такой страны.
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Авторское: В продолжение банкета я теперь хочу сказать о себе. РОВНО ГОД НАЗАД я пришла на форум и увидела в теме фиков обновление. Фанфик неизвестный, автор - тем более, но у автора был мой основной ник, и это меня, честно говоря, напрягло... Подумала ещё, что нужно было изначально так при регистрации называться, а не выпендриваться.
С первых же строк фанфик из разряда "неизвестных" перешёл в разряд "любимые", а автор забрал себе мой мозг навсегда. Саша, если сейчас (или когда-нибудь потом) вздумаешь вернуть его обратно - обижусь, ей-Богу, обижусь! Не смей! Моему мозгу у тебя хорошо и благостно.
"Бумеранг" - фик, который изменил мою жизнь самым коренным образом. Он со мной везде уже целый год, и дай Бог, чтобы так оставалось и дальше. Без него я уже совсем-совсем никуда.
Ёж, ты потрясающая. Ты в самом деле ПОТРЯСАЮЩАЯ.


~ ~ ~

Предельная осень гуляет по Питеру.
Встретить тебя да и поговорить бы.
Нам, смущаясь, столкнуться холодными лбами –
И чтоб заискрила земля между нами…
И чтоб по мостам – до изнеможения,
И чтобы всю ночь – глубина и скольжение,
И не расставаться так суток на трое…
И чтобы рефреном: нас двое,
Нас двое,
Нас двое,
Нас двое…

Если бы рядовой Воронцов знал в свой день рождения, что осенью он уйдёт в армию, он бы загадал другое желание (а не новый усилок), задувая пламя девятнадцати свечей на праздничном торте. Но сейчас уже поздно рассуждать на эту тему. Он отслужил уже почти два месяца, и что самое странное в сложившемся положении – Дениса всё устраивало. Ни с одним из ужасов, о которых рассказывают по телевизору и из-за которых так переживала мама, он пока не встретился. Часть была хорошая, командиры – справедливые, а «деды» - свои в доску ребята, не делавшие почти никакой разницы между новобранцами и без пяти минут дембелями.
В увольнение многие солдаты ездили в Петербург, Воронцов повадился кататься с ними. В северной столице он ранее был только один раз, на экскурсии со своим тогда ещё аж восьмым классом. И естественно, города совсем не помнил… а коль скоро заслужил увольнение, может гулять и отдыхать, почему бы не провести повторную экскурсию самому себе? Если что-то особенно заинтересует, всегда можно позвонить Андрюхе, он человек образованный и обязательно расскажет, что нужно смотреть в Санкт-Петербурге там-то и там-то.
Такими темпами Денис очень скоро в Петербург буквально влюбился. Он, казалось, мог бы бесконечно долго бродить туда-сюда по Невскому или Лиговскому, заходя во все дворики подряд и рассматривая, как острые углы крыш делят низкое небо на лоскутки. Лоскуток – над этим двором, лоскуток – над соседним… а большой кусок влажной серой ткани растянут над Невой и постоянно поливает реку дождём, втихую черпая воду из всех каналов города. Воронцов даже думал иногда, что там, наверху, за лоскутами – свой Петербург, и если жизнь на планете когда-нибудь перевернётся вверх ногами, то теперешний город станет небом, а в тот, что над ними, переселятся люди. Хотя, может, там и жители свои… и тоже гуляет по проспектам и набережным какой-нибудь одинокий солдатик, отчаянно скучающий по маме, другу Венику и девочке Жене. Женя – не подруга… а кто она такая, Воронцов и сам не знал. Точно он знал только то, что без Жени ему живётся тяжело и невесело.
А казалось бы, знакомы всего полгода…
Заблудившись как-то на Кавалергардской, Денис свернул не туда, прошёл мимо Таврического сада, мимо красивого дома с тёмно-кремовыми стенами, будто присыпанными корицей, и вышел на набережную. Названия этой набережной рядовой Воронцов не знал, но она ему очень понравилась: прямая, светлая и совершенно пустая. Хотя последнее как раз не очень удивляло: мало кто будет гулять под холодным, несильным, но очень противным дождём. А Денису было в самый раз. Он шёл и шёл, рассматривая Неву. Вода в этой реке была какая-то совершенно другая, не речная… может быть, потому что Нева напивается своей водой из ледяной Балтики? Из-за ветра и дождя волны покрывались сеткой ряби, будто кожа человека – гусиной кожей от холода. Строгие гранитные берега, сдерживающие реку, придавали воде особенно серебристый и густой цвет, и Воронцов вдруг понял, где он уже видел это сияние. Точь-в-точь так же серебристо и холодно сверкают Женькины глаза, когда она сердится или волнуется. Такими же «невскими», мокрыми от слёз глазами она смотрела на Дениса, когда он обещал ей «служить хорошо, слушаться командира и звонить всегда-всегда-всегда, даже после отбоя».
Как бы ни любил Денис Петербург, ему не нравилось, наскучивало гулять по городу в одиночку. Вот если бы Васнецова… Закончится служба, он приедет в Москву, возьмёт эту невозможную девчонку в охапку и привезёт прямо сюда, на набережную, где ветер пробирается к плечам и шее даже через плотный воротник, а за твоей спиной стоит печальная Анна Андреевна Ахматова и безмолвно смотрит на противоположный берег Невы, как и смотрела семьдесят лет назад.
- Молодой человек, извините, а вы не подскажите… Воронцов! Ты что, нарочно?
- Это кто ещё нарочно! – замирая от счастья и всё-таки чуть-чуть не веря, отозвался Денис. Он гладил Женю по спине, ощущая ладонями замшевую теплоту куртки, а Васнецова всем телом прижалась к бывшему напарнику и тихонечко вдыхала запах сырости, табака и белого хлеба.
- Что ты тут делаешь?
- Я в увольнении, а вот ты…
- А я с Дашкой и Веником, за компанию… - девушка отошла в сторонку, придирчиво оглядела Воронцова со всех сторон и удовлетворённо кивнула; потом облокотилась на гранитный парапет и стала смотреть на воду. Денис встал рядом, одной рукой обнимая Женю за плечи и будто защищая её от ветра.
Ветер, впрочем, сразу же утих. Нева успокоилась и величаво повела свои волны, как нянюшка ведёт послушных детей. Даже дождь уже не доставлял неудобства, он легко накрапывал, украшая светлые Женины волосы паутинкой из прозрачных капелек. И Воронцову снова пришла в голову странная мысль, на этот раз о том, что Петербург за все годы настолько привык разводить мосты и делить своих обитателей «на два берега», что иногда ему становится просто стыдно, и он вот так приводит людей из разных городов на одну и ту же набережную. Чтобы исправить свою ошибку, извиниться и свести этих людей вместе.

23 сентября 2010

 Отправлено: 25.09.10 13:16. Заголовок: Название: Бессонница..

Название: Бессонница
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, Gen, Angst, в какой-то степени POV
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Авторское: Автор лёг в час ночи.
Заснул в три часа ночи.
Проснулся в четыре часа ночи.
Поплёлся на кухню и вопреки своим предпочтениям выпил рюмку водки.
Попытался уснуть.
НИ ФИГА НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ.
И если будут и дальше сниться такие сны, то и не получится... зато будут писаться подобные миники. Значит, не всё так плохо...

~ ~ ~

Скрытый текст

Пить по ночам нельзя. Петь по ночам нельзя. И танцевать без музыки тоже почти нельзя. Можно смотреть в окно. Можно смотреть кино. Можно глаза зажмуривать, только внутри темно. Пить по ночам нельзя. Будешь потом рыдать. Только уткнуться некуда, кроме как в свой рукав. Есть по ночам нельзя. Всяческая еда, не принося спокойствия, переползет в бока. Петь по ночам нельзя. Нот-то нет в темноте. Ноты - на то и ноты, чтоб избегать темнот. Ты тут поешь-поешь, ноты не те, не те, да и слова не те, если не мимо нот. И танцевать нельзя. Снизу соседи спят. Сверху соседей нет. Сбоку соседи есть. Вот и сиди, сиди. Весь с головы до пят тихий, простой, пустой - даже не факт, что весь. Быть по ночам нельзя. Воздух вокруг таков, что раствориться проще, чем не раствориться там. Можно слушать. Сверчок. Четкий стук каблуков где-то по площади. Можно гладить кота. Можно задернуть ночь. Можно огонь зажечь. Слушать, как лифт ползет, крадучись, к этажу. Слушать, как гулкий ветер перебирает жесть, как потирает лапки древоточащий жук. Можно гладить кота. Можно гладить белье. Можно взбивать подушку, нет, не мычащим "ты". Можно смотреть в окно. Кто-то в ночи поет. Кто-то тоже боится, видимо, темноты. Мама твердила: "Спи". Или придет Кащей. Бука, Баба Яга, Оле и Олин брат. Я собрала рюкзак, полный нужных вещей, если что, расскажу, что я решила брать. Спать по ночам нельзя. Трижды налево сплюнь. Если уснешь - не вынырнешь, слишком там хорошо. Я собрала рюкзак. Я по ночам не сплю. Двадцать два года жду, чтобы хоть кто пришел. (Алина Кудряшева)

