Пейринг: ЖиВ Дисклеймер: Радостно отказываюсь от всех прав на главных героев
Саммари (содержание): В очередной раз Денис ловко играет на нервах Жени. Но ради чего? Предупреждения: нет Жанр: Наверно больше все же Romance Рейтинг: PG-13 (на всякий случай) Предупреждение: вполне возможно, что не понравится в виду авторского нубизма От автора: Вообще у меня не сильно получается описывать чувство, особенно так красиво и захватывающе, как другие авторы, поэтому припишем это к бреду
Пролог
Светловолосая девушка спортивного вида одиноко стояла, прислонившись плечом к колонне большого аэропорта, и с какой-то тоской глядела на проходя-щих мимо пассажиров. Вся разношерстная масса людей, которая обтекала ее, как река обтекает камень, была занята своими делами – они шли на регистрацию, обедали в кафетериях, посещали бутики, тащили тонны чемоданов, провожали и встречали родственников и друзей. Она старалась всматриваться в каждое проходящее мимо лицо, словно ис-кала кого-то. И хотя на лице было написано скучное безразличие, ее ясные серые глазки отказывались подчиняться общему, пасмурному настроению. В них то и дело пре-дательски вспыхивала надежда со словами «а вдруг?», когда они цепляли кого-то, кто хоть отдаленно напоминал Его. Но все было напрасно. И она это отлично зна-ла. Ее сердце начинало закипать от ярости. Она была зла на него, как черт в женском обличии.
Лжец…лжец…лжец…Ненавижу! Ну почему? Почему ты все время врешь мне и рассказываешь сказки? Ведь действительно, твои слова на самом деле никогда ничего не значили! Ты любишь только себя, у тебя никогда не болит голова от разных жизненных проблем, хотя жить ты, бесспорно, умеешь, в отличие от меня, привыкшей к готовому завтраку по утрам. Ты жесток к окружающим тебя людям, и тебе просто опасно показывать свое сердце, свою душу, потому что неизвестно, с какой стороны ты можешь в них плюнуть, и плюнешь ли вообще. Поэтому мне и приходится действовать против тебя твоими же методами, иначе я бы давно погибла. Хотя, кажется, я уже и так погибла. … Я устала от постоянной войны с противоречиями, где главное противо-речие – это ты и я. Слишком уж я заигралась в эту игру, и у меня совершенно не осталось сил. Но я не могу иначе. Не могу остановить матч, взять тайм-аут. Потому что ты принял правила моей игры без колебаний. Потому что соревноваться с тобой в остроумии – это очень весело. Потому что без тебя день становится скучным и унылым. Потому что ты заряжаешь меня своей энергией и оптимизмом, а твои милые шутки невероятно поднимают настроение. Потому что когда ты улыбаешься, то словно солнце начинает играть со мной теплыми лучиками. Потому что ты умеешь быть таким очаровательным, что за пять минут способен покорить любого, даже мою привередливую маму. А уж сестры вообще твои басни слушают, открыв рот и затаив дыхание. Потому что, когда у меня проблемы, ты способен прийти на выручку, даже путем самопожертвования, и подставляешь свое твердое плечо, предла-гая мне поделиться невзгодами. Потому что ты – это тайна, которую я до сих пор не могу разгадать. Потому что только ты видишь во мне самую обычную девушку, а не чемпиона-футболиста непонятного пола. Потому что я не могу отпустить тебя. Потому что с тобой очень хорошо, черт побери! Гнев, хоть и неохотно, но постепенно сдавал свои позиции, и на его смену начала прокрадываться непонятная и пугающая грусть. Ей стало не по себе. Сердце замерло. Глаза заблестели от подступающих слез.
Нет, этого не может быть! Откуда слезы? Что же тут не так?
Она всегда отличалась тяжелой рукой с сильным характером и страшно гордилась тем, что никогда не плакала, как и ее старшая сестра, бывшая готка. Но недавно сестра превратилась в человека. И оказалось, что она способна любить не только вампиров и оборотней.
А что? Спортсмены ведь тоже люди, как и готы. Да? Серьезно что ли? Но сейчас хотелось плакать от обиды, от разочарования. Почему-то было ужасно, просто невыносимо больно. Он не пришел, он опять поставил ее в идиотское положение, хотя другого она от него и не ожидала. Ей просто нужно было уличить его в очередном обмане. Тогда почему же так щемит? Это все-таки была она? Надежда? Она знала, что как только они встретятся на работе, она его будет убивать. Медленно и с садистским наслаждением, а он будет мучиться, орать, умолять о пощаде. А потом он долго-долго будет просить у нее прощения, но она прикинется гордой и глухонемой, и ему придется ползать перед ней на коленях, чтобы она только простила и не дралась. Она все стояла и размышляла, тупо уставившись в бежевый скользкий пол, на котором отражались бегущие, как стаи бешеных пингвинов, люди с большими чемоданами. Но ее, казалось, ничего не интересовало. Надо было уже идти. Она и так проторчала в аэропорту неизвестно сколько времени. Время куда-то потерялось в этих невеселых мыслях. Ведь ее ждали младшая сестра со своим парнем, Та самая, что помогла вывести его на чистую воду. Раскрыла ее глаза, которые ослепили вихри смешанных чувств. Вновь заставила начать думать рассудком, отогнала прилипшие иллюзии, хотя это оказалось очень тяжело. Она тряхнула золотистыми волосами, отгоняя гнетущую печаль, и развернулась в сторону выхода. Алиби собрано, миссия выполнена.
Вранье все. Все это придумано.
И зачем она сегодня утром проснулась? Да как с этим дебилом не про-снешься…
Часть 1
"Мне дебил Воронцов позвонил! Мне дебил Воронцов позвонил!" - А?! Что?! – Женя, от неожиданности распахнув тяжелые веки, резко села на постели. Ее мобильный телефон вопил у нее под подушкой как бешеный. Мельком взглянув на часы, она зло отметила про себя, что было всего лишь во-семь утра, суббота. - Ну все, Воронцов, ты покойник! – прошипела она, хватая трубку. – Ворон-цов! Обалдел что ли? Ты знаешь, что только дебилы трезвонят в такую рань?! Вот подожди, встретимся на работе, я тебе покажу все свои пять лет дзюдо! Сразу забудешь, что такое названивать по утрам! Выплеснув всю субботнюю ярость в трубку, она замолчала, ожидая ответа. Но телефон тоже подозрительно помалкивал. Женя не выдержала. - Воронцо-ов! Денис! Ты оглох? Алло? - Привет, Женечка! – тут же лукаво поздоровалась трубка голосом Дениса, подозрительно спокойным. - Денис… С тобой все в порядке? - Со мной все отлично, лапуля! А вот Жору пожалела бы… - А что такое? – насторожилась Женя. - Да я дал ему свой телефон посмотреть, а он, бедняга, совершенно слу-чайно услышал твою тираду. Боюсь, что после такого он еще и оглохнет… Денис предвидел ее утреннюю реакцию и перевел удар на бедного Жору. Поняв это, Женя вспыхнула пожаром и пришла в неописуемое бешенство. - Ах ты… Знаешь что, Воронцов! Ты дебил!! – Ее охватило жгучее желание разбить телефон об пол со всей силы. - Эй, Васнецова, успокойся уже! – миролюбиво воскликнул Денис. – Лучше слушай, какая у меня потрясающая новость! - Даю пять минут! - Короче, мне позвонила Катя… - Катя?... Кто это? – искренне удивилась Женя, понемногу остывая. – Ах да… - Длинная у тебя память, однако, - усмехнулся в трубку Денис. - Воронцов, не тяни резину! Мне же еще успеть убить тебя надо. – Но внутри все сжалось в ожидании, вмиг ставшем таким тягостным. – Ага, бегу и падаю, - беззлобно огрызнулся он. - Ну так вот, она сказала, что после якобы нашего разговора на радио, который ты так ловко испортила, долго думала обо всем, что забыть не может, что все-таки хочет опять все начать сначала, ну и так далее… Это неожиданное (а хотя, почему «неожиданное?») известие как гром сре-ди ясного неба поразило Женьку. Она, начисто позабыв об обиде и о своем обещании убить его на месте, тут же сникла, как завядший цветочек в осеннюю погоду. «Блин, надо было ее послать еще подальше, раз с первого раза не дохо-дит…!» Но попробовала взять себя в руки, и с большим трудом ей это кое-как удалось.
Неужели ты сама не хотела, чтоб он от тебя отвязался, наконец? НЕТ!!!
- И что же? – с замиранием сердца спросила она. - Ну вот, я опять поеду в Уфу! Я уже отпросился. Шеф со скрипом конечно, но все-таки дал согласие, лишь бы я отвязался от него. Так что заменять меня в два голоса тебе не придется. Зато я по приезду буду вещать эфиры круглосуточно без страха и упрека, как радостно пообещал мне шеф! - А она сама приехать сюда не в состоянии? – От мысли, что Денис может уехать, у нее вспотели ладошки. – И потом, с какого перепуга ты должен бежать к ней по первому же зову? - Джунгли зовут… Васнецова, а с каких это пор ты стала интересоваться моими делами? Это же ты ее послала… - Конечно, я ее послала, после того, как она послала тебя, - тут же нашлась Женя, чувствуя, что голос начинает предательски повздрагивать. - Да, Женечка, ты настоящая боевая подруга, прямо как Анка-пулеметчица! Но с твоего дружеского благословения я все-таки попробую склеить свою личную жизнь обратно. Все равно перспектив у меня никаких нет на ближайшее светлое будущее… - вкрадчиво ответила трубка сладким голосом. Она так отчетливо представила его хитрое, но сияющее лицо, будто он сидел напротив нее. Огрызнуться в ответ не получилось. Телефон змеей выскользнул из ее рук прямо на пол. Жене показалось, что весь небосклон упал ей на плечи и с силой вдавил в землю.
Денис… Какой же ты дурак! Ведь я... я…
Они ведь не были вместе, если, конечно, не считать тех случаев, когда им приходилось прикидываться влюбленными перед остальной семьей. «А собствен-но, чему я удивляюсь? – зло подумала она. – Я же сама так поставила правила игры, и оказалось, что очередной раз забила мяч в собственные ворота. Как обычно. Только на этот раз, похоже, был штрафной гол». - Женя! Женя! – кричала трубка.- Перестань уже плясать лезгинку от вне-запно обрушившего счастья! - Да…да… - Она подняла телефон с пола и с трудом выдохнула, пытаясь сосредоточиться. – А … ты надолго уезжаешь? - К твоему великому сожалению, нет. На пару-тройку дней буквально. Иначе Сан Саныча удар точно хватит. Посмотрю, что Катька там опять придумала и назад. Приеду, расскажу, вместе поплачем... – игриво сообщил он. Да, у него явно было чудесное расположение духа. Оно и понятно , впрочем. Зато у Жени - мрачнее самой мрачной тучи – даже готический Дашкин настрой здесь бы отдыхал.
И чего я такая унылая? Да потому что этот дебил поспать нормально не дает даже в выходной! Ага, конечно-конечно… - Хоть бы ничего не придумала! – еле слышно прошептала Женя. – Дура несчастная!... - А? Что-то я тебя плохо слышу! Озаботилась бы покупкой нового телефона, пока я буду там, а то так на тебя ни парней не напасешься, ни мобильников. - Уши пропылесосить не пробовал? – зло среагировала она. – С моими мо-бильниками все отлично! - Да я бы с удовольствием, но вы так и не починили его, когда были «мужиками», - наигранно-тяжело вздохнул он. – А с нас, девчонок, какой спрос? Она пропустила колкость мимо ушей. Сейчас ей было не до продолжения перебранки. - А ты…когда уезжаешь? - Самолет сегодня, в два часа дня. - Как сегодня? Какой сегодня?! В голове Жени тут же закрутились невидимые винтики, шестеренки, вы-страиваясь в необходимость срочно что-то предпринять. «Так, у меня, значит, есть шесть часов! Шесть часов, чтобы не дать Денису уехать!» Почему-то она знала, что если Денис уедет сегодня – он уедет от нее навсегда. - Васнецова, ты какая-то странная сегодня, - задумчиво произнес Воронцов. – Тебя по голове ударили чем-то тяжелым? А то можно подумать, будто ты не хо-чешь, чтобы я уезжал… - А ты не думай! Катись в свою Уфу, я буду только счастлива, что ты, наконец, перестанешь меня доставать, дебил! – воскликнула она, с силой сжав трубку. Однако голос ее звучал как-то слишком фальшиво. Денис хмыкнул. - Я так и понял. Пока-пока!
Сообщение: 589
Настроение: ЖиВем! Он ее точно любит!
Зарегистрирован: 19.10.09
Откуда: Москва-столица
Репутация:
9
Награды:
Отправлено: 10.11.09 17:02. Заголовок: Глава 2. Я влетела ..
Глава 2.
Я влетела в холл как ураган. "Удачи", - ласково шепнула мне Зима на прощание, печально вздохнув морозцем в теплое помещение. "Да уж, она мне точно понадобится" Дверь закрылась, и Зима осталась снаружи. Не было больше друга рядышком. И так каждое утро, когда я захожу в это огромное здание с небольшой золотой табличкой: "Научно-исследовательский технологический институт приборостроения ВВВ»
Мой рабочий день начинается с семи утра. Несмотря на столь ранний час, в главном холле уже полно народу. Здесь ученые, лаборанты, исследователи, спонсоры, партнеры… Огромная масса профессоров и докторов напоминает сейчас хлопочущий муравейник, который, вооружившись бумагами, кожаными портфелями, чемоданами, ноутбуками, расползается по разным направлениям. Кто-то ругается с секретаршами, кидая ей в руки кашемировое пальто и шляпу и требуя кофе в кабинет. Кто-то уже на ходу обсуждает новый проект, потрясая финансовыми бумагами. Кто-то не может отлепиться от ноутбука, печатая и одновременно поддерживая плечом мобильный телефон… Непрерывный людской поток, одним словом.
- Женечка, ты как-то поздновато сегодня! - Маруся, милая секретарша, работающая на главном ресепшене. Она отвечала на тучу звонков из всех уголков земного шара, говорила на трех языках, запоминала информацию как центральный военный компьютер и никогда ничего не забывала. Уникальная девушка! - Как это поздновато? Еще же десять минут! - Жень… - Она понизила голос почти до шепота. – Академик сегодня вообще приперся около пяти утра, разбудил меня, накричал и приказал, чтобы через полчаса весь основной персонал был уже на местах…
Вот это новости!