Сколько Женя себя помнила, кошмары ей снились почти что с детства.
Видимо, сказывалось вечное напряжение и усталость от бесконечных тренировок. Нормальные люди, отзанимавшись всласть, падают на подушку и засыпают, как под тройной порцией афобазола, Васнецова же, растревожив свой организм, до рассвета ворочалась с боку на бок, пытаясь хотя бы чуть-чуть подремать.
Сначала кошмары были отвлечённые, детские, какие-то… несерьёзные, что ли. Женька их даже не запоминала, помнила только, что было СТРАШНО. Но можно было сесть на кровати, обхватить колени руками и немного покачаться взад-вперёд, убеждая себя: ты что, глупая, это всего лишь сон.
Глупость увеличивалась с каждым прожитым годом, а сны приходили теперь серьёзно и располагались основательно, как у себя дома. Они включали старенький кинопроектор, выбирали слайд поярче и начинали показывать Женьке самый настоящий приключенческий фильм, который смотреть было колоссально интересно и занимательно. И так незаметно в этот фильм входила какая-то жуткая, убийственная сюжетная линия, так незаметно начинало происходить что-то отвратительное, что Женька далеко не сразу понимала: нужно проснуться. Нужно как можно скорее проснуться. Самое подлое в этих кошмарах было то, что они не пугали. Они давили на психику, подло, исподтишка, с удовольствием разрешая девушке спать до самого звонка будильника. А когда резкая мелодия заполняла своим звоном всё пространство раннего холодного утра, Женя вздрагивала, просыпалась и две-три секунды лежала, думая: как же теперь с этим жить. Потом обычно приходило медленное, толчками, осознание, что всё, что ей показывали, - неправда… вымысел… игры подсознания… да к чёрту такие игры! В этих снах действия и голоса людей звучали едва ли не чётче и ярче, чем в реальной жизни. Легче было не поверить в ту самую жизнь, чем в кошмар, увиденный ночью.
Были ещё ужасы извращённые. Такие, после которых не хотелось просыпаться вовсе. Такие, что Женька потом полдня ходила, глотая непрошенные слёзы и разглядывая повседневную жизнь: Господи, как же тут всё… неправильно. Как же нужно, чтобы всё поменялось и стало так, как было во сне.
После ухода Дениса в армию сны достигли пика своей реалистичности. Пару раз Женьку будила испуганная Галина Сергеевна, услышав, как плачет во сне её старшая сестра. Умная Галя советовала Женьке пить ромашку или пустырник, и Женька – кто бы мог подумать! – даже заваривала себе полезные травки, наивно, по-детски надеясь, что настои целебной растительности будут иметь надлежащий им эффект. Когда в очередную ночь Женька с криком подскочила на кровати, а Галина Сергеевна быстро протянула сестре кружку с тёплой заваркой ромашки, девушка залпом осушила ёмкость и в сердцах запустила чашку через всю комнату.
- Поскорее бы я на смерть успокоилась! Не могу больше на это смотреть!
Жизнь, наверное, Васнецовой была ещё очень нужна… а вот со сном судьба сыграла злую шутку. Приехавшая в Нью-Хейвен и устроившаяся в общежитии Женька очень долго не могла привыкнуть к «уехавшим» далеко в сторону часовым поясам, поэтому ночами она выходила в коридор, дабы не мешать соседкам спать, и тихонечко сидела на подоконнике.
Спать хотелось, но редко. Да даже если и хотелось, Женька теперь не могла этого делать… плюс ко всему, ещё и боялась. Сильная, взрослая, разумная девушка до истерики боялась лечь и закрыть глаза – вдруг эти кошмары сумели следом за «хозяйкой» перебраться через океан и теперь только и ждут подходящего момента…
Теперь можно было хоть всю ночь сидеть и смотреть на улицу сквозь кружевную плёнку запотевшего оконного стекла. Можно рисовать на этом стекле узоры до тех пор, пока палец не замёрзнет. Можно слушать таинственные шорохи, кажется, где-то в самой стене здания.
Женька бесшумно бродила по этажу, иногда сидела в комнате отдыха и наблюдала, как, мигая, старается осветить всё большое помещение одна-единственная лампочка дневного света. Иногда было слышно, как лампочка еле слышно звенит, будто обиженный жизнью комар. Женьке казалось, что лампочка тоже хочет спать, а её заставляют работать и ночью, потому что нельзя оставлять здание совсем без освещения.
Наверное, в итоге Женька просто забудет, что такое «сон». Днём и вечером она выключалась – не засыпала, именно выключалась, выпадая из жизни на пару часов, просто лежала, свернувшись калачиком, на диване. Сны пытались пробиться сквозь плотную стену вечерней дрёмы, но у них это получалось плохо и далеко не всегда. Через некоторое время Женька поднималась, умывалась горячей водой и пила кофе, – чашку за чашкой – чтобы привести себя в чувство. Получалось опять-таки плохо.
А ночью нужно было снова занимать свой пост на подоконнике и слушать, слышать, думать… ждать. Женька очень ждала, когда же, наконец, наступят государственные праздники, когда никто не работает и не учится. Тогда она поедет домой, куда обязательно в то же время вернётся Денис, возьмёт его за руку и попросит:
- Полежи со мной, пожалуйста. Я так устала. Я очень давно не спала.
Рядом с ним она обязательно отдохнёт. Денис же никому не разрешит её обидеть.

25 сентября 2010

 Отправлено: 30.09.10 15:45. Заголовок: Название: У меня всё..

[hideguest]Название: У меня всё хорошо
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, Gen, POV
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Авторское: Просто СТС, просто ситком, просто три года. Просто НИЧЕГО БЫ НЕ БЫЛО, если бы не это "просто".
Спасибо.


~ ~ ~

[right]Посмотри вокруг себя:
Этот мир – он для тебя!

(Балабама «Будет всё хорошо»)[/right]

У меня всё хорошо.
Я даю вам честное слово!
Денис говорит, что не нужно жить с оглядкой на прошлое, потому что будет трудно делать шаги вперёд. Я согласна с ним. Я вспоминаю то, что было давно, только поздно вечером, когда в самом деле заканчиваются все дела и можно не бояться споткнуться.
Моя жизнь перестала быть скучной, когда мне исполнилось пять лет. В этом нежном возрасте родители записали меня в секцию художественной гимнастики. Я не знаю, почему мамо-папин выбор пал именно на третью дочку, хотя Даша вроде тоже с самого детства любила подвижные игры и с удовольствием бросала во дворе мячик, чтобы я его ловила. Однако спортсменкой решено было сделать именно Женю…
Я не пожалела, честно. Я была по уши влюблена в скорость, в победы и даже в поражения, в азарт. Мне очень нравилось верить в себя, ещё больше нравилось, когда верили в меня близкие. Своими достижениями я «тренировала» родных, приучала их к тому, что Женя Васнецова – победительница.
Мне нравилось быть «старшим братом» для маленьких сестёр, я нисколько не обижалась, когда Пуговка шутила, что когда-нибудь будет ждать меня из армии. Первый год занятий в футбольной секции наш капитан обращался к команде:
- Пацаны! – потом замолкал и смущённо добавлял: - И Женька.
Только время было дорого и его было мало. Поэтому – пацаны. Мы все были пацанами, и я тоже, и мне нравилось такое положение вещей. Я была своей (или «своим»), меня любили. Мне было хорошо.
Потом Женька пытался отучить меня всегда и везде добиваться пьянящего ощущения победы. Ему это почти удалось… тогда я обижалась на него, злилась, а теперь думаю: была глупая. По-своему Женька был прав, ему всё-таки хотелось встречаться с девушкой, а не с вратарём районной сборной. Даже отъезд Захарова в Англию (а впоследствии его возвращение) научили меня чему-то, сама толком не пойму, чему. Наверное, я стала больше ценить то, что у меня есть. Фундамент под мой собственный мир наконец-то был заложен – можно было приступать непосредственно к строительству.
Сейчас вспоминаю, как в один из вечеров я пришла домой особенно взбешенная поведением этого самоуверенного дебила. Воронцов портил мне нервы уже третью неделю; уже третью неделю я ловила себя на сильнейшем желании разбить об эту неглупую кудрявую голову какую-нибудь вазу.
- Что случилось, Жень? – спросила у меня тогда Пуговка. Я пролила кипяток мимо чашки, ошпарив руку, но ругаться при младшей сестре себе не позволила, поэтому только коротко ответила:
- У меня всё хорошо.
Я теперь соображаю, что у меня в самом деле всё было хорошо. Это была вроде как разминка перед стартом; подготовка к тому, что дальше будет ещё лучше. А так же к тому, что я это далеко не сразу пойму…
Из трёхсот пятидесяти шести дней в году я примерно треть провожу в воздухе. За двадцать шесть месяцев я облетела почти полмира, начиная США и заканчивая Уфой… а может быть, ей и начиная. Я редко вижу своих родителей, своих сестёр (кроме, пожалуй, Маши – фильмы с её участием я смотрю даже на экранах на борту самолётов) и маленького братика. Мой племянница Алёнка ревёт белугой, когда я пытаюсь взять её на руки, – боится незнакомой тёти. Вот к Денису она идёт с удовольствием – да какое там идёт, она бежит к нему со всех ног, обнимает за шею и ласково говорит «Люлю Деню!». Воронцова вообще обожают дети, и это, слава Богу, взаимно.
- Дамы и господа, наш самолёт приземлился в аэропорту «Шереметьево»…
Я аплодирую пилоту, а потом прячу в сумку плеер и наушники. Здравствуй, Шереметьево, и сразу же – до свидания… до нескорого свидания, может быть, увидимся теперь только года через полтора. Сегодня вечером я скажу Денису, что хочу назвать нашего сына Олегом…
С нами со всеми очень много чего произошло. И благодаря этому всему мы сейчас очень-очень счастливы.
Воронцов замечает меня в толпе, отчаянно машет герберами и посыпает всех проходящих мимо людей разноцветными лепестками. Я подхожу, забираю цветы и сжимаю его горячую ладонь.
- Привет, Женька. Как ты?
- У меня всё хорошо.

[right]30 сентября 2010[/right][/hideguest]

 Отправлено: 05.10.10 16:26. Заголовок: Название: Мы Автор:..

Название: Мы
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, POV, Angst, Songfic (Para-mi "Мы")
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Авторское: "...мы - это когда один поцелуй в ключицу больнее удара."(с)

~ ~ ~

На улице – кофе и Питер. Терпи.
Там выныривают из метро красивые и далёкие, берут друг друга губами за губы, губами за пальцы… смеющиеся, милые, цветные. А ты только и можешь: стоять с ними рядом, беспомощно улыбаться – у тебя нет таких губ…

Я приезжаю в Петербург на переговоры, проклиная командировки и ледяной ноябрь. Я приезжаю в Петербург, чтобы простудиться, в сотый раз заболеть гриппом и тобой. Ты почему-то всегда находишься, когда я в городе, ты обязательно пройдёшь в те же восемнадцать-ноль-пять по Литейному и обязательно пройдёшь мимо, чтобы потом споткнуться, оглянуться и тихо позвать:
- Женька!
Я приезжаю в Петербург, чтобы вздрагивать от твоего голоса так, как ни разу не вздрагивала, слушая радио. Ты-там и ты-тут – это два разных Дениса. Ты-тут – повзрослевший и похудевший, зовущий меня пить жидкий кофе в маленькое кафе.
Я приезжаю в Петербург, чтобы пытаться отогреть замёрзшие ладони о чашку и смотреть, как мерцают при свете электрической лампочки седые волоски в твоей причёске. Я вспоминаю, что мне – двадцать шесть, тебе – двадцать восемь. Можно седеть. Можно сидеть, сжимаясь от несуществующего сквозняка, пропускать по венам кофе и отчаянно хотеть тебя расцеловать. Всего, с ног до головы, даже это дурацкое широкое кольцо на безымянном пальце правой руки.

Ни обнять, ни ударить… внешность у тебя – в нежность, а я, как дурак, вцепилась тебе в куртку и стою, молчу, привыкнув, что все разговоры доходят до переломов.

На Аничковом мосту я всё-таки целую тебя и чувствую, как горячими волнами меня окатывает температура. Завтра с утра я обязательно проснусь с больной головой и слезящимися глазами, уже сейчас у меня отчаянно чешется горло. Я жалею своё горло и жалею тебя, потому что ты держишь меня в руках, как ребёнок – своего любимого плюшевого медведя. Боишься, что отнимут? Постоянно отнимают, Денис, а ты всё равно пытаешься нас вернуть. И я пытаюсь. Только попытки эти слабые и несогласованные, а мы – слишком взрослые и умные, чтобы договориться о совместных действиях.
Я приезжаю в Петербург только за этим: стоять на Аничковом мосту, окутанная сумерками и поднимающейся температурой, заледеневшими пальцами едва ощущать скользкую ткань не по сезону лёгкой твоей ветровки. Ты уже привык к этому холоду. Ты не заболеешь. Я ни за что не позволю тебе этого сделать, заберу всё для себя… я же всё равно уеду скоро.

Мама, я не знаю, откуда бывает так грустно посреди переполненного проспекта, зачем так орёт в уши ветер и как взять – и заткнуться.

Я признаюсь тебе в любви каждые две минуты, потому что мне удобно это делать: от простуды заложило уши, я сама себя не слышу.
Ты признаёшься мне в любви каждые две минуты, потому что знаешь, что от простуды у меня заложены уши, я не дослышу до конца и, может быть, даже не буду в этот раз плакать.
Я приезжаю в Петербург, чтобы не дать себе вспомнить о нас.
Я приезжаю в Петербург, чтобы не позволить себе забыть о нас.
Я приезжаю в Петербург к тебе: прощаться. Это последний раз. Мой организм устал простужаться и мёрзнуть.
Это – мой восемьсот тринадцатый последний раз. Я заглядываю тебе в глаза, чтобы напомнить, что в восемьсот четырнадцатый ты обязательно должен будешь случайно найтись на Литейном.

5 октября 2010

 Отправлено: 06.10.10 20:36. Заголовок: Название: Ночное Ав..

Название: Ночное
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, POV, Songfic (Сплин "Совсем другой")
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Авторское: По заказам трудящихся (и болеющих). Основано практически на реальных событиях. Автор был в клубе всего один раз в жизни, автору безумно понравилось. По сути-то, автор просто описывал свои впечатления от потрясающей летней ночи...
Автор снова хочет в клуб.

~ ~ ~

Поймай течение.
Я уверен: у тебя получится. Ты же Васнецова! Не может не получиться… движение у тебя – это кровное, родное.
Стою у стены, сжимаю твою ладошку, чтобы не затоптал тебя прибывающий в клуб народ. Здороваюсь со знакомыми, знакомлюсь с неизвестными. Называю наши имена, чтобы все мы целую ночь могли свободно друг с другом танцевать, стрелять сигареты и нестройным хором просить у бармена «ещё одну “отвёртку” в долг, до следующей тусовки!».
- Тут постоянно будет так жарко?
Твои губы практически прижимаются к моему уху, но нервный голос всё равно идёт уже только фоном. Я киваю, ты удивлённо поднимаешь брови. Здесь нет места голосу, Жень. Только музыке.
Я тяну тебя к стойке. Ты смотришь так испуганно, будто я подступаю к тебе с топором в одной руке и полулитрой «Столичной» – в другой. Глупенькая, никто и не думает тебя спаивать! Ох уж эти средства массовой информации… вбивают людям в головы всякие гадости о ночных клубах, попробуй потом объясни, что всё, сказанное в новостях, нужно делить на два, а потом – ещё на десять. Я прошу сделать для тебя мартини с соком, и чтобы лёд обязательно положили, чтобы ты не так задыхалась от духоты – скоро пройдёт, обещаю, – а потом вновь тащу тебя в темноту.
- Куда?
- Так танцевать, Жень!
Поймай течение.
Почувствуй эту особенную музыку, которую можно услышать только в клубах: тяжёлую, густую, почти физически проникающую под рёбра. Послушай, как ритм и твой собственный пульс сливаются в единое целое, грозящее разорвать тебя на куски, если ты хотя бы минуту будешь стоять на месте.
Огни прожекторов и блики от зеркальных стен отражаются в твоих глазах. Непрозрачное сиреневое освещение обводит чёткими мерцающими контурами всё, что нас окружает: белого цвета тут не может быть в принципе. Бархатисто фосфоресцируют светлые бретельки твоей майки и расписной принт на кедах. Кожа темнеет, будто покрываясь моментальным загаром. Ты с удивлением разглядываешь свои руки… и улыбаешься. В полумраке твои ресницы тоже вспыхивают искрами ультрафиолета.
Ты нырнула.
Крохотный танцпол (не больше гостиной в вашей квартире) – и больше сотни человек. Никому не тесно. В клубе не может быть тесно тем, кто уже отхватил первую дозу энергии и на целую ночь выпал из настоящего мира. Нет больше реальности. Только музыка.
Коктейли нужны, чтобы просто утолить жажду. Никакой алкоголь в мире не может ударить в голову сильнее, чем эта ночь.
Тебе жарко (даже в темноте видно, как пылают щёки) – но ты прижимаешься ко мне всем телом. В горле становится горячо и сухо, когда я вижу так близко твои горящие глаза. По выступающим ключицам мягко скользят шёлковые тени. И никогда, никогда я раньше не думал, что можно сойти с ума от одного только движения узкой ладони, скользнувшей с моей шеи на затылок. Мы целуемся так, что пол утекает из-под ног, а в животе что-то взрывается. В голову откуда-то вползает пошленькая мысль о чил-аутах… но ведь тогда нужно будет прервать поцелуй на целую минуту.
Теперь я не отпускаю тебя далеко. Мы целуемся на танцполе, в баре, на улице, куда выскочили, чтобы отдышаться. В глазах темнеет от вкуса незнакомой одолженной у кого-то сигареты, вкуса ночного ветра, вкуса твоих губ, мартини и лимонного сока.
Бомба замедленного действия.
…а потом мы снова танцуем.
Мне кажется, что ты была рождена для этой ночи.
* * *
В шестом часу утра по городу ползёт седой туман и холодными лапами щекочет шею и спину под рубашкой. Ты дремлешь на ходу, машинально цепляясь за мою руку; не просыпаешься даже тогда, когда я фактически вношу тебя в салон автобуса. Падаешь мне на плечо, вдыхаешь терпкий запах бензина, морщишься и открываешь глаза. Они по-прежнему сияют.
- Фантастика. Я думала, так не бывает…
Я касаюсь губами чернильной печатки – пропуска в клуб на твоём запястье.
Бывает, Жень.