- Ты чего, Марусь? В полшестого?! Да он совсем упал что ли? Маруся только печально мне кивнула. - Я и тебе звонила, но у тебя трубку никто не брал… А, ну это Вадим отключил телефон на ночь, все как обычно. Опасался наверно, что будут звонить его брошенные и разъяренные пассии. - Черт подери, вот так утро! – в сердцах выругалась я, предвкушая хорошенькую взбучку от босса. – И вот он бьет по воротам! Удар! И у нас угловой… - А? – вытаращила Маруся на меня глаза. Она все еще никак не могла научиться нормально реагировать на мои внезапно влезающие комментаторские замашки. - Забудь. – Я только махнула рукой. – Ладно, я пошла к себе. - Ой, подожди, - вдруг остановила меня Маруся, окидывая оценивающим взглядом с головы до ног. – Ты что, собралась вот ТАК идти? Я недоуменно осмотрела свою одежду. Странно… Вроде бы ничего необычного – короткая красно-желтая куртка, черная толстовка, широкие джинсы и черно-белые кеды. Шея замотана полосатым шарфом, на голове белая шапка с желтым лохматым помпоном. Вроде все, как всегда… - А что такого? Я же всегда так хожу, в милицию никто еще не жалуется… - Женя! Обалдела?! – Маруська так взволнованно зашикала на меня, что меня это начало напрягать. – Академик там и так рвет и мечет, а если он тебя еще в таком наряде увидит… - Ну и чего ты мне предлагаешь? – Вспышки ярости уже вовсю стреляли во мне. Порой, Маруся казалась идиоткой. – Что, я должна буду теперь склеить себе прямо тут платье из твоего бразильского факса?! Воткнуть канцелярские скрепки в ухо, а напоминалки на пальцы вместо колец? Или пойти сбегать в круглосуточный бутик, который нужно еще постараться найти, потому что такого не существует в природе?! - Тише ты, тише… - Маруська вдруг откровенно испугалась моей уже вовсю бушующей стихии. Почему-то мой гнев на всех действовал пугающе, словно я была какая-то злая колдунья, способная убивать одним взглядом. Ну или почти на всех. Урагана «Женя Васнецова» не боялся только один человек. Никогда.
- Же-е-ень, - жалобно запищала секретарша, пока я пыталась уговорить себя не кипеть разъяренным чайником прямо с самого утра. – Ну ты чего? Я же просто хотела сказать, что в кабинете у тебя есть, во что тебе переодеться… Ведь Академик переговоры назначил в восемь часов с японцами. Он настоял, чтобы ты была готова…
Японцы, значит. В восемь часов. Понятно тогда, почему возникла эта острая необходимость поднимать из постелей весь НИИ с первыми петухами. Чтобы как следует приготовиться в это утро стрелецкой казни. Академик всегда дергался по поводу важнейших переговоров, выплескивая свои нервы самым наглядным способом – на окружающих его людей. В такие моменты лучшим для жизни было его не раздражать зря, иначе он становился совсем невыносимым.
- Ладно, Марусь, я, пожалуй, побегу… - вздохнула я, уже окончательно остывая. – Спасибо тебе… - Ну что ты, - улыбнулась секретарша миролюбиво. – Может, тебе кофейку заказать перед броском? - Да я думаю, вряд ли успею. Уже восьмой час, неизвестно еще, насколько затянется сейчас перечисление самых убогих моих качеств мистером Академиком. И вдруг, словно в подтверждение моих слов, у Маруси на столе зажужжал селектор с надписью: «Начальник». Маруся, взглянув на меня сочувствующим взглядом, нажала кнопку своим изящным красным ногтем: - Да… Она даже не успела выговорить имя начальника, как селектор неистово завопил: - Мария! Васнецова появилась уже, наконец?! Вы обещали мне, что она в семь должна быть, хотя я сказал вам еще в пять вызвать на работу всех, без исключения! Всех – это значит ВСЕХ! Тем более, моих помощников! А вы что там, еще спите что ли?!
Ух! Похоже, Маруся права – сегодня он особенно бешеный. Может быть, успею сделать себе харакири на всякий случай? Я с тоской посмотрела на закрытые входные двери, за которыми томилась Зима. Она тяжело вздыхала, морозным дыханием рисуя причудливые картинки на толстых стеклах и искренне сожалея, что не может мне помочь.
- Она… Она уже здесь… - жалобно ответила в селектор Маруся. Но селектор, казалось, сейчас бомбой взорвется от накала: - Так какого перепуга она еще не у меня?! Мария, я вам за что плачу вообще? За работу или за красивые глаза?! Уволю всех, к чертям собачим! - Марусь, - одними губами прошептала я секретарше, которой было уже все равно. – Я побежала, а ты задержи его, хотя бы на десять минут…
И я побежала к лифту, оставив бедную Марусю наедине с этим ужасным селектором. Поднявшись на третий этаж, я пулей помчалась по коридору, ловко преодолевая полосу препятствий в виде ученых и бизнес партнеров . Слава богу, скорость у меня до сих пор оставалась приличной. Добежав до своего кабинета с золотой табличкой «Е.С. Васнецова», я с чувством толкнула тяжелую дверь, изо всех сил мечтая попасть в уютные объятия моего кабинета.
И тут же столкнулась нос к носу с тем, кто еще минуту назад орал по селектору на весь холл, проклиная Маруськину работу. Академик. Он был одет с иголочки: дорогущий серый костюм, белая, до неприличия шуршащая рубашка, лакированные туфли… На носу – стильные квадратные очки в золотой оправе, на левой руке – изящные часы «Радо», а на безымянном пальце правой руки – обручальное кольцо из белого золота. Вьющиеся волосы уложены как по инструкции – ни одного торчащего в сторону волоска. И гранит. Гранит в серо-голубых глазах, оценивающе рассматривающих меня за стеклами сверкающих очков. А ведь когда-то не было этого гранита. Эти глаза были живыми и такими теплыми, что могли растопить не одно ледяное сердце. Сейчас они словно умерли, и если бы я в свое время не знала, какими могут быть эти глаза, я бы сказала, что они никогда и не оживали. Мой босс. Мой бешеный, но гениальный начальник. Вениамин Викторович Васильев.
Он посторонился, освобождая мне проход в мой же кабинет и закрыл дверь. - Женя, что у тебя за клоунский наряд? – вместо приветствия зашипел он. - И тебе привет, Веник… - Мне было неохота начинать первой. Я сосредоточилась на пакете из бутика, заботливо оставившей для меня Маруськи. - Во-первых, Васнецова, я тебе не Веник, а Вениамин Викторович! – Пошла жара… - Что это еще за выходки? У всех рабочий день начался половину шестого, а у тебя в семь часов?! Или тебе плевать на установленные правила?! Ты вообще в курсе, что ты не какая-то девочка на побегушках, а мой помощник? И должна приходить и одеваться соответвующе! - У меня был выключен телефон, - сквозь зубы проскрипела я. – А одеваюсь я всегда так, можно подумать, ты только это заметил! Но Веника не удовлетворил этот аргумент, а дал повод наорать еще больше: - Женя, а мобильный телефон придумали не для того, чтобы в «Покер» на нем в метро играть, но еще и звонить иногда! Ясно?! Или он у тебя тоже был выключен? - Выключен… - Еще чуть-чуть, и я заору на него в ответ! Держись, Васнецова! Считай: один, два, три… - Отлично! Мобильниками мы не пользуемся, городские отключаем! Отлично! …четыре, пять… - А проспекты, которые я должен был дать тебе сегодня утром, для японцев ты тоже не приготовила, конечно? - Нет, откуда? …шесть, семь… Веник орал уже, что есть мочи: - В-е-л-и-к-о-л-е-п-н-о! Васнецова! Ты просто гений по бездельности, наплевательству и пофигизму! Поздравляю тебя с этой почетной должностью! И учти, у тебя есть ровно полчаса, чтобы переодеться, хоть как-нибудь привести себя в порядок и приготовить хотя бы пару проспектов! И мне плевать, откуда ты на все это время возьмешь, понятно? Но через полчаса ты будешь сиять и сверкать, как подобает моей помощнице! И не забудь финансовые документы! Иначе вылетишь отсюда, как миленькая! Поняла? …восемь, девять, десять… Гол! Я опустила глаза и понуро кивнула головой. Спорить все равно было долго и бесполезно. - Да, Веник…Вениамин Викторович… Еще раз пробежав цепкими глазами по моим одеяниям, он презрительно сморщил лицо и вышел, со всей силы хлопнув дверью.
Да. Харакири – это тема! Японские самураи знали, что делали!
Хочу посвятить продочку Tanik за то, что она вдохновляет своими потрясными фиками Спасибо А еще спасибо всем, кто читает Обещаю перестать скоро издеваться над бедным Веником
Сегодня, слезы растают как снег Раскрасится ночь Искрами белых огней Сегодня, кутаясь в облако лет Ангел пройдет по земле Сквозь непогоду
Не стоит время свое торопить Ведь в каждой судьбе Тайны волшебная нить И если небо дарует любовь Счастье найдется в любом Времени года
В белой колыбели снежной От любви проснулась нежность Зима, зима, зима Все сделала сама Просто чудо сотворила И в метели растворилась Зима, зима, зима Все сделала сама
Возможно, это и есть волшебство Но только никто не разгадает его Откуда, музыка в сердце взялась Может с небес пролилась В лунную полночь
Лариса Долина «Зима, зима, зима»
Глава 3.
Все оказалось не так уж и плохо, как я ожидала. Благодаря своему подвешенному и натренированному долгими эфирами языку, мне удалось заговорить зубы мистеру Хамато Йоши со всей его свитой, что он предложил сумму даже большую, чем просил ВВВ, и начисто позабыл о проспектах, которые я так и не подготовила. В любом случае, граждане Японии покидали наш НИИ с благодушными улыбками на азиатских лицах и с великими планами на перспективное будущее сотрудничества, а Веник плясал от радости у себя в огромном кабинете, начисто забыв о моем существовании.
В моих мечтах теперь было только одно – чтобы Академик протанцевал так до позднего вечера, не вспоминая обо мне. Утром он целиком и полностью окунется в предстоящую работу над новым заказанным прибором, будет ездить по заводам и лабораториям, разбросанных по всей стране, встречаться с экспертами и обсуждать с докторами детали. Все свои механизмы он делал лично сам. Это означало, что он не появится здесь минимум целую неделю, а то и больше.
Ну что же, отлично!
Правда, это точно также означало, что у меня работы снова будет выше крыши. Потому что в его отсутствие все бумажные и бюрократические дела, связанные со звонками, переговорами, встречами, мелкими сделками, вела именно я. Да и черт с ним, нам не привыкать к бегу с препятствиями! Заодно и повод ночевать на работе, а не дома.
Первое, что я сделала, когда вернулась к себе – это скинула с изрядно уставших ног туфли-убийцы на высоких каблуках, которые мне заботливо преподнесла Маруська. Я всегда поражалась, как на них возможно было проходить целый день и не расшибить при этом себе череп. Хотя, вон, мою сестру Машу взять к примеру. Она, кажется, с рождения так ходит – и ничего.
Эх, Маша, Маша… Ну почему ты оказалась такой упрямой?
Я обессилено опустилась на свой кожаный диванчик, стоявший у стены. Обожаю этот диванчик, такой же милый, прямо как заблудившийся котенок. Он был ярко-оранжевого цвета, словно огоньком из прошлого, в котором я была еще совсем девчонкой, а вокруг меня окружали теплые и живые люди, а не каменные бездушные статуи с непробиваемыми лицами.
Маша, Даша, Галя, Полинка…
Мама и папа…
И бабушка с пауками и Михал Казимировичом…
И Академик ВВВ там был не куском безжалостного льда, который сейчас находился прямо за моей стенкой, а веселым, умным студентом с живыми, горящими глазами, по уши влюбленный в мою старшую сестру Дашку.
И звали его просто Веник…
Сердце немедленно покрылось тяжелыми ледяными иголками от нахлынувших воспоминаний. Как же они мне тяжело давались… Становилось так невыносимо тоскливо о том потерянном, беззаботном времени, что хоть волком вой в полнолуние. Хотелось срочно отмотать время назад, когда мне было всего шестнадцать лет, и я даже не могла и представить в самой больной фантазии, каков будет мой сегодняшний мир.
Семья, которой больше нет.
Друг, который враг.
Любовь, которая не любовь.
Душа, которая словно заперта в клетке. Э-э-э-э….Что-то совсем кисло, Васнецова! От такой жизни любой нормальный человек немедленно захочет убиться. Может, постричься в эмо? Неплохо вроде бы получается…
Нет…
Нет! Нет! Нет!
Я не могу распускаться! Я же спортсменка, мать твою! И я преодолею препятствия, как бы они ни вращали страшными глазами, как бы ни пытались схватить меня за ноги и засосать в этот ненасытный и бездонный Тартар, чтобы от меня осталась только тень великой Жени Васнецовой, девушки-пацанки! Мне нужен воздух! Не мертвый, которым дышит кондиционер марки «ВВВ», а именно живой! Да… Живой!
Я не могла больше терпеть. Где-то взялись силы, и я, вскочив с диванчика, подбежала к большому окну, занавешенному белыми жалюзи, и сильно дернула их за шнур. Жалюзи с противным скрежетом прыгнули наверх к потолку, открывая моим глазам целую галерею прекрасных морозных узоров. - Ого, какая красота! – искренне восхитилась я, настежь распахивая унылое офисное окно. – А ты времени зря не теряла! «Привет, - тут же дыхнула на меня свежестью Зима, улыбаясь. – Да, я тут, малость, поработала. Тебе нравится?» - Еще бы! Да Леонардо да Винчи отдыхает! - Я устроила локти на подоконнике, стараясь расположиться на них поудобнее. «Ну, не стоит сравнивать, Женечка. Он же всего лишь человек. Правда, великий» - Зима танцевала передо мной мягкий вальс, тихонько напевая про себя мелодию из трескучего морозца. - Хоть бы поскорей выходные! Жду не дождусь, когда мы поедем на сноуборде от всех проблем прочь. От Академика, от Вадима… «Уверена, что выходные наступят еще раньше, - вдруг подмигнула Зима, сделав какой-то особенно красивый пируэт. – Ты даже не заметишь, как они прибегут» Вспомнив о куче работы, которая светит мне в самом ближайшем будущем, я тяжело вздохнула. - Да нет, дорогая, вряд ли получится… Сейчас Академик, наконец, придет в себя от счастья и прибежит со стопкой задания на десять лет вперед… «Уверена?» - снова подмигнула мне Зима. - Абсо… - Кар!!! – вдруг громко раздалось совсем рядом. Я удивленно повернула голову налево, откуда был звук. На широком подоконнике сидела большая взлохмаченная черная ворона и разглядывала на меня темными сияющими глазками. Она совершенно меня не боялась. - Ух ты… - выдохнула я, с интересом рассматривая непрошеную гостью. – Ворона… Какая красивая. «Это ворон», - прошептала Зима, легонько посылая снежинки в сторону птицы. - Ворон… - Вдруг мне показалось, что черная блестящая бусинка подмигнула. Или это у меня уже глюки? – Ворон? - Кар! Кар! – приветливо прокаркал ворон.