6 октября 2010

 Отправлено: 14.10.10 19:23. Заголовок: Название: - Автор: ..

Название: -
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, Angst, Songfic (Юнона и Авось "Я тебя никогда не забуду")
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Саммари: [mp3hosting]http://prostopleer.com/tracks/1768268TFrm[/mp3hosting]
Авторское: Если вдруг (хотя не представляю, как такое возможно) вы не слышали данную песню, я настоятельно советую вам послушать её сейчас.
И ещё: если у вас хорошее настроение сейчас - можно смело закрывать эту темку. В конце концов, миник никуда не денется, а мне не хочется быть врагом народа, который только и делает, что треплет всем нервы и заставляет читать грустные ужастики.
А вообще... к чему это всё - я и сама не представляю.

~ ~ ~

Заслонивши тебя от простуды,
Я подумаю: Боже Всевышний!..
Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу…

На то она и северная столица, чтобы окутывать всё и всех вокруг севером: серым, хрустальным, ледяным севером. С жёсткой крошкой острого снега в середине апреля.
На то он и спецназ, чтобы получать назначения и моментально выезжать на место боевых действий. Бо-е-вых. Когда Галина Сергеевна неосторожно произнесла это слово вслух, то Женька раздавила в руке стакан и не заметила даже, как с пальцев капают на пол тёплые алые бусинки.
- Боевые действия? Сейчас же нет войны! – удивилась Пуговка. Маленькой девочке никто не смог ответить… что говорить о не такой уж маленькой Жене. А ей хотелось бегать по квартире, крушить мебель, швыряться в стену телефоном, на который приходят такие жуткие СМС, и орать до охрипшего голоса:
- Сейчас же нет войны!..
* * *
На то она и северная столица…
Женя упрямо прокручивала в голове эту мысль все восемь часов, пока поезд, стуча колёсами, вёз её в Петербург. Мысль прикрутилась, видимо, настолько крепко, что не исчезла даже тогда, когда девушка отчаянно, словно утопающий, тянущийся за спасательным кругом, схватилась за жёсткую ткань военной формы. Спряталась у Воронцова на груди, уткнулась лбом в пуговицы шинели и сквозь всю толщину зимнего пока ещё обмундирования почувствовала, как быстро-быстро стучит его сердце и словно царапается о рёбра. Это царапанье выходило наружу с глухим кашлем.
- Простудился вот… погода тут коварная… А ты в такой куртке! – и когда только успел Денис стать таким внимательным… - Тоже ведь заболеешь!
Женя подняла на него глаза, в которых читалась такая боль, что Воронцов мгновенно заткнулся и только крепче прижал всхлипывающую девчонку к себе. Действительно… подумаешь, простуда. Тут дела и посерьёзнее имеются…

Я знаю: чем скорее ты уедешь, тем мы скорее вечно будем вместе. Как не хочу, чтобы уезжал ты… Как я хочу, чтобы ты скорее уехал… Возьми меня, возлюбленный, с собой! Я буду тебе парусом в дороге, я буду сердцем бури предвещать…
Мне кажется, что я тебя теряю.

- А мне с вами нельзя?
- Да ты что, жена декабриста, что ли? – не удержавшись, фыркнул Денис. Васнецова закусила губу.
- Пока нет…
- Жень…
Ну как ему сказать? Расплакаться, развопиться, как плакальщица на похоронах (тьфу, что за мысли!), сказать, что она элементарно боится? Никогда не боялась трудностей, а сейчас страшно, даже если он просто на другую сторону улицы перейдёт. Они тогда будут уже не рядом. Они будут так далеко, что тоненькая лесочка, которой они сейчас будто бы сцеплены, не выдержит расстояния и лопнет. А как леску свяжешь…
Об этом Воронцову сейчас сказать, да?
«Дура ты, дурочка…» - мягко, даже любовно звенело в голове. Денис попросил у официантки две чашки горячего какао с шоколадом, помня, как Женька любит сладкое, а у девушки во рту словно наждачкой проехались. Она пила какао, не чувствуя тёплого медового привкуса, ложкой крошила пирожное на тарелке едва ли не в муку. Воронцов что-то рассказывал о месте их назначения, мол, там всегда тепло, а летом такие цветы красивые цветут… ему рассказывали…
- Женька, я тебе оттуда ящерицу привезу! Хочешь? Варана! Или яйцо черепашье… вот будет у нас с тобой своё гнёздышко, мы это яйцо высидим и черепашонка воспитаем, чтобы он вырос полноценным членом общества, чтобы нам за него краснеть не пришлось! Да, Жень?
Денис шутил, а Женя чувствовала, как внутри всё связывается в огромный тугой узел. Узел покрывался морозным инеем и давил на лёгкие. Даже дышать было трудно, не то, что плакать. Васнецова сжала руки под столом в кулаки, чтобы не зажимать ладонями рта. Ей ужасно хотелось кричать… нет, орать, вопить от накрывающего ужаса, вопить на весь Петербург.

- Como no quiero que te vayas… Como quiero que te vayas mas pronto… Llevame, mi amado, contigo… y te sere una vela en el camino, y te prevendré tormentas… con el corazón…
- Она говорит…
- Не надо, я понял!

- Жень, куда их?..
- В… Ос… Осетию…
- В Северную?
Женька лишь помотала головой и отвернулась к стене. С момента своего возвращения из Петербурга она произнесла едва ли больше десятка слов. Мобильный телефон почему-то грелся, едва ли не плавя пластиковый корпус, хотя пальцы, сжимающие сотовый, были холодными.
Женька мёрзла, мёрзла уже который день и даже не старалась согреться. Пылали только бледные щёки. Мама волновалась, даже вызывала врача. Молодой усталый доктор поставил диагноз: переутомление… а потом долго и пристально смотрел на свою несчастную пациентку, которая только что лежала ничком, а теперь вот сидела напряжённая, как струна, и вслушивалась в голос ведущего радионовостей.
- Этой ночью был обстрелян ещё один отряд российских миротворцев, по предварительным данным, срочная госпитализация никому не потребовалась…
Плавно, будто танцуя в каком-то странном балете, Женя снова улеглась на диван. Врач, чуть помедлив, коснулся ладонью хрупкого плеча:
- Не дрейфь, подруга… эта жизнь – такая хреновая, но раз ты ждёшь, он не имеет права не вернуться. Ты только жди. Хорошо?

И качнутся бессмысленной высью
Пара фраз, залетевших отсюда:
Я тебя никогда не увижу.
Я тебя никогда не забуду.
__________________________

12-14 октября 2010

 Отправлено: 24.11.10 13:47. Заголовок: Название: Шишка Авт..

Название: Шишка
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, Gen
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Авторское: Таня попросила написать о шишке - я написала. Потому что Таня, потому что попросила и потому что о шишке, ыыы...
Простенько так, глупо, ни о чём.
Хотя нет.
О шишке!