Сзади на столе уже во всю распалялся мой селектор, а я все никак не могла налюбоваться этой прекрасной и гордой птицей, которая сидела со мной рядом на подоконнике и внимательно смотрела на меня. Ее умные глаза словно захватили мою душу, проникли в самую сущность, заглядывая во все тайные уголки моего сердца. Было в этом взгляде что-то знакомое и давно забытое, из того самого яркого времени. А Зима, кружась рядом в своем вальсе, только неслышно посмеивалась. Кажется, она что-то знала…
«Я думаю, тебе все-таки стоит ответить на звонок, - предложила она мне. – Вон, как его сносит». - Да ну их, неохота. Все равно же орать потом будут, что так, что по телефону. – Потом я передумала. – Хотя да, ты права… Вдруг это что-то действительно важное… С большой неохотой я покинула своего черного соседа , который тут же взмахнул могучими крыльями и полетел прочь, лишь каркнув мне на прощание. Вместо селектора на столе стоял стоградусный кипяток от звонков. Горели сразу все лампочки, включая Маруську и Академика. Видать, уже вылез из нирваны…
Я решила сначала соединиться с Маруськой. - Марусь? - Женя! Ну слава богу! Наконец-то! Мне тут все провода уже оборвали, разыскивая тебя! – радостно закричала Маруся. – Где ты пропала? Неужели Академик загрыз и не подавился? - Да я еще не разговаривала с ним после совещания, так что без понятия пока. Что там у тебя срочного? - Переключаю! В телефоне послышался треск, затем раздались монотонные длинные гудки. Я не мешала телефонной линии соображать, лишь гадая, кому и из какого города я опять понадобилась. На мгновение в аппарате стало тихо, и вдруг он ожил. Да, именно ожил, далеким, но теплым голосом брызнув мне в ухо: - Васнецова! Ты чего трубки не берешь? Я тут тебе пока дозвонюсь, сведу с ума твой весь научный секретариат!
Все.
Время остановилось. Мне стало неважно, который день и который час. Мне все стало неважно. Еще одна причина, почему я так бережно хранила свое прошлое. Потому что именно там была та золотая осень, где я впервые была так счастлива.
Как и сейчас.
- Ничего, ничего, ему полезно. Расслабляться не будет. – В горле все пересохло, но мое лицо озарила улыбка, первая за это дурацкое утро. – Ты откуда? - Да я из дома звоню. Заехал буквально на пару дней, повидать родных. Скоро вот опять собираюсь в путь-дорогу. – Вдруг в трубке забеспокоились: - Я тебя ни от чего там не отвлекаю? - Ничего такого, что могло быть таким важным. – Я готова была разговаривать бесконечно, наслаждаясь каждым звуком этого бархатного голоса. – А Академик все равно хуже уже не сделает… - Веник-то? Надо бы заехать, объяснить ему правила хорошего тона… Я не могла не засмеяться, выкапывая еще одно приятное воспоминание из потаенного уголка разума. - Будешь объяснять ему, как ставить кроссовки на стол? - Нет, я тогда просто прибью его крокодильские ботинки к полу. – Я отчетливо видела, как он улыбается на том конце провода. – Чтобы он больше взлететь не смог. А то, блин, Цезарь на физическом небосклоне! - Ну ты же понимаешь, что когда ты в двадцать три года получаешь Нобелевскую премию за какое-то супероткрытие, тебя окружают ведущие специалисты со всех краев света, тебе отовсюду предлагают бешеные деньги за твои разработки, и в двадцать четыре ты уже строишь свой НИИ, сложно оставаться спокойным от внезапно свалившейся на голову славы. - И чего? Что, теперь нельзя оставаться человеком, коли ты умен, крут, богат и знаменит? - Он вздохнул. – Ладно, Васнецова, позже будем спорить насчет казни Веника… Пора мне уже собираться.
Как? Неужели наш разговор кончился, и он уже машет мне ручкой? Так мало?!
С тяжелым стуком сердце оборвалось куда-то прямо вниз, сметая все какие-то левые чувства на своем пути. Удержалось только грустное разочарование и схватившее его за руку одиночество. Я даже не нашла в себе силы, чтобы ответить на прощание. - Ну Женя, не кисни. Ты даже не знаешь, что я сейчас хочу сказать. – Он всегда ловил все мои малейшие движения интонации и перемены настроения.
И он был второй, кто меня понимает, кроме Зимы и ее сестер. И первым человеком на Земле.
- Что-то типа – «до свидания, я тебе позвоню»? - А вот и не угадала! - Да я не… - Голос предательски дрогнул. – Ладно, не тяни кота за хвост, что у тебя там за новости? Помучив мое бедное сердце еще двухминутной паузой, он снова улыбнулся. - Я приезжаю, Женька. Завтра.
За окном кружилась Зима. Она ласково наблюдала за моими неистовыми воплями и скачками по всему кабинету, включая стол, диван и потолок, и наносила очередной вдохновенный узор изо льда на толстое стекло. Черный ворон, мой гость, сидел рядом на подоконнике, сверкая умными глазками. Зима улыбнулась, почувствовав, что скоро проснется ее сестра Весна.
Честно говоря, мне кажется,что прода не получилась Возникли подводные камни, об которые я споткнулась. Так что извиняйте
Глава 4.
Денис. День, когда Земля остановилась. Скрытый текст
Я не хотел отпускать ее.
Я рвал на себе одежды, посыпал волосы пеплом, бился башкой о бетонную стену, до крови стирал костяшки кулаков, яростно молотя любые более-менее твердые предметы на своем пути. Один раз я даже со всего размаху врезал в оконное стекло собственной квартиры. Оно со звоном рассыпалось на мелкие куски, как рассыпалась вся моя жизнь с ее словами: «Ты должен быть с ней. Она без тебя не сможет…». На руку наложили штук пятьдесят швов, с трудом возвратив к жизни мои разрубленные острыми осколками нервы и артерии. Пока я ходил забинтованный, боль невыносимым ожогом лизала раны, раскаленными добела лезвиями впиваясь в еле собранный сустав. Только я совершенно не замечал ее и отчужденно бродил, как сомнамбула, совершенно не соображая, где нахожусь и кто я такой. Или кто такое… В тот момент я просто утратил способность вообще что-либо чувствовать.
Не судьба?
Черт меня дернул однажды потащиться в Уфу на эту проклятую встречу одноклассников! Я на них вообще никогда не появлялся с окончания школы, считая этот цирк фарсом и показухой, где весь вечер устраивают мыльные оперы и вытирают друг другу носы темами: «Как я провел лето» и «Какого цвета у меня сейчас «Лексус». Но неожиданно мне в Москву позвонила мама с приглашением от нашей бывшей старосты-активистки Марины Федоровой. Она, видите ли, услышала о том, что я ди-джей на московском радио и захотела, чтобы я непременно приехал на их собирающуюся тусовку. А чтобы меня побыстрее уговорить, Мариночка решила подключить моих родителей в эту активную борьбу, спев им жалобную песенку о плохом парне Денисе, которого любила и уважала вся школа, а он, такой-сякой и дерзкий, даже не соизволит появиться хотя бы на одной встрече и украсить своей лучезарной персоной скромный вечер. Я отбивался долго, однако упрямство родных я победить так и не смог. Вот она, дьявольская фамильная черта! Какими-то правдами и неправдами, но мама сумела убедить меня приехать на пару дней домой, заодно и с ними повидаться, и на своих бывших школяров одним глазком посмотреть. Слоны что ли в зоопарке, чтобы их хоть одним, хоть двумя глазками разглядывать?
Сцепив поплотнее зубы от досады, я все-таки решил поехать. Лишь бы отстали. Тем более Женька была не против.. Я звал ее с собой, грозился, что намотаю цепью на себя и привяжу морским узлом, как собачку, а она только весело смеялась над всеми моими шутками, ласково перебирая своими ручками мое воронье гнездо на голове. - Я буду ждать, - говорила она. Как же я не хотел с ней расставаться даже на минуту, не говоря уже о двух днях, внезапно превратившихся в вечность… Смурой осенью она провожала меня на Казанском вокзале, с печальной улыбкой на чуть побледневшем личике, а я все не мог отвести от нее взгляда, словно старался запечатлеть в памяти любой малейший блеск ее серых изумительных, волшебных глаз, которые меня когда-то окончательно и бесповоротно пленили… Я упивался каждой черточкой, ставших такими родными очертаний, целовал необыкновенно чуткие и вкусные губки, зарывался носом в шелковистые, спутанные на ветру волосы, с каждым вдохом наслаждаясь запахом весенних цветов… Я пьянел от ее трепетных ароматов, не испорченных никакими духами, она сводила меня с ума одним лишь легким, как перышко, прикосновением к коже, от которого у меня по всему телу бежали мурашки в виде электрических разрядов… Мы стояли, не в силах выпустить друг друга из объятий, и осень кружила золотым листопадом вокруг нас, останавливая время, отведенное нам для разлуки…
Прости меня, Женечка, что я попался в ловушку, как слепой мышонок!
Я не испытывал ни малейшего желания долго засиживаться на этой злосчастной встрече выпускников, где не было ничего сногсшибательного. Да, я с любопытством рассматривал изменившихся и возмужавших школьников, узнавал о подробностях расцветающей или завядавшей жизни моих соседей по парте, но вскоре все они смертельно мне наскучили и стали интересовать меня не сильнее дохлой мухи. В моих мыслях прочно летала Женька, улыбаясь мне таинственной улыбкой и сверкая пляшущими бесятами в своих изумительных глазах. И мне до ноющей боли захотелось немедленно услышать ее голос. Сейчас срочно ей позвоню… - Денис Воронцов? Это ты?! Обернувшись, я с удивлением обнаружил возле себя симпатичную девушку с платиновыми волосами, которая была похожа на ожившую куколку и стояла, прожигая меня взглядом, полным фанатичного обожания. Мне даже как-то стало не по себе, когда я это заметил. Я давно уже отвык от таких томных взглядов в свою скромную сторону. И тем не менее, я ее узнал. - Карина! Вот это да! – Я попытался изобразить в голосе что-то вроде смеси из телячьего восторга и нечаянной радости. Разговаривать с Каринкой, влюбленной в меня по уши с первого по одиннадцатый класс, мне было крайне неохота. – Как дела? - Отлично! – Она сияла новогодней елкой. – Ты приехал! Я знала, что ты придешь, я это чувствовала… Меня снедало жгучее желание уйти отсюда к чертям собачьим, сесть на первый поезд и вернуться домой, к моей Женьке. Только Каринка, вдруг вцепилась в меня клещом и начала длинный, невероятный рассказ о своей верности ко мне, как она ждала меня, и вот он я, живой и невредимый. Самое интересное, что в школе у нас даже отношений с ней никаких не было – я только один раз проводил ее до дома и чмокнул в щечку на прощание. Дочмокался… - Карин, я пойду, – не очень вежливо перебил я. - Мне домой пора, к своей любимой девушке… - К девушке… - Моему взору тут же представилась внушительная гамма красок. Ее лицо сначала поблекло, позеленело, затем посерело и побелело. Слетела улыбка с ее алых губ. Задыхающимся и сиплым голосом она вздохнула: - Да-да, конечно…
Вечером я собрался обратно. А наутро к нам прибежала вся в слезах мама Каринки и, истерично обвиняя меня во всех смертных грехах, выдавила из себя, что Карина сейчас еле живая в больнице с перебинтованными запястьями… Вот и все. Мне пришлось остаться с ней, выхаживать ее и носить ей апельсины и яблоки. Я пытался поговорить с ней нормально, объяснить, что времена поменялись, и у меня другая жизнь, что школьная романтика хрупка и непорочна, как только что вставший на нетвердые ножки малыш, но она и слушать ничего не хотела. Шептала только белыми, прозрачными губами «Я без тебя не могу жить» и все. А тут еще и мои родители с ее матерью со всех сторон давили на меня, умоляя пощадить ни в чем не повинную жизнь бедной молодой девочки. Ну разве она виновата, что так сильно влюбилась в тебя?
А я разве виноват?
Жене я позвонил сразу же. Выслушав все мои мытарства, она только прошептала, пытаясь унять дрожь в голосе: - Ты должен быть с ней. Она без тебя не сможет… Я чувствовал ее слезы... Вот одна крупной алмазной каплей медленно-медленно покатилась из мокрого глазика, огибая очертание белой, как смерть, щеки, осторожно прокрадываясь через краешек губы солеными шагами. Прочертив влажную борозду, она со звоном тяжело бросилась с личика прямо вниз, словно спрыгнула со скалы в бездонный океан. За ней, по оставленной мокрой дорожке, которая вела только вниз, побежала другая алмазинка… Мне оставалось только неистово заорать от внезапно нахлынувшей на меня волны боли и со всей силой разбить несчастный мобильник об стену. Что я и не замедлил сделать…
Ну а дальше жизнь для меня кончилась.
Мне пришлось бросить радио и уехать из Москвы обратно в Уфу, где я сделал предложение Карине после того, как она выписалась из больницы. Сделал безразличным тоном, словно соль у нее в долг просил, а не руки и сердца, которые мне были не нужны. Правда, она не обратила на это внимания и принялась танцевать от счастья. Мои и ее родители ахали и умилялись нам, а я не мог даже заставить себя поцеловать ее, вдребезги разбившую всю мою жизнь. Я знал, что скорее поцелую лошадь, чем ее, но она, слава богу, и не настаивала. Ей было вполне достаточно просто носить фамилию Воронцова и любить меня до беспамятства, пусть даже не получая ничего взамен.
Эх… А я так хотел ее Женьке подарить…
После росписи с Кариной я начал медленно и верно сходить с ума. Но тут на помощь поспел мой давний приятель Володька Барычев ставший, замдиректора организационного агентства. Он предложил мне попробовать заняться от лица фирмы постановкой концерта одной известнейшей группы, которая должна была скоро к нам приехать. Ухватившись за предложенный мне спасательный круг, я с головой окунулся в работу, и вскоре с удивлением обнаружил у себя крепко дремлющие таланты к режиссуре. Я находился на площадке по четырнадцать часов в сутки, почти не тратя времени на сон и на еду, бегал как ужаленный в разные места, договаривался с декораторами, рабочими, осветителями…
Лишь бы не видеть Карину.
И я добился своего. Мой первый концерт вылился в яркое, экстравагантное шоу, оно было достаточно тепло принято как самой приехавшей группой, так и всеми посетителями. А Володька, довольно потерев руки, тут же сунул мне контракт с его организаторским агентством на три года. Я не возражал, лишь только попросил его, чтобы он почаще отправлял меня в другие города, с гастролями наших заказчиков.
Лишь бы ее не видеть.
В столь насыщенной работе, которую я на себя взвалил, моя фантазия просто сошла с ума. Она бурлила и кипела, выплескивая весь скопившийся негатив на декорации, осветительные приборы, камеры, колонки, материалы… У меня не было времени предаваться долгим воспоминаниям, я колесил по свету, сопровождая различные группы и исполнителей, и устраивая для них такие аховые шоу, что о них писали на первых полосах в главных информационных газетах и журналах. Довольны были все, гонорары потекли ко мне рекой, только меня они совершенно не трепыхали. Я их практически не тратил, лишь посылал первую, небольшую, часть родителям и моей суицидальной жене, которой я звонил раз в три недели для проформы. Остальную же часть я вкладывал в открытый мною счет до востребования «Васнецова Е.С», и о нем никто не знал, даже сама Женя.
Женя…
Она никак не выходила у меня из измученного подсознания. Ее образ все время возникал в моих снах - она стояла, окруженная золотыми листьями в длинной футболке, широких штанах с накладными карманами и грустно улыбалась. Ее пшеничные волосы ласково развевал ветер, а она смотрела на меня огромными серыми глазами, в которых отражалась вся наша разбитая жизнь… Я пытался заливать свою волчью тоску ведрами алкоголя, напиваясь, как свинья, но это было бесполезно. В пьяном бреду я не только не прекращал выкрикивать ее имя, но и заливался горючей истерикой.
Я безумно скучал по ней.
Но однажды я понял, что если срочно не услышу ее родной голос, я просто сойду с ума. Именно вот сейчас у меня поедет крыша. Дрожащими пальцами, я принялся нажимать кнопки, складывая их в номер, который так и не смог забыть. Прямо из Парижа.
Гудки…О, эти гудки показались мне вечностью! Но я готов был ждать еще целую вечность, если бы знал, что она ответит.
И она ответила!
- Алло… Родной голос снова ворвался в мою жизнь, ослепив ее яркой вспышкой света! От нахлынувшего с головой счастья я растерял весь свой словарный запас вместе со своей способностью разговаривать. - Женя… - Мне все-таки удалось победить речевой склероз. – Это я. Твой лучший друг. Теперь она потеряла дар речи. Я знал, что и она не могла меня забыть. - Де…де…денис… Это ты…
Это была надежда. Пускай крохотная, но надежда.
И я стал ей звонить каждые три дня. Чтобы не терзать душу от всосавшейся в нас вампиром боли, мы мысленно запретили друг другу выплескивать свои оголенные чувства наружу и перевели наши телефонные встречи в нейтральное и привычное русло «дебил и дура».Наши чувства бережно закрылись от нас в надежном уголке подсознания, давая нам возможность, быть хотя бы лучшими друзьями, но при этом оживать от одного только голоса. Я накручивал заветный номер из любого города, абсолютно не заботясь о том, в какую копейку мне влетают эти междугородние разговоры, и снова ко мне по линиям бежал ее голосок, крайне счастливый от того, что я опять позвонил. Она рассказывала мне обо всем, делилась всеми переживаниями. Мы ничего не скрывали друг от дружки.
Не поверите, но от одной только возможности снова слышать радостный Женькин голос, пускай даже в качестве «лучшего друга», мне стало намного легче. После нашего разговора у меня появлялось желание дышать.
Тапками больно не бить, я ща немного таво...в неОдеквате...Приду в порядочек - отредактирую Правда-правда
Глава 5.
Сонно вздыхая, поезд «Уфа-Москва» медленно подползал к перрону. Время было уже за полночь, и могучий, железный состав ожидали очень немногие люди, зябко кутаясь в теплые одеяния. Одетые в трехслойные куртки и пальто, замотанные шарфами будто мумии, в варежках и перчатках до локтей, они активно подпрыгивали на перроне в ритуальных танцах, взывая хоть к какому-нибудь согреву. Почему-то все они боялись метель, которая сейчас хозяйничала, весело разбрасывая вокруг себя ослепительно белый снег, превращая его в пуховую перину.
Не понимаю, чего в ней страшного, в метели-то?
Я была одета как всегда – спортивная красно-желтая куртка, полосатый шарф, любимая шапка с трогательным помпоном, сиреневые пушистые варежки, и все равно ничего не чувствовала. Никакого холода, никакой промерзлости. По мне, сегодня вообще была довольно теплая ночь.
«Теплая? – расхохоталась Зима, дыхнув на меня студеным порывом. – По-моему, метелица наоборот, разгулялась не на шутку, увлеченная своими играми со снегом». - Да ну, брось ты. Совершенно ничего не чувствуется. Правда, видимость плоховата, но ни капли не холодно. Тогда Зима дунула мне в лицо посильнее. От ее бодрящего дыхания мои щеки зарумянились, как готовые пирожки, только что вытащенные из духовки. «Ну а теперь?» -Не-а, ничего. – Для убедительности я помотала головой, и с шапки тут же посыпались заснувшие на ней снежинки. Как-то странно на меня посмотрев, Зима захохотала еще сильнее. От ее внезапного раската морозного смеха задремавшая, было, метель, вдруг вздрогнула, снова резко подпрыгнула куда-то высоко к звездам, прихватив с собой свое огромное белое одеяло. Затем, распотрошив его на тысячи мелких хлопьев, медленно опустилась на землю, засыпая ими окончательно закоченевших людей. «Смотри туда, - потеребив ветерком помпон на шапке, указала мне Зима куда-то далеко вперед. – А то прощелкаешь». Прищурив глаза, я попыталась хоть что-то разглядеть сквозь слепящий снег, который лениво кружился вокруг меня, убаюканный морозной колыбельной. Зима растолкала спящие тяжелым сном снежинки в разные стороны, освобождая дорогу моему взору, и я, наконец, увидела…
Мираж? Привидение?
Я еще толком ничего рассмотреть не успела, но мои ноги вдруг перестали мне подчиняться. Они сорвались с места и погнали, не замечая никаких путающихся на пути сугробов. Будто финишную ленточку увидели и теперь стремительно неслись, оставляя за собой широкую цепочку следов. У меня было такое ощущение, что я стала совсем невесомой, потеряла весь вес разом – и если я сейчас случайно взмахну руками, то тело оторвется от земли и стрелой взлетит в звездную вышину, прямо на орбиту.
Куда я бежала? Вернее, летела?
Сердце билось о грудную клетку как сумасшедшее, колокольным набатом выстукивая марш в моей голове. Кровь застыла в ледяных жилах, но, разогреваясь с каждым шагом, начала превращаться в потоки лавы, которые тут же принялись стремительно опутывать меня тоненькими ниточками теплых ручейков. Нервы были скручены в один большой клубок, и размотать его сейчас не смог бы даже профессионал. Привидение приближалось. О, эту спину я узнала бы из тысячи других! Особенно когда над этой спиной возвышались черные кудрявые волосы, которые сейчас заботливо распрямлял ветер, мягко сбрасывая на них воздушные хлопья… Он шел с болтавшейся у него на плече спортивной сумкой, ничего не подозревая. Он не знал, что я буду его встречать. А я… Я не могла даже позвать его, чтобы он обернулся. Я боялась, что стоит мне крикнуть его имя – и он пропадет. Опять. Навсегда. Поэтому я просто бежала.
Бежала за миражом.
Еще шаг... Перепрыгнула сугроб… Еще немного… Только не уходи! Не покидай меня!
Мои мышцы напряглись… Со всей скоростью я прыгнула прямо на эту широкую спину, словно тигр на оленя, схватила судорожными руками за его крепкую шею, по которой я так соскучилась… От неожиданности он не удержал равновесия, и мы вдвоем упали в белый снег. - Васнецова… Ты чего на неповинных людей кидаешься? Подрабатываешь в маньячной по ночам?
Боже… Его голос… Его живой голос, который не скрыт за телефонными линиями где-то в Париже, в Амстердаме, в Тюмени, не искажен никакими коммутаторскими помехами… Это заиграла музыка … Это запели скрипки, нежно зашептали арфы, ударили клавишами рояли и клавесины… С первыми же нотами я начисто позабыла о том, что передо мной «лучший друг», и что лучших друзей встречают стоя, с легкой улыбкой и рукопожатием, а не бросками из темноты на спину, с судорожным хватанием за шею, словно за последнюю ниточку Ариадны, уходящей все дальше и дальше из лабиринта…
- Я понимаю, конечно, что тебе весьма удобно отдыхать на мне, - снова раздалось такое насмешливое и такое любимое. – И мне весьма неудобно просить, но можно мне принять более вертикальное положение? Чтобы я смог рассмотреть тебя… Мелодия терялась у меня где-то далеко в самой глубине души, заставляя распахивать настежь все свои темные чуланы и выворачивать их наизнанку, выпуская спрятанные чувства на волю. Кучерявые волосы щекотали мои губы, мне жутко хотелось поцеловать каждый волосок, мокрый от снега. Горячее, прерывистое дыхание тяжелыми ядрами врывалось в родной затылок, заставляя запутавшиеся там снежинки превращаться в хрустальные капельки…
Я совершенно потеряла над собой контроль. Я точно знала, что если я сейчас снова увижу эти глаза, они снова затянут меня в свой сладкий, липкий мед. И я пропаду, как однажды пропала, когда впервые заглянула в них глубоко-глубоко … И захочу пропасть в них снова и снова… И поэтому я очень боялась в них смотреть…
Васнецова! Соберись! Чувства, а ну брысь обратно в чулан! Я же не разрешала вам высовываться! Надо взять себя в руки! Надо! Потому что я сама отпустила его… Прошлое не воротишь…
Сил хватило только на то, чтобы встать на ноги, с трудом отцепив руки от его шеи… Он поднялся вслед за мной. На его лице еще оставался припечатанный снег от сугроба, постепенно раскаляющийся от исходящего тепла и превращающийся в тоненькие ручейки, которые весело скатывались со скул, словно для них уже наступил апрель. Выпрямившись во весь свой рост, он сделал неуверенный шаг назад. Я, наконец, обрела дар разговаривать. - Привет, Воронцов… - Слова застревали у меня в пересохшем горле, словно камни. – Прости, я тебя помяла немного… - Ничего, - скривился он, вытирая рукавом куртки последние остатки сугроба на лице. – Я так и подумал, что это ты…
Голос у него предательски дрожал. Его лицо сильно похудело, но и как-то возмужало за все это прошедшее время, которое только украсило его своим, пусть и тяжелым, отпечатком. Не было больше того, вечно растрепанного, парня с весьма самодовольными взглядами на жизнь, передо мной стоял совершенно взрослый, красивый, немного задумчивый мужчина. Красивый…. Очень красивый… На нем блуждала какая-то чужая, фальшивая ухмылка, будто нарисованная очень плохим художником. Эта ложь не относилась ни к одной из всех его улыбок, которые я так хорошо знала – от наглой, но сладкой усмешки Чеширского кота до искренней, освещающей все вокруг и зажигающей мое сердце улыбки. Я обожала их все.
Эта же мне была незнакома. Может, эта из тех, которые я не знаю? Ведь, столько воды утекло… Только я все равно продолжала ощущать пусть и прозрачную, но крепкую, связывающую нас нить. Несмотря ни на что. И эта ухмылка была всего лишь тоненькой ширмочкой, которая точно также пыталась прикрыть отчаянно рвущиеся чувства на свободу. Я знала, что и он с огромным трудом держит себя в руках и точно также боится смотреть мне в глаза. Именно поэтому мы смотрели сквозь друг друга, словно через зеркала, в которых мы отражались – оба с худыми, измученными лицами, оба растрепанные, оба засыпанные снегом и раскрасневшиеся от метельных шалостей Зимы, которая тихонечко пела нам под ласковый хоровод снежинок. Стояли и молчали, не в силах еще что-либо сказать. Да не то что сказать – мы боялись даже вздохнуть.
- Женя… - вдруг услышала я хриплый голос. – Посмотри на меня… - А я и так смотрю. - Нет… В глаза мне посмотри… Повинуясь какому-то внутреннему голосу, я медленно-медленно перевела взгляд, чтобы увидеть их… Все… Теперь я точно пропала… Глаза… Это не глаза, это мед… Словно огнедышащий дракон, он немедленно поглотил меня целиком, накрыв сладкой янтарной волной. Я увидела в них лихорадочный блеск, вспыхнувший жарким пламенем и немедленно устроивший пожар в моем бешено колотившемся сердце, которое уже было готово зажечься от одной только искорки. Мне казалось, что я падаю куда-то глубоко вниз, а вокруг меня кружились картинки и образы, собранные из всего, что нас связывало… Вот мелькнула наша первая встреча, когда ты вломился с видом короля в студию… Вот наша счастливая семья, перед которой мы изображаем влюбленных, еще не понимая, что на самом деле не прикидываемся… Вот наши пляски с бубнами на ловле бабушкиных пауков, когда ты разбил аквариум…
Сколько же всего было такого веселого, такого беззаботного, пока по нам не ударило тяжелым молотом по ничего не ожидающим головам… И вот она, разлука…Именно тут, на вокзале…
И я упала на дно. Если мои взъерошенные, оголенные чувства еще хоть как-то держались в темном шкафу подсознания, от двери которого и так оставался один лишь замок, то теперь ничто не способно было их подавить. Бешеными собаками они начали выпрыгивать и собираться в стаю, образуя тот самый бушующий водоворот, который заставляет сердце биться с утроенной силой, взбалтывает застывшую было кровь, молотками выстукивает по вискам. Я сломалась. Этот удар был самым сильным за всю историю моего матча с жизнью… И мы оба пропустили этот мяч.
Не прошло и мгновения, как я уже ощущала его сильные руки на моей куртке, которые прижали меня так крепко, как никогда раньше. Они боялись, они страшно боялись, что я исчезну вновь.
Я и сама чрезвычайно боялась, что все это может оказаться сон, плод моей больной фантазии… Я трогала его родное лицо снова и снова, ощущая гладкую, немного шероховатую кожу всеми кончиками пальцев, и электрические разряды бежали через них в самую душу. Дрожащими пальцами гуляла в его жестких, черных волосах, с наслаждением теребя его непослушную шевелюру… Лишь бы убедиться, уверить себя в том, что это не сон. Не привидение. Не мираж. Что это действительно он!
Оставалось самое главное…Безумие… И оно не замедлило себя ждать… Потому что ждать больше не могло…
Мои губы очень быстро сдались его настойчивым, жадным, соскучившимся губам. Он целовал меня с какой-то первобытной яростью, поднимая во мне волну дремавших желаний и освобождая им дорогу прямо в небесную радугу. У меня обрывалось последнее дыхание, пропадали последние барьеры, рушились стены предрассудков и непониманий... Все исчезло. На остальное нам было плевать… Только твои губы, которые снова захватили меня в свой коварный, сладостный плен. И которому я снова с наслаждением сдаюсь!
Как же я по ним скучала! Я не могу теперь оторваться от тебя… Что мне делать теперь? Что нам делать?
«Весна скоро проснется, дорогая, - еле-слышно прошептала Зима. – Осталось совсем чуть-чуть…»
Ну тут вроде бы не так много драматизма Хочу посвятить эту главу в первую очередь Demi (твой коммент поразил меня до глубины души. Спасибо! ) И естественно Вам, Девчонки! Спасибо ВАМ БОЛЬШОЕ
Глава 6.
- Я смотрю, тут ничего не поменялось. - Он с огромным удовольствием вышагивал по бабушкиным апартаментам, которые так долго служили ему домом. - Только добавилось несколько дохлых тараканов на кухне…
Я прыснула. А мне казалось, что я больше никогда не смогу даже улыбаться. Так вот просто и искренне… - Воронцов, ну чего ты опять выдумываешь? Где ты тараканов-то нашел? - А вон, посмотри! - Опять вернулся родной "дебил", высмеивающий каждое мое лишнее движение, каждое мое слово. - Могла хотя бы их трупики закопать, чем тут морг на столе устраивать… - Сейчас договоришься, что полетишь на улицу! И твои жалобные глаза тебе не помогут! Он только захохотал.
Мы оба знали, что эта вспыхнувшая между нами перепалка не настоящая, всего лишь наша маска на томительном карнавале жизни, скрывающая то самое яркое, глубокое как океан, чувство, от которого где-то за горизонтом всегда встает солнце и просыпается ярко-оранжевая заря. Которое, увы, мы снова сдерживали… Снова закрыли его в темноту… Потому что нельзя… Просто нельзя… Невозможно! Но надо, Васнецова, надо держаться! Ты вообще мужик или где? Тьфу ты! Опять какая-то непонятная жалость накатывает… Пошла к черту, слышишь?!