~ ~ ~

- Это был тайный план, для стимуляции... - Чарли явно порол чепуху, - для стимуляции... чего-нибудь. Хочешь шишку?
Драко хотел было ответить, что может в нем стимулировать один неуемный драконолог и как именно, но окончание фразы его сбило.
- Зачем? Шишку?
- Ну... просто так. Смотри, - Чарли достал палочку, примерился к ближайшей сосне.
- Держи.
Шишка была тоже не английская: раза в два больше привычной, какая-то жирная, с толстыми заледеневшими чешуйками.
- Можешь положить её на подоконник. Или прорастить. *

Шишка была толстой, неожиданно тяжёлой и пахла почему-то снегом. Этот снежный запах пропитал каждую жирную чешуйку, перебивая терпкий аромат смолы и хвои, и, наверное, не позволял шишке забыть, откуда она родом. В тёмных лесах снег, даже если зима была на него скупа, лежит подолгу и не тает иногда вплоть до первого жаркого майского солнца.
После двух сотрясений Денис свою голову берёг, наверное, именно поэтому шишка выбрала именно его, Воронцова, макушку для конечной цели своего падения. А может быть, шишку нашла какая-нибудь белка и забрала себе, чтобы лущить на досуге… но испугалась голосов людей, которые неожиданно раздались с опушки (ну никак белки не могли привыкнуть к появлению в их лесу молодых солдат) и шишку уронила. А любопытный Денис, конечно же, решил посмотреть, что там, в чаще, творится… и получил по голове чем-то увесистым и колючим.
Даже выросший на Урале и прекрасно знающий, какими красивыми могут быть дары еловых и сосновых лесов, Воронцов никак не мог шишкой налюбоваться. Удар по голове он ей очень скоро простил и смог по достоинству оценить золотисто-коричневую «кольчугу» шишки, матово вспыхивающей на солнце янтарными искорками. И запах снега… такой свежий, вкусный, совсем-совсем северный – хотя и служил Денис всего лишь недалеко от Бологого, а не в каком-нибудь Мурманске. Пухлая красавица шишка олицетворяла для солдата Воронцова почти всё то, что он слышал и представлял себе о севере своей родины.
- Она засохнет.
- Димыч…
- А я говорю, засохнет! Смотри, она и сейчас уже не такая липкая от смолы… а ты хочешь её в ящике через пол-мира отправлять!
- Димыч, ты сам у меня засохнешь, если не заткнёшься вот прямо сейчас, понял?
Можно поклясться чем угодно, что, падая на голову Дениса, сосновая шишка и подумать не могла, как далеко от своей родины она окажется впоследствии.
Сотрудники почтовых служб с недоумением взвешивали небольшую лёгкую коробку, в которой что-то шуршало и перекатывалось.
Тесси и Вероника с недоумением смотрели на подругу, которая бережно держала на ладонях огромную коричневую шишку и почему-то плакала. Энн, которая приехала в Нью-Хейвен из Канады, попросила разрешения рассмотреть необычную посылку.
- Какая красивая… у меня дома тоже есть сосны, огромные, на них растут такие же шишки. Хотя… нет, не такие же. Дженни, а ты не хочешь её, например, прорастить? Высадим в сквере колледжа, будем выращивать в США настоящую русскую сосну…
Женька покачала головой, забрала у Энн шишку и забралась с ногами на кровать. Завтра идти к первой паре, а переписать нужно ещё больше половины конспекта…
В холодном белом свете энергосберегающих ламп шишка переливалась жёлтым и иногда почему-то – серебристым. Как будто инеем покрывалась и тут же оттаивала. Впрочем, неудивительно… пахла же она снегом.
- Ой, а это что такое?..
- Шон, не трогай, не надо. Это полка Дженни.
- Это же просто шишка? Зачем держать старую сухую шишку на полке рядом с фотографией своего бойфренда?
- Затем, что это и есть подарок её бойфренда. Самый-самый дорогой подарок.

- Он подарил тебе шишку?
- Да, - Драко практически протрезвел, и теперь собственный рассказ казался ему верхом идиотизма.
- И ты ее привез в Англию, - уточнил Винс, только усиливая ощущение неловкости.
- Да.*

Скрытый текст

* "Календарь" Fly и Mavis Claire.

 Отправлено: 13.01.11 15:31. Заголовок: Название: Семь бежев..

Название: Семь бежевых тюльпанов
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, Gen
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Авторское: "- О! Гет?
- Сама в шоке..."(с)
Это в самом деле я. Можно удивляться, тему для удивлений, кажется, никто не удалял, она просто пылится где-то в глубине форума.
Первый гет за неполные два месяца, а ещё - Сальери заболел тюльпанами...

~ ~ ~

Снег сыпал густо, будто с неба лилось молоко. Снег не таял: подставь ладони – и тебе насыплет полной горстью, как мелкого бисера, которым вышивают искусственные цветы.
Вышивать, впрочем, не было необходимости – цветы были вполне настоящие. В невысокой пузатой вазе раскрывались и слушали, как идёт снег, семь бежевых тюльпанов. Они уже согрелись в тепле комнаты, раскрыли пухлые лепестки и словно засветились изнутри. Денис ещё оправдывался, что не нашёл «настоящих» тюльпанов, алых, с чёрной сердцевинкой и запахом конфет…
- Зато эти тюльпаны пахнут морозом, - ответила Женя.
В Штатах вообще не знают о таких понятиях, как «весенние цветы», «летние цветы»… зачем делить растения на времена года, когда любой, даже самый капризный кустик можно вырастить в оранжерее, главное – знать, как за кустиком ухаживать… И Жене дарили там цветы. Подарили даже тёмно-розовую орхидею в горшочке. Орхидея была немножко похожа на морскую раковину. Женя назвала её Марусей и побоялась брать с собой в дорогу через полмира нежное растение. Теперь Маруся жила у любимой преподавательницы Васнецовой и, наверное, была вполне себе счастлива на родине: ничего, кроме США, она и не видела.
А семь тюльпанов… одному Богу известно, как такие хрупкие цветы умудрились выжить в непривычно холодной и снежной московской зиме. Думать про оранжереи Женьке почему-то не хотелось: это всё ненастоящее, это осталось там… У одного тюльпана чуть засох и потемнел краешек пышного, как капюшон, листа; у другого как-то слишком сильно заворачивались лепестки. Тюльпаны были вовсе не идеальными и от того – потрясающе красивыми. В комнате, где не был включён свет, бежевые цветы заменяли ночник и почему-то, как казалось девушке, музыкальный центр.
- Они звенят…
- Кто?
- Тюльпаны.
- Звенят… - не стал спорить Воронцов и повернулся на другой бок, прячась под одеяло, как черепаха в панцирь. Наверное, он старался отогреться за четыре часа ожидания на вокзале. Женин рейс прилетел несколько дней назад почему-то в Петербург, Денис хотел ехать встречать её туда, но Васнецова отказалась: «Мне кажется, Питер тебе за прошедший год немного надоел, нет?». И купила билет на поезд, который из-за метели остановился недалеко от Бологого и бесконечно долго ждал, когда утихнет непогода. А Воронцов так же бесконечно долго носился от платформы к платформе, отказывался уходить греться в зал ожидания и нервно щёлкал зажигалкой, хотя последнюю сигарету выкурил ещё неделю назад. Наверное, табачный дым надоел ему за год не меньше, чем северная столица России.
Тюльпаны были куплены заранее, ведь никто не знал, что поезд задержат на полдороге. В цветочном киоске букет заботливо упаковали в жёсткую бумагу, чтобы защитить от снегопада; Воронцов прятал свёрток под расстёгнутой курткой и всё равно боялся, что цветы замёрзнут и умрут. Он мысленно просил тюльпаны потерпеть, уверял, что Женя будет очень рада получить в подарок такой красивый букет. Он знал, что тюльпаны и Васнецова друг другу понравятся. И не ошибся.
Женя выбралась из кровати, присела на стул у стола и, подперев щёку рукой, задумчиво разглядывала бежевые лепестки. Ни разу она не видела тюльпанов такого редкого и красивого цвета.
- Вскочила раздетая, простудишься… - заворчал, не поворачивая головы, Воронцов куда-то в подушку. – Немедленно иди сюда!
- Раскомандовался… Думаешь, старший по званию, так всё можно?
- Старший или нет, а я не для того полдня на вокзале прыгал, чтобы в итоге заболела ты!
- Отставить панику, сержант Воронцов! И вообще, уже седьмой час, утро, новый день!
- На гражданке седьмой час – это ещё глухая ночь, - отбрил Денис. Женька тихо фыркнула и, подхватив вазу, осторожно пошла к двери.
- Ты куда это?
- Чайник поставлю… пить хочется.
- А цветы куда потащила?
- Мои же цветы, сам подарил. Всё своё ношу с собой.
Тюльпаны переместились на широкий кухонный подоконник и по-прежнему остались такими живыми и настоящими, будто стояли на кухне всегда. Чтобы никого не разбудить, Васнецова осторожно прикрыла полный воды чайник крышкой и включила плиту. Под потолком вспыхнула лампочка. Обернувшись, Женя увидела сонного Дениса, шарившего в шкафчике в поисках хлеба.
- А как же глухая ночь?
- Ограбить ночью холодильник – святое дело, Васнецова, совсем ты в своей Америке от жизни отвыкла!
Закипающий чайник подпрыгивал на плите: раскалённая конфорка обжигала ему пузо. Женя с Денисом по очереди отрезали куски хлеба и сыра и делали бутерброды, тут же их съедая. В кухне форточку на ночь не закрывали, свежий ветерок всколыхнул занавеску и пощекотал листья тюльпанов. Воронцов дотянулся до подоконника и подвинул вазу подальше от края, чтобы не упала.
- Вот интересно… - протянула Женька, наблюдая за действиями Дениса, - Я уже четыре дня как приехала, а они стоят и стоят, будто решили жить вечно…
- Ну, ведь я их тебе подарил… ты здесь… я здесь… - Воронцов помолчал. – Мы здесь, Женька. Как же им не жить теперь вечно?