Отключившись от этих навязчивых, безрадостных мыслей, я с наслаждением растянулась на любимом Денисовом диване, чувствуя себя только что пообедавшей кошкой, на которую накатила не признающая никакого сопротивления нега, и закрыла глаза. После всей нахлынувшей на меня лавины переживаний мой пульс постепенно восстанавливался, кровообращение приходило в норму. Не стучали больше колокола в голове, не танцевало сердце в слепом, жаждущем ожидании…Осталось только ласковое умиротворение, которое завернуло меня в свой теплый плед истомы. Исчезла куда-то дикая усталость, забрав с собой все Сизифовы булыжники, висевшие целой камнеломней у меня на шее.
- Женя… - Я приоткрыла тяжелые веки. Он сидел прямо напротив меня, верхом на стуле, с Чеширским котом на губах. - Теперь я тебя буду ругать и карать. - Да? - Моя бровь взлетела вверх язвительным изгибом. - Попробуй. Ну ты же знаешь, что тебе будет, да? - Во-первых, кто тебе позволил тащиться ночью на вокзал, а? – вдруг воскликнул он таким тревожным голосом, что я тут же почувствовала себя неловко от собственного эгоизма. - Это же не так безопасно, несмотря на твой черный пояс по каратэ… Я даже не знал, что ты придешь меня встречать. А если бы мы разошлись? Ты не подумала об этом?
Он кривил душой. Нам обоим было известно, что мы ни за что в жизни бы там не разомкнулись. Потому что сама Зима зорко следила за малейшими всплесками того единственного огонька во мраке, который мне так был необходим, как жадный глоток свежего воздуха. Потому что она мне обещала… Потому что мне обещал тот черный ворон, сидящий на подоконнике…
Я махнула рукой. - Денис, ты прекрасно знаешь меня. Я все равно бы пошла тебя встречать, даже если бы меня разбил паралич. - С ума сошла?! - ужаснулся он, сделав такие дикие глаза, словно я сейчас собралась выпрыгнуть из окна. - Не смей так говорить, а то по губам получишь! - Я согласна получать по губам, если ты потом их будешь жалеть, - вдруг ляпнула я. Ляпнула быстрее, чем успела об этом подумать.
Так… Чувства, стоять! Место!
- Женя…- Его голос сорвался, медленно переходя на едва слышимый шепот. – Женя…
Однако я зажмурила глаза еще сильнее, из последних сил сопротивляясь, подавляя мою жгучую, лизавшую горячим пламенем жажду жизни. Чувства отчаянно трепыхались за твердой, колючей проволокой реальности, оголенной грудью бросаясь на нее, чтобы вырваться на такую манящую свободу. Но шипы стального металла беспощадно вонзались в столь нежную оболочку, останавливая эту нестерпимую тягу к любимому, и капельки плачущего отчаяния тоненькими ручейками текли из образовавшихся ранок…
Это было невыносимо... Невыносимо больно… Тупик? Срочно нужно переводить разговор в другое русло! Иначе мы не до живем до рассвета. И мы оба это знали.
- А ты надолго приехал? - Вопрос вылетел из моих губ, как немедленное спасение нас друг от друга. Как островок с пальмой, полной кокосов, в безбрежном море. У него тоже вырвалась улыбка облегчения. Ведь он и сам еле сдерживался. - Мне Володька дал отпуск на месяц. А то, говорит, Воронцов, ты совсем скоро растаешь - один скелет от тебя останется. А после отпуска я буду открывать тут филиал. В смысле, когда Володька приедет в Москву. - Вот оно как? - задумчиво протянула я, стараясь унять вновь поднимающуюся бурю волнения. – Ты… наверно, в Уфу тогда поедешь?
Опять! Да что ж такое-то?!
Его лицо мгновенно превратилось в бездушный камень. Исчез милый, немного надменный Чеширский кот. Мед застыл в глазах, превратившись в твердый, оранжевый лед, который больше не давал тепла.
- Нет! – зло отрезал он. - Для Уфы я работаю круглосуточно, без отпуска и сна. Краем глаза я заметила, что он не носил ненавистного обручального кольца. Потому что это был железный, тяжелый, уродливый обруч с лезвиями, загнутыми внутрь. Который постоянно напоминал о том самом дне, когда Земля остановилась…
Я же все это знаю.
- Более того, - продолжал он, рассматривая меня исподлобья, - я собираюсь провести весь отпуск в столице. Давно на Кремль не смотрел, вот и решил походить вокруг, наверстать упущенное. Никакие Гавайи не сравнятся с грязными красными кирпичами…
Видя, как к моему горлу подступает восторженное оцепенение, он быстро выдохнул: - Так, что мы все обо мне, да обо мне? Теперь ты рассказывай. Как мой гениальный сосед поживает?
Обсуждать Веника-Академика оказалось значительно легче. - Да что ему будет? - фыркнула я, окончательно собираясь с расползшимися по всей голове мыслями-пауками. - Получил новый проект и теперь с головой окунулся в него. Не скоро еще вынырнет. Так что тишина и спокойствие будут обеспечены. - Да-а-а-а… - Денис, усмехнувшись, закатил глаза в потолок, с далеким ностальгическим блеском. - А такой классный пацан был… Что мы с ним только ни вытворяли… Знаешь, Жень, я и не думал, что на него может так слава подействовать - вроде бы он никогда шаткими нервами не отличался…. Хотя если вспомнить, сколько он головой бился, то можно предположить, что ударился в этот раз очень сильно. Я беспомощно развела руками. - Что есть, то есть. Дашку только жалко, он же практически не бывает у себя дома, в Питере. А она сидит и переживает сильно, думает, что Академик вообще про них забыл. Кексик ей в утешение только. - Кексик! - захохотал он, и вдруг его янтарные глаза полоснули по мне хитрым, но теплым блеском. - Кексик Вениаминович Васильев. Надеюсь, он, когда вырастет, не будет биться головой о твердые предметы, как его папка. - Слушай, может, съездим к ней в Питер, а? - И снова слова вырвались прежде, чем я успела их остановить. Да черт с ними, в конце-концов! Мы же друзья! - А то я по Дашке соскучилась очень. Он сверлил меня горящим взглядом, выжигая мое имя на каждой клеточке моего тела. - Да не вопрос, съездим! Только вот… это… Тебя отпустят? - Веник? Да он даже не заметит моего отъезда. - Нет, не Веник…- Следующие слова дались ему с огромным трудом. - Ты прекрасно понимаешь, о чем я… - А… Ну а Вадима никто и спрашивать не будет. - И это было на самом деле так. Делиться своими планами я с Вадимом не собиралась. Я видела, что у Дениса так и болтался острым жалом на языке вопрос: "Зачем тебе нужен этот Вадим?", но он прекрасно знал, что не имел права его задавать. По крайней мере, пока…
- Мама звонила из Красноярска. Говорит, что папа потихоньку поправляется. Полинка там уже с мальчиком каким-то познакомилась, нервы ему крутит. А тот бегает за ней, как собачка. - Прямо Маша в молодости, - хмыкнул Денис. - Кстати, Машка не объявилась еще из своего бродячего японского театра? Я грустно замотала головой. С тех пор, как Маша уехала с гастролирующим русско-японским театром Но, о ней не было ни весточки. Сестра растворилась где-то на просторах страны, чтобы утопить свою печаль о себе же самой. Глупенькой, наивной, беззащитной старшей сестре, которую так никто и не смог полюбить, потому что она слишком легко отказывалась от того, что предлагала ей Судьба… Она все искала в мечтах второго Веника, в которого была влюблена. Хотя и знала, что Веник никогда ей не принадлежал и не собирался принадлежать…
И она бежала с первым попавшимися ей на глаза театром. Бежала еще и потому, что очень хотела стать артисткой, а ее не смог воспринять всерьез ни один театральный вуз, в которые она пробовала поступать. А тут - заманчивый, красочный мир - совсем рядом, только руку протянуть. Он звал ее с собой, манил своим новым для нее и загадочным стилем искусства, предлагал отвернуться от всех, кто так и не понял ее, Марию Васнецову, обещал показать настоящую жизнь за пределами унылой и отвергшей ее Москвы… Даже нет, не жизнь, а Жизнь. Мы долго умоляли Машку отказаться от такой безумной идеи, но так и не смогли вразумить слишком легко поддающуюся соблазну сестру. Помню, мама еще махнула рукой и сказала: "Пусть едет! Может, наконец, поумнеет!" И все, Машка пропала. За все четыре года от нее пришла лишь одна открытка с восторженными всплесками эмоций. Она была счастлива, что, наконец, нашла тех, кто ее принял, и получила возможность узнать лучше этот мир. Надеюсь, она до сих пор счастлива… Маш, прошу тебя, только будь осторожней! Ну ладно уж я, битая-перебитая спортсменка, ладно Дашка, с богатым опытом общения со своими вампирами. Ладно Галина Сергеевна, мудрая не по годам и способная с рождения трезво оценивать ситуацию. Порой, даже слишком трезво… Но ты? Хоть ты и самая старшая из нас, одновременно ты и самая младшая сестра, самая маленькая и беззащитная… Такая же, как Пуговка… А мы… Мы не смогли тебя уберечь… Прости нас, Маша…
- Жень, не кори себя. - Я и не заметила, как вздохнула последние слова вслух. – Зря ты ей не веришь, она же Васнецова! А Васнецовы так просто не поддаются случайным стихиям. – И, подумав, добавил: - По богатому опыту знаю…
Я была бесконечно благодарна за его твердый голос, ласкающий мой слух своей непоколебимой уверенностью. Уверенностью в моей сестре.
- Я так по ним скучаю, - тихо призналась я. - У меня же тут нету никого. Даша живет в Питере, Галя уехала по международному обмену в Сиэтл, мама с папой и Пуговкой в Красноярске, Машка вообще непонятно где… Все разъехались по всему свету. А я вынуждена сидеть здесь и помогать зазнавшемуся Венику. Потому что Дашка попросила присматривать за ним… Вообще…– Слова быстро начали перерастать в отчаянные выкрики. - Где наша семья? Где все, что было? Где все?!.
Меня вдруг прорвало, как заржавевшую за зиму трубу с горячей водой, которая яростным кипятком выплеснулась наружу, обжигая неосторожных прохожих. Слезам больше не нужно было мое разрешение - они брызнули из глаз, размывая соленым потоком последние двери, за которыми я тщательно скрывала ото всех всю свою разросшуюся тоску по родным… Но в этот момент я больше не боялась. Не боялась показывать свою слабость. В конце-концов, я же не железная… Мне так необходимо было выплакаться, освободить все, что я до сих пор хранила глубоко в себе, и которое накапливалось, превращаясь в тяжелый булыжник, давящий на сердце своей неподъемностью.
Денис со скоростью стрелы слетел со стула и приземлился ко мне на диван. Не задавая лишних вопросов, он уткнул мое мокрое лицо себе в крепкую шею, ласково погладил сильной рукой по моим растрепанным волосам… Я чувствовала, как через кожу палящих ладоней в меня проникают жаркие волны, неся с собой всплески его собственной энергии. Ей была нипочем никакая грусть, она искрилась и нещадно выжигала все черные сгустки мрачной тоски во мне.
- А в выходные я тебя потащу на Воробьевы горы, - нежно прошептали мне в макушку родные губы. – Ты будешь кататься на сноуборде до посинения, и мне плевать, что и кто будет думать об этом… А твоего мнения по этому поводу я даже спрашивать не буду – закину на плечо вместе с доской и поеду. Поняла?
И я улыбалась счастливой улыбкой сквозь слезы. И мне становилось так легко на душе. Во мне вдруг начала просыпаться вера в завтрашний день. Завтра… Завтра все будет хорошо. Ведь не так ли?
Где-то далеко на горизонте вставала ярко-алая заря. Это пробуждалось завтра…
Пожалуй, впервые за последние годы я спал долго и крепко. Так крепко, что мне не страшна была ни королевская конница, ни тяжелая артиллерия. Мне даже ядерная война была не страшна. Потому что я спал дома.
Когда я, наконец, разлепил тяжелые веки и, с удовольствием зевнув, потянул руку за часами, время было уже около пяти вечера. Вот и день прошел, а я даже не заметил его. Вернее, проспал.
Первые мысли, которые так и ждали, пока я проснусь, чтобы с новыми силами врезаться мне в голову, были о Жене. Я выстроил их в ряд и, отмотав назад до определенного момента, принялся прокручивать их как кино в замедленном повторе, попутно прикрикивая на них, чтобы не нарушали порядок. Они бодро шагали строем, демонстрируя мне самые счастливые моменты вчерашней ночи. Встреча… Господи, я бы всю свою жизнь отдал бы, чтобы вот так вот встретиться вновь! Чтобы снова Женька прыгнула на меня откуда-то из темноты, повалив в снег и тяжело дыша мне в затылок. Чтобы снова я и она… И я снова ее поце… Черт, нельзя об этом думать! А как не думать, когда даже тень от этой мысли буквально сводит с ума?
Если б я был лев – я сейчас издал бы громкий рык зычным, глухим голосом, вложив в него всю свою звериную, первобытную ярость, которая так и кипела во мне. И почему мы не животные, кстати? У них там, в природе все так просто: проснулся - пошел на охоту, пожрал, спать лег. И никаких проблем! А тут… Проклятые мысли, почувствовав ослабление контроля, тут же нарушили походный марш и снова взялись за дискотеку, нарочно путаясь и беззастенчиво расползаясь, кто куда, превращаясь в одну большую кашу. Все смешалось, словно у меня в голове как следует поработали миксером и бетономешалкой вдодачу.
Так, стоп. Нужно по пунктам разобраться, что к чему, чтобы я мог жить дальше. Но для начала нужно поднять свое размякшее от райского, диванного блаженства тело и доставить его хотя бы до кухни. Правый тапок… Левый тапок… Вроде бы уже и на человека похож…
На кухонном столе меня ждал стакан свежевыжатого апельсинового сока и записка, исписанная крупным, неровным и от этого почему-то очень веселым почерком: «Воронцов, доброе утро, день, вечер, ночь (ненужное – зачеркнуть). Я думала тебя разбудить, но ты спал, как сурок, не поддающийся никакой дрессировке…» - Вот болтушка! – Я с наслаждением вчитывался в прыгающие строчки Женькиной записки, довольно улыбаясь во весь рот. – Нашла себе дрессированного сурка… Сделав большущий, жадный глоток сока, я продолжил чтение: «… В холодильнике у тебя теперь полно твоего любимого «Доширака», хватит, наверное, до следующей зимы. Еще и засаливать сможешь с чистой совестью. А если «Доширака» не хватит, то я тебе притащила всякую ерунду: фирменные голубцы, колбасу, картоху, молоко, сока, мясо, кислых щей… Ну это так, на всякий случай. А то ты худющий, как бродячий кот» Чтобы проверить подлинность ее слов, я открыл холодильник, и мои глаза тут же запрыгнули на лоб. Чудо морозной техники просто ломилось от изобилия еды, я наверно смог бы накормить досыта весь Алтайский край, и еще бы оставалось. Я расхохотался. Ох, Женька! Неужели, я настолько плохо выгляжу, что она с самого утра прикатила мне вагон еды? Да еще до работы успеть умудрилась! «… Вечером я закончу поздно, наверно не успею заскочить к тебе на чашку чая. Советую тебе отдыхать побольше – завтра суббота, и у тебя будет очень трудный день. В общем, заболталась я тут с тобой! Все, я побежала! Пока! Ах, да, забыла тебе сказать… Мой рабочий телефон 11-30-2-11-30. Это все Веник придумал!»