13 января 2011

 Отправлено: 28.01.11 20:35. Заголовок: Название: Кресло Авт..

Название: Кресло
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, Gen
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Авторское: Этот миник старый. Как минимум - с середины лета... и я совершенно без понятия, почему я не выложила его на форум раньше, почему я даже своим самым близким девочкам его не показывала. Странно.
Очень хочется, чтобы читателю миник понравился. Потому что мне он нравится безумно.

~ ~ ~

Кресло было очень старым.
Сколько кресло себя помнило, оно всегда стояло в этой темноватой комнате с оранжево-бурыми панельными стенами. Его сюда привезли из магазина… ну очень давно, поставили в угол, рядом с круглым столом, и сказали:
- Хорошая вещь, века прослужит!
И кресло служило.
Тёмно-синяя твидовая обивка в мелкую голубую полосочку совсем не гармонировала с панельными стенами и красным ковром на полу. Это иногда замечали и пытались сделать кресло более подходящим к обстановке комнаты. Его накрывали мягким пледом с плюшевыми тиграми, клали на кресло подушки, валики и мягкие игрушки, даже предлагали отнести в мастерскую и перешить обивку. Хозяин – барин, как говорится, но кресло тогда, честно скажем, расстроилось. Ему нравился его синий в полоску твид, хотя обычно кресла твидом не обивают. Просто это кресло было последнее на конвейере, производители ошиблись с расчётами и не выдали нужного количества ткани… но нашёлся рулон старого пальтового твида. Его и решили взять для кресла. Креслу нравилось, как в лучах закатного солнца, заглядывающего в окошко, жёсткая ткань будто перекрашивалась и становилась густо-синей. Словно то варенье, которое однажды пролил на сиденье незнакомый маленький мальчик.
- Вася, ну какой же ты неуклюжий, как теперь оттирать это пятно?
«Не стоит ругать ребёнка, с кем не бывает!» - если бы могло, сказало кресло. Но говорить с людьми оно не привыкло, а новые хозяева дома были, судя по всему, личностями серьёзными и строгими. Даже непонятно, как у таких строгих людей мог родиться такой весёлый мальчик, как Вася.
Кресло Васю полюбило, Вася кресло – тоже. Пятно от варенья он оттёр щёткой и хозяйственным мылом, потом пропылесосил спинку и сиденье. Он чаще мамы и папы забирался в просторное мягкое сиденье – прямо с ногами, читал книги или мастерил какие-нибудь фигурки из веточек и шишек. Однажды, тайком от родителей, он взял гвоздик и на полированном подлокотнике кресла нацарапал: «Лето 1967» - и сейчас кресло тоже на него не обиделось. Надпись Вася аккуратно зачистил и смазал йодом, получилось так, будто на подлокотнике кресла всегда были эти буквы и цифры. Родители, кстати, заметили надпись только через десять лет и долго смеялись…
Вася с родителями приезжал нечасто, зимой их вообще не бывало в доме. Чтобы кресло не скучало, мальчик оставил на кресле большого мохерового медведя. Долгими зимними днями кресло беседовало с медведем, которого звали Вячеслав, о жизни, о детях, креслах и игрушках. И было совсем не скучно.
Однажды в мае Вася приехал не один. Кресло почувствовало, как его по спинке погладила незнакомая мягкая рука, а потом раздался женский голос:
- А у нас дома тоже такое кресло было, и даже обивка синяя. Доски в сиденье провалились, пришлось выкинуть.
- Зачем же выкидывать, можно было починить! – ответил Вася. – Нет, Галочка, это кресло я никогда не выкину, я себя без него не помню. Такое ощущение, что с Сибири его за собой вёз. Полдетства моего в этом кресле прошло!
Галочка приезжала часто, потом и вовсе переселилась к Васе домой. Шумную и весёлую свадьбу играли на даче, в кресло усадили старенькую Галину бабушку. Бабушка сидела, смотрела на свою внучку и вытирала слёзы белым платком, а кресло думало, что ради таких моментов и стоит служить семьям.
У Гали и Васи родились дети, сначала Филя, а потом Илюшка, очаровательные парнишки, безумно похожие на своего отца. Кресло хорошо помнило, как Галя садилась в него, укутавшись в шерстяной платок, брала младшего Илью на колени и рассказывала ему сказки. Маленький мальчик слушал очень внимательно и никогда не перебивал маму, а лишь молча смотрел в окно, вроде как обдумывая услышанное, и осторожно гладил пальчиками нацарапанную некогда надпись «Лето 1967».
Когда мальчики подросли, они стали реже бывать на даче, а когда приезжали, то постоянно пропадали с отцом в гараже. Кресло проводило вечера в компании изрядно постаревшего и обтрепавшегося медведя Вячеслава и Галины Сергеевны, как теперь чаще и чаще называли Васину жену и Илюшину с Филей маму. Галина Сергеевна читала книги, вязала или разгадывала кроссворды, и кресло гордилось, что именно в нём хозяйке так удобно и тепло сидеть. И никто не вспоминает, что фанерка в сиденье прогнулась, что истрепалась вся вата и поролон в обивке, а сама обивка уже вовсе даже не синяя, а какая-то серо-голубоватая с разводами. И полосок уже не видно… но ведь это никого не волнует, оно, кресло, по-прежнему такое же удобное и любимое людьми, а это главное.
Подруга Ильи, тоже, кстати, Галина Сергеевна, редко сидела в этом кресле. Она любила проводить время на улице, поближе к цветам, а старое кресло лучше было не тащить на воздух. От вечерней влажности набивка могла совсем прогнить и испортиться, зачем же рисковать… поэтому кресло наблюдало за улицей из окна: ему было очень хорошо видно куст сирени, одну яблоневую ветку и краешек забора.
Медведя Вячеслава убрали в шкаф – выбрасывать его, как и кресло, Василий категорически запретил. На дачу стали приезжать гораздо реже, из разговоров кресло поняло, что и в городе много проблем, а у Ильи с Галей – сплошь учёба, им не до загородного отдыха. В доме было пусто и тихо, только шуршали иногда под полом мыши. Старое кресло засыпало, и ему снилось, что мыши прибежали из подвала и прогрызли синий в полоску твид, съели старую жёлтую вату из обивки и покусали лакированные подлокотники. Сны были нехорошими, тяжёлыми, поэтому кресло не любило спать… но что ещё делать старому-старому существу в тихом дачном домике?
Одним холодным ноябрьским днём кресло разбудил шум мотора и хлопанье дверей. Потом кресло услышало голоса, незнакомые, непривычные. Оно хотело было испугаться, но увидело, как в комнату входят двое: молодой кудрявый парень в серых брюках и белой рубашке и очень красивая девушка в длинном твидовом пальто поверх лёгкого белого платья. Пальто было тёмно-синим в голубую полосочку.

* * *
- Потрясающий медовый месяц, ничего не скажешь.
- Да ладно тебе, Жень, он же только начался! – добродушно засмеялся Денис. – Подумаешь, рейс отменили, ты сама видела, какая погода творится… улетим мы в Прагу, не сегодня, так через неделю, вон он, аэропорт, под боком! А пока тут поживём, спасибо дяде Васе, что ключи от дачи дал.
- Жутковато тут… - поёжилась Женька, оглядывая пустой холодный дом. – Воронцов, сходи-ка пока, отопление включи, а я кровать разберу, чтобы хотя бы чуть-чуть прогрелась.
- Слушаюсь, товарищ жена.
- Отставить стёб!
- Есть отставить стёб… товарищ самая лучшая жена!