Что за идиотский номер?
Я допил сочный сок и перечитал записку еще раз. Веселушка ты моя… И все-таки я чувствовал, что упустил что-то самое главное из записки, и оно все еще было там. Самое главное и самое важное. Острым, как конек, взглядом я скользил по каждой буковке, напряженно всматриваясь в слова, в которых вроде бы не было ничего необычного… И все же… И еще раз…
Вот оно. Я нашел. 11-30-2-11-30… Простейшая криптограмма. Если убрать из русского алфавита буквы Ё и Й и подставить под каждую цифру соответствующую букву, то все получается... Теперь можно жить.
Ярким факелом вспыхнуло дикое, необузданное желание позвонить ей, поймать ухом легкий, порхающий, словно весенняя бабочка, голосок и до конца оставшегося вечера в упоении процеживать весь наш разговор как крупинки золотого песка с Эльдорадо.
В конце-концов, друзья же иногда звонят друг другу, верно?
Но не успел я и кнопки нажать на трубке, как она ожила у меня прямо в руках. Мелодия… Нет, это не та мелодия, черт возьми! На мою Женьку у меня всегда играет «Летучий Фрегат» Наутилуса, моя самая любимая песня, от которой я всегда таю, словно снег под апрельским солнцем. Песня просто божественна, хоть и окутана легким туманом неизведанной грусти. А это… Это чужое. Непонятное. Не мое. Именно оно известило меня, что аппарат в моей руке превратился в скользкую, ядовитую змею-кобру, которая сейчас свернулась клубком в ожидании и готовилась укусить меня смертоносными зубами одним броском, после того как я скажу «Алло».
Так, собственно говоря и оказалось.
- Денис! – стрелой швырнулась на меня кобра. – А вы сейчас где обитаете, позвольте узнать? - На работе. – Я собрал всю свою бурлящую силу воли в кулак и попробовал связать ее морским узлом. Каких же мне трудов это стоило! - Странно… Я туда звонила, мне сказали, что ты в отпуске. - Глупая секретарша перепутала. В отпуске не я, а Денис Воронин. Нас вечно путают. Никаких Денисов Ворониных у меня на работе не существовало. - Да? Ну Бог с ним. Много ты работаешь, Карина переживает очень, - тяжело вздохнула кобра, и вроде бы как с сочувствием. – Ты когда домой вернешься? - Без понятия. У меня очень насыщенный график, даже спать некогда...
Блин, да отвяжись ты от меня, наконец! Ну неужели нельзя оставить НАС в покое?! Я жаждал рыкнуть это в трубку. Мне хотелось оглушительно, до звона стекол, рявкнуть: «ОСТАВЬТЕ НАС В ПОКОЕ!» да так, чтобы это слышали все те, кто решил за нас нашу же судьбу в виде разбитых зеркал из прошлого. Слово «НАС» разъяренно рвалось наружу, изнывая прыткой, томящейся сейчас в клетке, мангустой бесстрашно вцепиться в ненавистную, тонкую шею змеи и острыми зубками перекусить ее пополам.
- Зря ты так себя изводишь, Денис. Лучше бы побольше уделял Каринке времени, - мечтательно прошипела кобра. – Заведите дитятку, живите и радуйтесь. А с работой что-нибудь придумаем. - Нонна Викторовна… - Я уже захлебывался от извергающегося из меня вулкана ярости, который выбрасывал лаву такого неудержимого гнева, что ее ничем нельзя было остановить – она просто сжигала все живое на своем пути, с шипением оставляя после себя выжженную ненависть. – Запомните раз и навсегда. Если я пощадил вашу девочку в далеком прошлом, пожертвовав своим счастьем, это не значит, что я подарил ей свою душу. И я клянусь вам всей своей жизнью, что дети у меня будут только от одной девушки. И это будет не ваша Кариночка. Вам понятно?
Факир сработал мастерски – змея на том конце провода загипнотизировано замолчала. Пока она не успела опомниться и выстроить новую серию своих ядовитых атак, я решил срочно перекрыть ей кислород: - Все, Нонна Викторовна, меня зовут! Привет Каринке передайте, я побежал. До свидания!
И повесил трубку. У-ух!
Меня всего трясло и колотило мелкой дрожью, словно я превратился в отбойный молоток, выдалбливающий из себя бурные волны бешенства. Надо же, до чего ее мамаша могла додуматься… Да я скорее сам в бабу превращусь, чем захочу иметь общих детей с Кариной!
Тьфу! Даже противно! Давно я не пылал таким пожаром, вспыхнувшим от одной лишь искорки в иссушенном июльском лесу! Меня радовало лишь то, что был уже вечер, и до завтра оставалось не так уж много времени. И ни одна кобра мира не способна будет НАМ завтра помешать кататься на досках, где моя Женя будет счастливо смеяться, выкрикивая в мою сторону «Дебил!», а я напялю на себя слащавую лыбищу и буду кидаться в нее снежками в ответ. Иначе пусть прямо сейчас на меня рухнет потолок вместе с живущими наверху соседями!
Потолок на меня, естественно, не упал, только вот страшно захотелось закурить, чтобы хоть как-то успокоить истрепанные нервы. А сигарет, как всегда, не было. И почему они появляются только в тех случаях, когда не нужны? Нужно быстренько сбегать вниз за пачкой, что ли… Правда, я курю только в особых случаях, но сдерживать это в себе было выше моих сил…
Я вернулся в комнату и, наскоро надев первые попавшиеся штаны с рубашкой, пошел за сигаретами. На лестничной площадке я нос к носом столкнулся с очень интересным субъектом, выходящим из тридцать пятой квартиры. Походу, моя персона его тоже сильно заинтересовала, поскольку мы встали друг напротив друга, как боевые петухи перед боем, и беззастенчиво принялись обмениваться взглядами. Он был на полголовы выше меня, с крепкой спортивной фигурой, лицо его подходило скорее на глянцевый журнал, и блестело такой красотой, что сам Нарцисс хлопнулся бы в обморок, узнав в нем своего конкурента.
Еще до того, как он представился, я понял, кто передо мной. - Вадим. – Он протянул мне крепкую руку. – Ты наш новый сосед? - Денис. – Я с чувством потряс ее. Мои глаза острыми коготками гуляли по этому девчачьему идеалу, не пропуская ни одной детали соперника. – Ну да, я только вчера приехал. Васнецова Евгения сдает мне квартиру. - А-а-а, вот оно что… - Он явно был настроен поговорить со мной. – А мне показалось, вы знакомы. - Это еще почему? – искренне удивился я. - Да она иногда звала во сне какого-то Дениса, - безразлично пожал он плечами. – Вот я и подумал.
Я аж прикусил язык от тона, с которым он это сказал. Этот был даже не змеей, а бесчувственным мрамором, который стоит красивой статуей греческого бога в музее и ему все равно, что там о нем думают, и кто на него приходит посмотреть.
И ЭТО живет с моей Женей?!
Задремавший было вулкан, взорвался во мне с новой силой. Только на этот раз к нему еще присоединилось и цунами, топящее целые лайнеры в своей бушующей ярости. Сейчас я был злее, чем сто голодных адских гончих самого Люцифера, с злобным хохотом натравливающий своих собак на непокаявшихся грешников. С каким бы удовольствием я впечатал бы тебе свой кулачище тебе в голливудскую улыбку, разбил бы твой мраморный нос об косяк дубовой двери! Поверь мне, я это еще сделаю, если сам не включишь свои мозги, хотя какие мозги у статуй?
Пока мне оставалось изображать сердечного соседа, которого залили с этажа выше, но случайно застрял в разговоре, встретив другого затопленного соседа…
- Я смотрю, тебя не сильно заботит, что это имя, малость, не твое? - криво усмехнулся я. - Ну мало ли, что может присниться. Это же всего лишь сон. – По моему, он начисто лишен каких-либо эмоций. И как Женьку только угораздило с ним спутаться? - А если не сон?...
Ого… Кажется я зажег в каменных глазах вспышку подозрительности! Они вдруг нервно зашевелились, принялись меня всего ощупывать скользкими зрачками, словно пытаясь рассмотреть – с какого перепугу я имею права спрашивать о таком сокровенном? Но, не заметив во мне ничего сопернического, снова погасли, как вышибленные пробки в подъезде.
- Вряд ли, конечно. Да и собственно, какая тебе разница? - Ну да, никакой… Ладно, пора мне, приятно познакомиться. – В этот момент у меня пропали все желания, кроме одного, вонзившегося в меня занозой – набить ему морду. И чем быстрее, тем лучше. - И мне тоже… Кстати, не знаешь, какая завтра будет погода? - Понятия не имею, а что? Так… Неспроста это… Зазвонили первые тревожные позывные. - Да мы с Женей хотим поехать на сноубордах. Если умеешь, присоединяйся. Заодно и познакомимся поближе. Ну, бывай. – Перед тем, как скрыться за дверью квартиры, он махнул мне на прощание рукой.
Я тупо стоял и смотрел неморгающими глазами на две золотые цифры – три и пять. Мысли мои как-то съежились, превратились в куски льда, утратив все свои подвижные способности, располагающие к мышлению и соображанию в целом.
Твою налево... Как же я не догадался! Конечно же, остаток вечера был еще недопорчен! Мало мне было звонка из далекой бескрайней Родины, так еще и это! Вот бывают дни, когда все не так…
Хотя…Чему я удивляюсь? Я уже давно перестал иметь право на ее личную жизнь. Меня не должно это касаться... Повесил бы себя за такие мысли! Еще как касается! Женька – это мое продолжение, отрубишь одну часть – умрет другая. У нас же одно сердце на двоих. Неужели я не вижу, как ей плохо, неужели я не заметил, как она буквально ожила, когда я приехал? Да видел я все! Я и сам без нее не живу! Ну и что, что все сейчас идет не так, мы же осилим это «не так»? Ведь верно?
Как там говорят? Самая темная ночь бывает только перед рассветом. Вот и давай пока ждать рассвет. Скрытый текст
Я стояла в каком-то деревянном оцепенении, пытаясь переварить только что услышанные слова. Ничего подобного от Вадима я не ожидала. Как это было понимать?
- Как это понимать? – вслух повторила я, внезапно осипшим и ставшим не моим голосом, во все глаза рассматривая стоящего передо мной человека. - Жек, а что тут непонятного? По-моему, я выразился достаточно ясно и просто.
Нет, ну не могу я поверить в то, что он вдруг воспылал ко мне любовью и решил начать заново строить отношения, которые были похожи скорее на болотное отражение, чем на искрящийся фонтан жизни. В этом болоте летали жирные, уверенные в себе комары, с голодным писком высасывающие живую кровь из ослабленной судьбоносными ударами души; там отчаянно квакали лягушки, лениво купающиеся в противной, мерзко пахнувшей тине безысходности; бродили бестелесные и неосязаемые призраки из прошлого и напрочь забывшие дорогу домой... Казалось бы, зачем мне нужны такие отношения? Но болото же – засасывает!
Поначалу Вадим, протянувший мне свою вспыхнувшую в темноте маленькой искоркой руку, показался тоненькой ниточкой спасения… Мы с ним встретились, когда я той же самой зимой топила свое горе в сноубордной доске на Воробьевых горах, преодолевая самые смелые и бесстрашные маршруты. Причем настолько смелые, что даже матерые сноубордисты с ужасом в глазах следили за моими полетами в небо. Я рисковала… Я страшно рисковала упасть на голову, сломать себе шею или перебить позвоночник, но на тот момент мне было наплевать.
Внутри царствовала пустота…
Разноцветными, воздушными чернилами души я вела свой дневник чувств, описывая на сердце, которое искрилось теплым светом, все самые счастливые моменты моей порхающей в лазурных небесах жизни. Пока однажды судьба не поставила мне жирную кляксу черными чернилами… Мне оставалось только взять ластик силы воли и попробовать стереть эту кляксу из своего сердца, заодно и замазать все страницы, исписанные счастьем из прошлого. Потом попытаться нацарапать что-нибудь в будущее, но уже другими, черными чернилами.
Я пыталась. Честно, пыталась. Но все было бесполезно – от моих стараний ненавистная клякса лишь расползлась, пропитывая и выжигая каждую нарисованную строчку своей холодной, тягучей болью, и от этого становясь еще шире и острее. А будущее не писалось, а только медленно плавало густым серым туманом вокруг неизвестного и пустого…
Мне оставалось жить только прошлым, игнорируя настоящее и не думая о будущем. Экстрим стал моей плотиной против мощных, бьющихся об него волн бушующего депрессионного шторма, в котором я и так захлебывалась. А тут острое, как бритва, чувство опасности и риска беспощадно срезали все остальные чувства, настойчиво дергая за ноги и не давая мне сию секунду лечь и умереть.
Потому что ничто не имело смысла…
Вадик же был очарован моими пируэтами белого, одинокого лебедя в небесах, поскольку сам был профессиональным сноубордистом и работал инструктором в тот момент. Но таких фигур, которые я выделывала, не видел даже он, да еще и от девушки. Стоило ожидать, что наше знакомство состоится – Вадима я заинтересовала, а мне было все равно. Ну парень и парень, ничего такого. Да, красивый. Да, спортивный. Да, сильный.
Ну и что? Разве это важное в человеке? С первого взгляда мне стало абсолютно понятно, что он не годился Денису и в подметки его кроссовок, прибитых Веником. Для меня вообще не существовало парней, которых можно было бы даже далеко сравнить с моим радиоактивным, кудрявым ди-джеем. Которого, увы, больше со мной не было… Не было больше моего оазиса с хрустальной, чистейшей водой, которая дарила чудотворную силу и позволяла жить и дышать полной грудью, с ясными глазами встречать любое будущее на горизонте… Осталась только засушливая, бескрайняя пустыня с палящим, знойным солнцем безнадеги...
Вот поэтому я и решила попробовать закрутить отношения с Вадимом, чтобы хоть как-то вновь почувствовать себя живой, а не самоликвидирующейся миной замедленного действия, на которую подуй легким ветерком – и она сама себя уничтожит. Ну или хотя бы найти в себе хоть какие-то крупинки чувств, способные еще шевелиться и на что-то реагировать.
Поначалу он пытался изображать что-то вроде ухаживания – дарил цветы, водил в кафе, мы каждые выходные проводили, катаясь на сноубордах или скейтбордах. Потом он остался, потом вообще переехал ко мне с рюкзаком и доской за спиной. Я не спорила. Тем более, у него на квартире жили еще мама, два маленьких брата, отец и бабушка. И все это на небольших двух комнатах, когда у меня были распоряжении целые императорские хоромы.
В которых никого, кроме меня не было.
Мы не лезли друг другу в душу, у нас было, так сказать, мирное сосуществование двух соседей по коммуналке, которые однажды случайно встретились на общей кухне в очереди к одной плите. Он быстро сдался, разбившись об мои прочные ворота, грозными стражами охранявшие мое изнывающее по волшебному оазису сердце, и оставил все попытки пробиться сквозь тяжелый замок, ключ от которого был только у одного человека…
Я не знаю, какими еще словами можно описать эту пародию на наши отношения, но по крайней мере, мне перестало казаться, что я живу в царстве мертвых…
И вдруг Вадик такое заявляет…. И главное, ни с того, ни с сего. Что это за петухи, которые так неожиданно клюют людям в мозг?
- Что значит – «давай начнем сначала?» - все еще не могла понять я. - Да я долго думал… Ну как-то не получается у нас с тобой пары. – Впервые в жизни я уловила нотки волнения в голосе Вадима. Как-то неожиданно… - Может, это моя вина? Вот я и хочу попробовать исправить себя по отношению к тебе.
Мои слова вместе с мыслями и речью таяли с бешеной скоростью. Что ему сказать? Что я никогда не полюблю его и тем самым вновь втолкать себя в мертвое царство, где даже собственного эха не услышишь? Или же согласиться и томиться от одной только мысли, что совсем рядом живет мое спасение, которое не принадлежит мне, а я вынуждена буду отдавать себя другому?
Что за черт… Опять тупик лабиринта! Где же ты, Минотавр? Приди и убей меня уже своей секирой! Чтобы я избавилась, наконец, от одной мысли, что я хожу по какому-то невероятно сложному, запутанному кругу, со звоном спотыкаясь об расставленные волчьи капканы…
- А завтра я решил, что мы с тобой в знак примирения поедем на Воробьевы, где впервые познакомились, - сказал Вадим, улыбаясь. - Нет!!! – Слова разрывной пулей вылетели прямо навстречу предложению Вадика, намереваясь взорвать его на полдороге. Причем эти слова явно исходили от моего сердца, потому я об этом даже подумать не успела. – То есть… Я…Я завтра на работе буду. Да, Веник мне надавал кучу заданий. - Кто такой Веник? – искренне удивился Вадим, не сводя, однако, голубых глаз, в которых загорелись искорки подозрительных чертиков. - То есть, не Веник, а Вениамин Викторович. Начальник мой. Не человек, а зверь! - Ну ладно… - задумчиво протянул Вадик, и вдруг огорошил: - А ты с нашим новым соседом давно знакома?
Ах, вот оно что! Оказывается, он успел сегодня наткнуться на приехавшего Воронцова. То-то Вадиму срочно понадобилось срочное восстановление отношений! - Я сдаю ему квартиру, - уклончиво ответила я и решила перейти в нападение: - А с чего такая заинтересованность? - Просто… Ну ладно, я спать. И тебе советую, раз завтра на работу собираешься. – И ушел в спальню. Да, Вадик… Прост, как три рубля. Никогда его не волновали мое состояние души и мои чувства, а тут вдруг встрепенулся. Боится, что я попру его из квартиры, что ли? В любом случае идти на доске с тобой, когда мне обещал сам Воронцов, я не намерена. Я ведь еще жить хочу!
- Воронцов, с какого перепуга ты еще не одет? – отчитывала я, стоя перед едва продравшем глаза Денисом. – Мы же договорились! Денис смотрел на меня туманными глазами, все пытаясь понять – кто я такая и что мне вообще нужно.
А я стояла и глупо улыбалась, ощущая, как во мне теплыми шариками просыпаются солнечные зайчики, которые тут же начинали прыгать, согревая и освещая мой задавленный внутренний мир. Блин, обожаю его! Сердце так и выпрыгивает из своей мрачной берлоги, заливаясь воздушным смехом от одного только вида этого лохматого, кудрявого медвежонка, который сейчас надеялся спрятаться от меня обратно в подушку. - Васнецова, - недовольно пробубнил мне этот медвежонок. – Тебе чего? Пришла весна? - Как чего? Кто обещал мне сноуборд? - Ты же со своим Вадиком собралась… - Я сказала ему, что я сегодня работаю… Не хочу я с ним! – Значит, Вадим еще и рассказать успел Денису о планах на сегодня… Понятно теперь, почему у моего медвежонка была такая странная мордашка при виде меня…
Стоп… Какой он «мой»? Не мой он уже давно… Только вот… Или мой? Мой же ведь? Да! Да! Да! Мой! Это мой медвежонок! Слышите, вы? Змеи-искусители!
- Ага, а на работу ты ходишь с доской? – проурчал в легком смехе он, лениво оглядывая меня с ног до головы, но тем не менее откидывая подушку в сторону. Прогресс, однако! - Лучше бы ты не демагогию разводил, а собирался бы! А то мы до обеда так не уйдем, красавица! - Да почти готов… - Он с удовольствием зевнул.- Только тапки найду и можно ехать… Я счастливо рассмеялась.
Пускай это временно! Пускай рано или поздно все закончится! Но какое же сегодня прекрасное утро! Никогда еще утро не было таким…волшебным, что ли. И в моем сердце зарождается надежда, журчащая весенним ручейком по ослабленным веревкам нервов, орошая их своей живительной водичкой веры. Веры в будущее. Пусть и слабая еще, но она есть! Спасибо тебе, Зима! Я чувствую, что превращаюсь в человека…
«Я же тебе говорила, - весело закружилась снежинками вокруг нас Зима, когда мы, наконец, выскочили на улицу. – Выходные наступят раньше, чем ты успеешь их заметить».
Как мне тебя поблагодарить, Зима? Прости, я сейчас не могу с тобой разговаривать, ты сама прекрасно видишь, в каком упоении я шагаю сейчас по твоему мягкому снегу.
Зима улыбалась. «Я ухожу, дорогая, - сказала она, подарив нам ослепительную улыбку солнечным лучом. – Этот день – будет мой прощальный подарок тебе». Как уходишь? Так скоро? Что случилось, Зима?! Не уходи… Но Зима, вздохнув мне на прощание легкой морозной песней, вдруг исчезла в легкой туманной дымке.
Я перестала ее чувствовать. Ну как же так, Зима?! Почему ты не разделила со мной мое счастье, пусть и мимолетное? Почему ты меня покинула? Мне вдруг стало грустно, словно я навсегда потеряла самую дорогую подругу, которая столько времени делила со мной мои печали и невзгоды, утешала меня в снежных объятиях и радовала глаза в снежном вальсе, подпевая себе в такт легким морозцем… Куда ты ушла? Горько вздохнув о Зиме, мне на нос упала тяжелая, хрустальная слеза, заискрившись в полете всеми цветами радуги…
- Женя… - вдруг сказал мне Денис. – А ведь уже наступил март…
Господи, точно! Я с этими бешеными днями и переживаниями совсем потеряла счет часам… Зима отправилась отдыхать, уступая место своей сестре.
- Значит, это ты так работаешь, да? - Впервые в жизни Вадим выглядел таким взбешенным. - Что-то не похоже, что у тебя много работы! - Да я... - попыталась я неуклюже оправдаться. - Ну просто...
За мной наблюдало пять пар глаз, в которых я читала совершенно различные чувства, вспыхнувшие при моем глупом, случайном падении прямо в ноги Вадику, которому тоже вздумалось пойти сюда покататься с друзьями. Зеленые, как кожа крокодила, глаза Павлика смотрели на меня с плохо скрываемым интересом, в предвкушении скандала. Серо-стальные, Ромкины, блестели, как им и полагалось, металлом. Кроме обмана их лучшего друга, Вадика, они готовы были свалить на меня еще и вину за убийство принцессы Дианы. Масляные и уверенные в собственной прекрасности карие глаза Анжелы по-королевски презрительно глядели на меня сверху вниз. Она всегда считала меня паршивой овцой, не из их круга и страшно ревновала к Вадиму. У самого Вадима в озерных, светло-голубых глазах сейчас бушевали разряды бешенства, намереваясь меня испепелить за то, что я его обманула. А в синем Димкином океане плескались волны сожаления и сочувствия...
Пятеро людей. Словно присяжные на важном переломе жизни грешницы. Мне им всем совершенно нечего было сказать в свое оправдание. Да и чего, собственно говоря, оправдываться-то? Что я предпочла Вадиму другого человека? Так ведь клятвы вечной верности мы друг другу не давали, и Вадик прекрасно об этом знал.
- Пойдем-ка, Жека, пощебечем. - Схватив меня за локоть, Вадим потащил в сторону от своих друзей, которые провожали нас цепкими взглядами.
Воронцов, ты главное не высовывайся, ладно? Я как-нибудь сама разберусь с Вадимом, а ты продолжай искать мне бутылку минеральной воды на верхнем склоне. Главное, чтобы разъяренный Вадик сейчас тебя не увидел... - Ну? - Он с сердитым вопросом заглянул мне в глаза. - Я жду ответа. - Как соловей лета? - скривилась я, выдергивая локоть из его сильной руки. - Что ты хочешь услышать от меня, а? - Во-первых, почему ты мне наврала? Я прищурено посмотрела на него, пытаясь понять - ему в самом деле вдруг стало интересно? Удивительное дело... - С каких пор тебя это начало интересовать? - Со вчерашних, как я предложил тебе начать все сначала. – Он приблизил ко мне лицо совсем близко, словно пытался заглянуть в мою бездонную глубину души. – Дай мне шанс, Жек…
Напрасно стараешься. Тебе туда входа нет.
«Дорогая, ты больше не должна играть в этой трагической пародии на саму себя, - вдруг совсем рядом прошептала Весна, ласково приветствуя меня легким всплеском просыпающегося воздуха. – Прости, что заставила тебя ждать».
Весна. Ну наконец-то! «Да, я с тобой. Я просто настраивалась на нужную волну, потому что на мне лежит ответственная задача. Ведь я бужу крепко заснувшую на зиму жизнь, дарю ей надежду и показываю дорогу в Лето с помощью журчащих ручейков, беззаботной капели и смеющихся солнечных зайчиков. Вся природа просыпается от одного моего взгляда… И ты тоже можешь просыпаться, потому что теперь ты тоже жива!»
И я вдруг почувствовала, как Весна ударила по мне яркой вспышкой, смело влившись живительными лучами в мои внутренние туманы, которые клубились серыми сгустками в заледеневшей от тоски душе. Столп солнечного света буквально выдернул меня за руки из трясины, наполнив их спасительным теплом, которое проникало в каждый озябший мускул сердца, заставляя его сбрасывать с себя морозные сосульки и стучать быстрее.
Дышать… Вот что сейчас мне захотелось! Я поняла это очень отчетливо…
– …Жек, я ведь серьезно говорил о нас. Я…Я постараюсь исправиться, - где-то там продолжал мягким голосом Вадим. – Вот увидишь, все будет по-другому. - Нет, Вадим. – Я теперь была твердо уверена в каждом слове. – Боюсь, нам пора уже заканчивать этот фарс. Ты же видишь, что наши отношения были только иллюзией. Мне было плохо, вот я решила попробовать отыскать в тебе хоть маленькую зацепочку от депрессии… Голубые глаза Вадима застыли. Похоже, он не ожидал такого ответа от меня, никогда ни на что не жаловавшейся. - То есть? – недобро прищурился он. - То и есть. Нам нужно разойтись. Потому что продолжать эти отношения – бред. – Я вдруг почувствовала, как он сильнее сжал мой локоть, словно все еще пытаясь подтвердить свое хозяйство положения. – И руки убери!
Куда там! Он только второй рукой вцепился каменной хваткой в мой второй локоть. - Это все из-за приехавшего соседа, я правильно понимаю? – недобро проскрежетал он. – У тебя с ним что-то есть, не так ли? - Это не твоего ума дела. – Я старалась соблюдать спокойствие в голосе, однако первые тревожные колики уже начали неприятно царапаться. – Для твоего беззаботного сна так уж и быть отвечу – он мне просто друг. И… - Комок обручем сдавил горло. – Он женат… - Женечка, а когда замужество кому-то мешало? Я криво усмехнулась. - Ну тебе точно нет, хоть у тебя и нет жены… - Ладно, дома поговорим. – От Вадима исходили волны надвигающейся угрозы, от которой мне было не по себе. – А то я смотрю, ты сейчас не способна мыслить здраво. - Не будет никаких «дома поговорим»!– захлебнулась я бешенством, все еще пытаясь вырваться из его рук. – Хватит уже! Правда-правда! Но он только захохотал. - Да неужели? Правда-правда? Я открыла, было рот… - Правда-правда!
Правда-правда… Эти два слова…Два заветных слова… Другим голосом. Родным.
Откликнувшись далеким эхом в моей голове, эти два слова принялись тихо пробуждаться на самом дне самого потаенного и замерзшего уголка души, где царствовал унылый мрак. Начав свой танец с нерешительного, еле слышимого шага, они ускоряли свой упоительный темп с каждым новым отсветом дорогого голоса в памяти, пока не превратились из задумчивой, плавной румбы в энергичный, взрывной пасодобль. Эти два слова летели двумя белыми лебедями ко мне, сильной грудью разбивая на своем пути все тернистые преграды, созданные мной с помощью самообмана в надежде потеряться в дремучем лесу прошлого от нежелания искать тропинку к будущему…
И вот они снова врезались в меня, лихо перемахнув невидимый мост, который так и остался несоженным…
К нам быстрыми шагами и с играющим на губах котом приближался Денис. В его медовых, тягучих глазах яростно блестели демоны, вооруженные стальными мечами. Подойдя к нам, он, как ни в чем не бывало, протянул Вадиму твердую ладонь для пожатия. - Привет! Я чуть не хлопнулась в обморок прямо в руках Вадима. Это он меня спасать так пришел?! Тоже мне, рыцарь в сверкающих доспехах! Однако Вадик все-таки отпустил один мой локоть, чтобы ответно пожать руку Воронцову. - Здорово, сосед… - Женечка, ты куда пропала? – жалобно обратился он ко мне, быстро потеряв всякий интерес к Вадиму. – Я же тут заплутаю один в полутемках! Мы сами не местные… Не дожидаясь какой-либо реакции, он проворно схватил меня за освободившуюся руку и попытался утащить за собой, однако внезапно пришедший в себя от оцепенения Вадим тут же дернул меня обратно, да так сильно, что если бы не рука Дениса, инстинктивно сжавшая мое ускользающее запястье, я бы непременно упала. В Вадиме вдруг забурлило невесть откуда взявшееся кипучее бешенство, которое, однако, с треском расшибалось об ядовито-сладкую ухмылку Чеширского кота. Воронцов, приподняв голову и не спуская кота с губ, примагнитил свой тяжело-насмешливый взгляд к сопернику. Они смотрели друг на друга не отрываясь и оба меня держали за руки, словно сейчас собрались вершить суд Соломона. Во мне назойливым сорняком начал прорастать ужас, опутывая меня своими стеблями страха, из которых мгновенно вырос большой цветок тревоги. Потому что страшно боялась за Дениса… Потому что слишком хорошо знала Вадима, который предпочитал решать проблемы прямыми ударами, а не словами… Воронцов, ну кто же тебя просил лезть, а?!