* * *
Кресло моментально вспомнило этих двоих. Худая блондинка в белом платье – это старшая Галина сестра, а кудрявый парень… хм, когда они приезжали сюда раньше, они только и делали, что ругались. А теперь… поди ж ты… в самом деле, что ли, муж и жена?

* * *
Утро выдалось ещё более пасмурным и серым, чем предыдущий день. Женька проснулась очень рано, часов в семь, и посмотрела на Воронцова. Какой же он смешной… и красивый. Резко похорошел после своей армии… или он всегда таким был, а она просто не замечала?
- Доброе утро, муж.
Муж что-то пробормотал во сне, улыбнулся и совершенно по-детски уткнулся носом в подушку. Женя выбралась из кровати, оделась в вещи, которые вытащила из дорожного чемодана, и вышла из спальни в большую комнату. Комната за ночь вновь остыла, Женька поёжилась в джинсах и футболке и решила поискать в старом шкафу какую-нибудь кофту.
- О, платок пуховый, тоже вариант… а ты кто? – девушка вытащила на свет большого медведя, сшитого из коричневого мохера. Медведь нежно смотрел на неё глазами-пуговицами и словно говорил: «Рад познакомиться!».
- Такой славный… - улыбнулась Женя. – Пойдёшь со мной кофе пить?
Медведь, разумеется, кофе не пил, но от компании не отказался. Женька сварила себе кофе, налила его в большую кружку и, прихватив медведя, вернулась в комнату. И присела в старое-старое кресло, забитое в угол комнаты у окна.
И почему-то Женя сразу почувствовала себя дома. Не нужно было никакой Праги, никаких свадебных путешествий… от вчерашней свадьбы, как напоминание, остались ухоженные ручки с идеальным французским маникюром да завитые локоны, залитые лаком до такой степени, что даже путешествие в дряхлом «Москвиче», почти бессонная ночь и жёсткие подушки – под утро не сумели разрушить причёску до конца. А во всём остальном – полный покой и умиротворение, будто вечно она жила в этом доме, пила кофе по утрам в компании игрушечного медведя, а её любимый человек спал в соседней комнате…
- Может быть, ты волшебное кресло? – шёпотом спросила Женька и провела ладонью по подлокотнику. Кресло застенчиво скрипнуло ножкой и еле слышно хрустнуло фанеркой, поддерживающей его спинку. Оно само не знало, было ли волшебным… точно знало оно только то, что очень любило людей и всегда хотело доставлять им максимум удобства.
Кажется, сегодня это вновь удалось.

Лето 43 года спустя

 Отправлено: 01.03.11 17:45. Заголовок: Название: Веснушки А..

Название: Веснушки
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, Gen
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Авторское: Прошу по-человечески: НЕ НАДО поздравлять меня с наступлением весны. Я не вижу в том, что зима закончилась, ровным счётом ничего хорошего.
Но - все мои самые-самые родные люди весне радуются и очень её ждали, я знаю. Поэтому я не депрессую, как обычно, а обнимаю всех-всех-всех и говорю: "Любимые мои, весна пришла!".
Всех, кто сегодня радуется, от души поздравляю.

~ ~ ~

Визг, словно лезвием прорезавший сонную утреннюю тишину квартиры, был достоин как минимум восхищения со стороны окружающих: кто бы мог подумать, чтобы эта невысокая худенькая брюнетка может издавать такие звуки. Но почему-то никто не восхитился, лишь раздалось одновременно из всех комнат возмущённое ворчание… а Маша, не обращая ровным счётом никакого внимания на сердитых домашних, по-прежнему топталась в прихожей перед зеркалом.
- Что произошло?!
Заспанный Сергей Алексеевич с тревогой выглянул в коридор, и старшая дочь, всхлипнув, обернулась к нему:
- Папа, это катастрофа!
- Где катастрофа?
- Да вот же! – Маша прижала к лицу руки, закрывая ладошками нос и губы, и вновь всхлипнула. Так горько и отчаянно, будто только что обнаружила на своём лице следы как минимум проявляющейся ветряной оспы.
- Да что случилось, Маш? Ты можешь толком сказать?
- Катастрофа! – старшая из сестёр Васнецовых топнула ногой, подскочила к папе и убрала руки от лица, одновременно резко наклонившись к Сергею Алексеевичу. – Вот! Ну неужели ты не видишь этого кошмара?
- А что я должен… ой, Машка! А у тебя веснушки! – вдруг весело заулыбался отец. Разъярённо взвизгнув что-то вроде «Вот именно!», Маша всплеснула руками и унеслась в комнату, дабы начать поиски Самого Лучшего Тонального Крема На Свете.

Если и было в образе бывшего гота что-то из ряда вон выходящее, что-то такое, с чем гот ну вообще никак не ассоциировался, то этим «что-то» абсолютно точно были Дашины веснушки. Нет, в её старой компании никто никогда и слова не говорил по поводу такого необычного вида… Только всё равно было странно наблюдать роскошные чёрные одежды, бледную кожу, яркий макияж с использованием теней различных оттенков чёрного… и весёлые рыжеватые конопушки на носу и скулах девушки, которые не могла спрятать даже самая качественная и самая светлая пудра на свете.
- Что такое? – однажды спросила Даша-Тарантул у Паука, заметив, что её старший товарищ и наставник как-то странно на неё смотрит. Недостаточно сурово, что ли… с доброй улыбкой и задорными искорками в уголках глаз.
- Да ничего… а у тебя веснушки!
Даша тогда ещё ничего не ответила, а лишь посмотрела на Паука, как на предателя. И потёрла пальцем переносицу. В садике, значит, из-за этих пятен её дразнили, в школе тоже не обходили стороной, а теперь она из-за дурацкой пигментации даже нормальным готом считаться не может! Ну что это за гот такой: с веснушками?!

С наступлением марта и с появлением на небе особенно тёплого и ясного солнышка Пуговка всегда начинала стремительно рыжеть.
- Это она в меня! – довольно улыбался Сергей Алексеевич, расчёсывая золотистые локоны младшей дочки. – Я в детстве тоже был светловолосым, а как солнце чуть пригреет, так меня сразу в рыжину уводило. Даже дразнили.
- Рыжим-рыжим, конопатым? – уточнила Пуговка.
- Просто рыжим, конопатым-то я ни разу не был, первые веснушки в армии появились… вот тогда я по полной и словил от сослуживцев! – резко помрачнел Васнецов.
- А когда у меня будут веснушки, меня тоже будут дразнить? – расстроилась Полина. Сидевшая у компьютера Галина Сергеевна подняла голову и укоризненно посмотрела на папу. Тот спохватился и потрепал дочку по голове:
- Ну кому же придёт в голову дразнить такую красивую девочку? Ничего они не понимают, Пуговка, ведь веснушки – это твои личные солнышки! Не у каждого есть на носу своё солнышко, согласись?

Не у каждого… но в большой семье Васнецовых «солнцестояние» продолжалось не сутки, как положено, а больше трёх месяцев. Белокожая и русоволосая Галина Сергеевна со вздохом убрала в ящик стола маленькое зеркало.
- Теперь и на солнце не выйдешь…
- Почему? – поинтересовалась любознательная Пуговка.
- Потому что весной кожа особенно чувствительна к солнечным лучам, из-за недостатка витаминов, которые мы недополучали зимой; из-за атаки ультрафиолета пойдёт сбой пигментной системы…
- А по-русски? – влетела в комнату Женька. Галина Сергеевна фыркнула:
- Будешь сидеть всё время на солнце – веснушки станут крупнее и ярче, разбегутся с лица ещё на шею и плечи, будешь ходить пятнистая, как леопард. Так понятно?
- Так понятно! – хором отозвались сёстры, потом Женька покосилась на Пуговку, подмигнула ей и схватила со стула свою сумку:
- Ладно, сидите тут, берегитесь солнца… а я на работу.

Активные ведущие самого Активного радио столкнулись у лифта, молча кивнули друг другу и попытались попасть в кабину первыми. В результате жёсткими створками лифта у Воронцова прижало рукав куртки, а у Женьки – самый кончик хвостика от косички.
- Ай, больно!
- Терпи, не дёргайся! – огрызнулся Денис, - Нам ехать-то всего до четвёртого этажа, стой спокойно, и не придётся стрижку под мальчика делать…
Женька молча наступила Воронцову на ногу. Тот охнул, но от ответных действий воздержался, лишь посмотрел свирепо… и не отвёл взгляда.
- Что? – занервничала Васнецова. – Воронцов, ты чего уставился?
- Женька… а у тебя веснушки! На носу и на щеках…
- Я в курсе! У нас у всей семьи веснушки, и что теперь?
В этот момент лифт остановился, створки разъехались, и Женька пулей выскочила в коридор. Плюхнула свою сумку на подоконник и стала копаться в ней, слабо надеясь отыскать внутри что-то, хотя бы отдалённо напоминающее расчёску. Из растрепавшихся кос выбились лёгкие пряди и теперь касались разгорячённых щёк Васнецовой; льющийся в окно яркий солнечный свет и мягкое сияние пшеничных волос словно золотили маленькие незаметные конопушки и делали Женьку похожей на героиню какой-то очень доброй волшебной сказки.
Васнецова, не найдя расчёски, подняла голову и наткнулась на такой же задумчиво-изучающий взгляд Дениса. Сдула со лба пушистую чёлку и повторила:
- И что теперь? Да, у меня веснушки, и если ты, Воронцов…
- Тебе идёт! – улыбнулся Денис и полез в карман за ключами от студии. Женька уставилась на его кудрявый затылок, пытаясь понять, где именно в этих двух словах заключался скрытый подвох и насмешка. Воронцов повернул в замке ключ, обернулся и кивнул:
- Правда, очень идёт. Ты заходишь?
Озорное мартовское солнце продолжало заливать улицы Москвы тёплым весенним золотом.

1 марта 2011

 Отправлено: 15.04.11 22:14. Заголовок: Название: Остаёмся з..

Название: Остаёмся зимовать
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, Angst, Songfic (Сплин "Остаёмся зимовать"), Gen
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Авторское: Сашк, для тебя.
Всё наладится. Не может не.
Пожалуйста, не грусти.

~ ~ ~

…и с приветом,
И спасибо всем тем, кто мигал
дальним светом,
принимая ответный сигнал
этим летом…
И так любит рисковать.

Я её год не видел.
То есть не видел – совсем. Даже по телевизору, даже на фото, даже в крохотном окошке веб-камеры… не видел, не слышал, только чувствовал, что ей больно. Или грустно. Или что она сердится. Или что она опять забыла поесть.
Я её год не любил.
Нельзя любить того, кто то ли есть, а то ли и нет совсем. А её не было совсем – как и всей её семьи. Она решила исчезнуть, а они решили помочь ей. Справедливо – она же им дочь, сестра, она им семья… а я им – просто дембель. Злой и пьяный, завалившийся в первом часу ночи к ним домой и потребовавший «сюда Васнецову для разговора». Спасибо Сергею Алексеевичу, который не стал… да и не думал даже, как мне показалось, этого делать. Выставил на лестничную площадку, через полчаса вышел сам и сунул в руки чашку с горячим кофе.
- И по какому поводу мы нетрезвы?
- Я дембель. Мне можно.
- И давно ты такой… дембель?
Я был им уже вторую неделю, с тех пор, как приехал и понял, что Женька не будет отвечать на звонки.
- Денис, ты не пей больше. А я поговорю с Женей, попрошу, чтобы она не убегала от тебя. Вам разрешить всё надо, а она у меня гордая, в Америке совсем зачерствела… - он говорил честно и хлёстко, слова резали, как лезвием по щеке, - Она не будет с тобой говорить, пока ты в таком виде. Назло тебе же и не будет.
Спасибо, Сергей Алексеевич, за то, что Вы были правы.
Она не говорила со мной ещё неделю.
А потом сказала, что всё это не имеет смысла и нужно перестать играть в игры.
Я не ответил, что игры закончились уже давно; их, словно жёстким почтовым скотчем, запечатала повестка с тёмно-синим крючком моего «автографа».
Но раз она не хотела, то я не мог настаивать. И я прекратил эту игру во второй раз – для неё.
Я год не играл.
…а в день, когда моей повестке (я зачем-то ношу её в паспорте, рядом со страховым полисом) исполнилось два года, в мой почтовый ящик чья-то лёгкая рука опустила открытку с одним-единственным словом.

Приходи.

Я год не мог забыть, как сияют её глаза.
- Я тебя позвала, чтобы…
- Жень, я не хочу играть.
- Я тоже.
- Давай, может, и не будем?
- А что нам делать?
Я не смог тогда ответить. И ещё две недели не мог, я приходил, смотрел на неё и не знал, что говорить… я помогал спешно собирать сумку и вызывал врача, когда у Даши вдруг начались преждевременные роды; я рычал на Женю, чтобы она не смела плакать и не нервировала и так испуганную сестру своими слезами. Я проводил ребят в больницу и вновь поднялся в квартиру, чтобы присесть на диван и обнять за плечи Женьку, зябко кутающуюся в клетчатый шерстяной плед.
- Что нам делать, Денис?
- Нам… зимовать.
А там видно будет.

15 апреля 2011

 Отправлено: 27.04.11 16:23. Заголовок: Название: Трасса Авт..

 Отправлено: 31.05.11 22:51. Заголовок: Название: - Автор: C..

Название: -
Автор: Coquelicot
Жанры: AU=OOC, Angst, Gen
Пейринг: а давайте подумаем, какой же может быть пейринг?
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Я запрещаю выкладывать данный фанфик на другие ресурсы без моего ведома и запрещаю любое его цитирование без указания авторства.
Авторское: Я стараюсь не смотреть новые серии, но иногда получается... и так грустно становится почему-то, хоть волком вой. А ещё понимаю, что теперь и старые серии будет пересматривать очень сложно...
Но давайте всё-таки попробуем не тосковать, м?

~ ~ ~

Женька держит в ящике стола два диплома и сертификат, подтверждающий то, что она имеет право заниматься международной журналистикой. Женька каждое утро встаёт в шесть утра и качает пресс, а потом уносится на пробежку, чтобы окончательно проснуться и подготовить организм к работе. В Штатах целый день приходилось бегать по университету или по различным компаниям, проходить тысячи практик, постоянно куда-то ездить или летать… а в Москве белые кроссовки промокают от холодных луж, и Женька старается не думать о том, что после пробежки её ждёт завтрак, отправка резюме в очередные рекламные компании, а потом – студия ТВ-8, не самые умелые операторы и не самые интересные темы для эфира. Шеф… то есть теперь он просто Сан Саныч, так вот, он любил повторять:
- Наши слушатели… а я надеюсь, они у нас есть…
Женька помнит, что тогда действительно все надеялись, что слушатели есть. Потом выяснилось, что они действительно были. А с ТВ-8 так не получается. Нет ни желания, ни надежды… ни зрителей.
Женька иногда порывается говорить водителю маршрутки «Thank you» за то, что он её подвёз до работы, а в электронной почте у неё до сих пор сохранилась подпись «Yours sincerely, Jane Vasnetsova, Yale University, USA» - их когда-то всех заставляли делать такие подписи. Только в голове уже вспыхивают алые огоньки ненависти от звучания английской речи, а Фил неделю тщательно замазывал тональным кремом роскошный фингал под глазом, который получил, неосторожно назвав коллегу «мисс Джейн, американская надежда». Федотов вспылил тогда и чуть не уволил Женьку, Галина Сергеевна вовремя вступилась, а потом долго объясняла рассерженной сестре:
- Ну как ты не понимаешь, вам нельзя ссориться, мы же все – одна команда… Вы же напарники…
Женька не спит до трёх часов ночи, заваривает уже десятую чашку чая с химическим запахом клубники и думает о том, что напарник – это как настоящая любовь. В смысле, он тоже один и на всю жизнь. А другие – так, мимо проходили…
Женька очень хочет вернуться на полтора, а лучше – два года назад. Чтобы была одна шумная семья Васнецовых, чтобы Дашка не выходила замуж, чтобы Машка не разрывалась между школой и актёрским искусством, чтобы Захаров уехал в Лондон и прислал оттуда фото своей новой девушки… Женька знает, что у неё хватит сил пережить весь этот дурдом ещё раз. Чтобы был спортивный магазин, проблемы со школой, работа редактором на крошечной московской радиостанции, первый опыт ведения эфира, распахнутая дверь и удивлённо-насмешливый взгляд карих глаз с такими невероятно длинными ресницами.
- Женька, звонят, открой дверь, у меня руки в мыле! – кричит с кухни мама.
Поспешно отыскивая на заваленной всяким хламом тумбочке ключи, Женька понимает, что её безнадёжная тоска просто обязана скоро закончиться. Она не может не закончиться. Осталось только чуть-чуть потерпеть.
И открыть уже эту дурацкую дверь.

31 мая 2011