- Это кто у нас тут такой умный, а? – зло выдавил Вадим. - Это ты у нас умный, а я так, погулять вышел. – Его улыбка просто заливала Вадима знаменитым Воронцовским ядом, от которого могла увернуться только я. И то не всегда. - Хочешь меня узнать поближе, друг? – угрожающе надвинулся грозной серой горой Вадим. - Нет, лучше не надо… - покачал головой Денис. – Поближе узнаю – подальше пошлю, друг. На этот раз ему удалось вырвать меня из цепких рук Вадика, пока тот, скрипя мозговыми заржавевшими шестеренками, переваривал Денисов ответ, и все-таки увлечь за собой, прочь от всех недоброжелателей.
Да… Я знаю, что я сумасшедшая. Потому что знаю - если эта рука, крепко сжимающая сейчас мою ладонь, поманит меня одним только легким касанием пальца, я, не раздумывая, прыгну в бушующее жерло вулкана, побегу пешком на край света, переплыву бездонный океан, кишащий акулами... Лишь бы поманила. Ведь именно эта рука зажигала сейчас радужные фонари, ярким сиянием освещая ночь в моей душе. Именно она и должна была выдернуть из меня старую, заезженную до дыр пластинку, по которой я каталась до этого дня, то и дело ударяясь головой о граммофонную иглу судьбы и спотыкаясь на поцарапанных этой же иглой дорожках…
Весна, ты же видела всю эту несостоявшуюся разборку мартовских котов, но ты совершенно мудро не стала вмешиваться. .. Ты ведь знала, Весна, не так ли?
Весна только засмеялась теплым голосом, который заскользил солнечными лучиками по моей щеке. Какая ты добрая, Весна...
Сообщение: 1657
Настроение: Он обязан вернуться к ней и сказать все то, что не успел! А Машуня стала лапуней!
Зарегистрирован: 19.10.09
Откуда: Москва-столица
Репутация:
17
Награды:
Отправлено: 28.11.09 19:28. Заголовок: Мало, конечно, кто е..
Смеркалось… А поскорее бы уже смеркнулось, что ли. Или нет… Не знаю, что мне сейчас больше хочется – чтобы побыстрее наступило завтра или же наоборот – сегодняшний день внезапно превратился бы в полярный…
Я блаженно распластался на диване, чувствуя себя довольным рыбой пингвином, и рассматривал потолок, где вместо идеально белой штукатурки мелькали недавние кадры первого весеннего дня. Даже не так. Первого дня моего возвращения в жизнь.
Ведь сегодня робко показались маленькие зелененькие ростки нового начала, настойчиво прорвавшись сквозь давнее, запыленное пожарище. Моя рука сейчас горела так, будто я засунул ее в рот дракону, а тот взял и нечаянно выдохнул, превратив кисть в пепел. И то, наверное, жгло бы не так сильно, как сейчас пылал след от рисунка Женькиной ладошки, который вонзился раскаленным клеймом в мою ладонь, точь-в-точь повторяя каждую ее линию, каждую черточку, каждый изгиб и поворот… Не знаю, откуда я набрал сил, чтобы вообще разжать пальцы и выпустить ее руку из моей… День прошел просто чудесно, даже не смотря на Женькиного тугодумного кавалера, которому внезапно взбрело в голову поучить ее общественной морали. Как Женька за меня переживала, когда наблюдала за нашим диалогом – у нее в глазах блестела такая паника, что даже мне стало за себя страшно, словно я собирался прыгать в пропасть без парашюта. Да ну, ты же меня знаешь, хоть я и умею драться – в армии этому особенно хорошо учат, я не из тех, кто вместо слов предпочитает мордобитье. Зачем раньше времени превращаться в бешеного бультерьера, рвущегося в ярости с цепи?
Ха-ха… Пошутил… Мои губы вздернулись в саркастической улыбке хихикающего Джокера, который выпал не тому игроку. Конечно, я себе врал. Причем отчаянно.
Одна только мысль о Вадиме, копошившаяся в голове мокрой, облезлой мышью, поднимала во мне волны лютой ненависти, сжирающих на своем пути все остальные чувства, которые не успели увернуться от разрушающего шторма. Ни Женя Букингемский, ни Веник с внезапным командирским запалом не вызывали у меня такой океан гневного берсерка, как этот парень, красивый, как обложка, и бесчувственный, как асфальт. Скольких мне трудов стоило не врезать ему со всего размаха по роже сегодня… Я не знаю, откуда у меня взялось такое отношение к нему.
Может быть, потому, что рядом с ним Женя замерзала? Ведь она всем своим существом тянулась к нему в поисках теплого и уютного огонька, ибо устала уже блуждать в темном, беспросветном лесу, однако наткнулась на гранитный камень, который был еще холоднее самой зимы… Ее руки, которые она протягивала в надежде, вновь нащупали лишь пустоту… А она так надеялась… Надеялась если уж не на весну, то хотя бы на оттепель…
Так, стоп-машина! Что-то меня снова несет не в ту сторону.
Я внезапно вскочил на ноги, словно диван вдруг оброс зубами и начал больно кусать незащищенную кожу, призывая меня к решительным действиям.
Ведь я же теперь могу спасти Женьку, вместо того, чтобы валяться на диване и слезливо пережевывать прошлое, морщась от него, точно от горького шоколада, который к тому же случайно посыпали солью. Я же, собственно говоря, за этим и приехал сюда. Строить новое, потихонечку закрашивая белым мелом старое… Ну пусть не сразу, да… Но я же упертый, как крестьянский баран, значит я добьюсь своего и открою эти новые ворота в Жизнь! Рогами, копытами, да чем угодно!
И больше я никому не позволю встать между нами! Хватит уже, наигрались пешками. Пора нам с Женькой превращаться в фигуры.
К моему величайшему изумлению, Вадим отреагировал на редкость адекватно на мое эффектное появление у порога их квартиры – не скалился крокодилом, не размахивал кулаками, не жужжал бензопилой, чтобы порубить меня прямо на месте… - Проходи, Денис, - пригласил он, слегка посторонившись. – Женьки, правда, сейчас нету. - Я знаю, - зачем-то брякнул я, протаптываясь в такой знакомый коридор. Вадим недобро покосился на меня, сверкнув ярко-голубым холодом в глазах, однако ничего не сказал. Я жадно пожирал истосковавшимся взглядом эту, когда-то такую уютную и шумную квартиру, в которой еще сохранялись тени прошлых лет в виде выцветшего постера Сергея Лазарева на двери ванной комнаты или облезлого Бублика, с печальным видом сидящего у вешалки. Сколько всего же здесь было… Каждое событие сыпалось золотыми крупинками песочных часов, отмеряя счастливое и безбашенное время, которое я здесь провел. Пока, наконец, в верхнем сосуде не закончился весь живописный песок, а снова перевернуть часы стало просто некому. Они так и остались стоять, поблескивая лишь истекшими воспоминаниями и покрываясь бледной пылью…
- Так зачем ты пришел-то? Сладостный и тягучий туман тут же развеялся, открывая перед утопшими в колодце далекой иллюзии глазами реальность настоящего. Не без сожаления я вернулся на землю. - А?... А….Я полялякать с тобой хочу. Вадим сдвинул белесые брови в угрожающие стрелы. - Если ты собрался выбивать из меня прощение за сегодняшнее, то напрасно тратишь время. Я чуть не расхохотался. На моем языке все вертелись шершавые слова «Я пришел, чтобы выбивать тебе мозги, а не прощение», но мне все же удалось их заглотить, не дав им вырваться на свободу. - Мне твои извинения…как гепардам команда «Стоп!». Нет, я не для этого пришел. – Я натянул на губы сладко-карамельную ухмылку, включив фирменный взгляд «по-воронцовски», обитый медовым бархатом. - Правда? А зачем же тогда?
Удивительное дело… Его голос больше не искажает железобетон, да и он сам не кажется мраморным музейным изваянием. В глазах проклевывались зародышевые признаки заинтересованности, которые, однако, быстро всходили. Может, обойдемся меньшими потерями?
- В общем так. Я не собираюсь читать тебе морали, блистать рукоприкладством и грозиться холодным оружием, но я хочу тебя просто попросить… Отпусти Женьку. Ты же ее не любишь, она тебе не нужна. Так зачем мучать девчонку? Отношениями, которых у вас нет? Ведь она заслуживает хоть каплю солнечного луча в феврале, а ты… - Я все это знаю, - вдруг перебил мою столь душещипательную и красноречивую тираду Вадим. – Ты зря думаешь, что я на самом деле тупая скотина, не способная к восприятию окружающего мира. Мне хватило сегодняшнего случая, чтобы я сделал определенные выводы, Ден.
Ого! Не ожидал я такого! Я готовился выстрелить своей убийственной откровенностью, а получилось, что противник выстрелил в меня. Слушай, Вадик, а может, ты реально способен к чувствам?
Вадим отвел глаза, словно сидящий за моей спиной плюшевый любимец-медведь смущал его своим неживым взглядом. - Ден, я не собираюсь больше растягивать эту паутину наших лжеотношений с Женькой. Я попытался дать им шанс, попробовать измениться, чтобы ей было хорошо. Но она сама не захотела. И я понял, что ей хорошо со мной никогда не будет…
Я не мог поверить своим ушам. Черт побери, Вадим!
Мне вдруг стало дико совестно, что на протяжении всего этого времени от одного только твоего имени у меня чесались кулаки, мечтающие выбить тебе зубы при любом удобном случае. Чувство стыда впилось в меня бродячей собакой, которая вдруг почувствовала прилив свежей, теплой крови, и теперь отчаянно пыталась освежить свои угасшие силы любыми способами. - К тому же, - бездонно-голубые озерные глаза вновь смешались с янтарным, липучим медом, – полчаса назад мне позвонила Лерчик, моя бывшая из Питера… Я согласился переехать к ней. - Он махнул на полусобранные сумки, которые я в своей слепящей ярости и не заметил сразу. – Вот, собираюсь… - Знаешь что, Вадим? – Я был просто в шокированном восхищении. – Да ты мужик! Срочно дай пожать твою лапу! Он засмеялся с облегченным смехом и протянул мне свою спортивную кисть. Мы с удовольствием потрясли друг другу руки, скрепляя внезапно родившийся мир дружескими узами.
Да… С интересными ощущениями шел я по вечерней улице, освещенной фонарями. Город, не смотря на поздний час, засыпать не собирался, наоборот – он только начинал открывать свои бескрайние глаза. Просыпались владения настоящей жизни – красочной, яркой, модной, азартной, любвеобильной… Она убаюкивала дневную бдительность, предлагая взамен с головой окунуться в такой манящий дьявольский напиток, который стоило только один раз попробовать, чтобы жаждать его каждую ночь, снова и снова отравляя себя алыми искушениями и пьянея от одной только капли этой загадки, под названием Ночная Москва.
Я знаю ее. Я ее раб навсегда. Когда-то давно Москва приняла меня, уфимского мальчика с тремя тысячами рублями в кармане, да с гитарой за спиной, сначала настороженно, с оценивающим взглядом. Ей не нужны были очередные неудачники, с которыми она безжалостно расправлялась, показывая им обратную сторону своей медали, где находились все ночные кошмары суровой реальности мрачного города. И холод, и болезни, и страх, и гнев, и отчаяние… Город призраков твоей мечты. Но я сумел с ней подружиться. И она смогла полюбить меня. Иначе бы она никогда не подарила мне одного прекрасного, самого лучшего человека в мире…
Кстати, а вон и она! Она сияла солнечными зайчиками, задорно прыгая по подтаявшим сугробам и размахивая полупустым пакетом. Ее улыбка блестела ярче всех окружающих неоновых и искусственных огней, исцеляя темноту ночи чистой искренностью, которая способна была зажечь счастье хоть в самой луне над головой. Ласточка… Самая живая птичка. Такая маленькая и смешная… Меня она еще не видела, но уверенно летела в мою сторону, словно ее кто-то направлял. А я шел к ней, постепенно ускоряя шаг. Как вчера…На вокзале… Я же ведь так хотел повторить нашу встречу, и вот пожалуйста… Только в этот раз мы идем друг к другу навстречу. Может, кто-то следит за нами, помогая делать нам правильные шаги? Да хоть сама весна?
О, она меня заметила! Беги ко мне, Женя!
И снова ты тонешь в моих горячих объятиях, твои руки крепко обвивают мою шею, а на моих губах аппетитная сказка настойчивого счастья твоих губ, податливых только мне… Я чувствую, как мы с тобой стоим на самом краю бездонной пропасти и готовимся прыгнуть прямо вниз, чтобы вместе взлететь к небесам, с головокружительной скоростью приближаясь к яркой звезде. Звезде по имени Солнце. Так необыкновенно… В который раз я поражаюсь, какие вкусные у тебя губки, которыми я никогда не смогу насытиться и которые не сравнимы ни с чем в этой маленькой Вселенной.
Сегодня ночью одна пешка превратилась в фигуру. Теперь осталась вторая.
Честно гря я хотела заморозить фик, но мне пригрозили немедленным расстрелом Так что очередная бредовая продочка...
Глава 11.
В мой столь необыкновенный и воздушный сон нагло ворвалась трель дверного звонка, настойчиво требуя внимания и хоть каких-нибудь активных действий. Кого это принесло на воскресных конях сегодня, интересно?
Нет, не хочу просыпаться! Не хочу возвращаться из забвения, оно слишком прекрасно… Я досадливо крякнула и только натянула на голову одеяло, стараясь хоть как-то избавиться от трясущего меня за плечо просыпающегося и поющего мне песню из коридора дня. Ну их к черту, не буду открывать глаза!
Однако через пару минут звонок перестал раздражать слух своей утренней вероломностью и варварством, видимо все-таки решил дать мне поспать… Или нет?
- Дени-и-и-и-и-и-и-и-ис! Какая прелесть! - вдруг донесся из коридора визг, такой до боли знакомый, что сразу разорвал все окутывающую меня липкие нити, которые так старательно начал ткать дядюшка Морфей.
Сон как рукой сняло. Я распахнула глаза и откинула прочь одеяло, которое неожиданно стало мешать. Тапки… Где же они, проклятые? А, черт с ними! За одно мгновение я телепортировалась в коридор без всяких технологий будущего, откуда, как мне показалось, послышался этот голос…
Боже мой… Что же я вижу? Нет, мой сон определенно продолжается! Я не могу в это поверить! Да я и вчера-то не могла предположить, чем все закончится!
Широкими, изумленными глазами я смотрела на то, как Денис, крепко-крепко обняв красивую девушку в стильной черной одежде, кружит ее на руках по коридору. Они оба просто переливались всеми цветами радуги, счастье наполняло их доверху, заставляя выплескивать чистые брызги радостного смеха от такой грандиозной встречи.
Не выдержав столь долгой прелюдии, я и сама прыгнула прямо на шею девушки, норовя задушить ее от салюта эмоций, которые взрывались у меня в сердце, покрывая его горячими искрами нечаянной радости. - Дашка! Дашка приехала! - Женька! Как я соскучилась!
Дед Мороз существует. Явно. Иначе как по-другому еще объяснить то, что начали происходить чудеса? Каким образом объяснить то, что я наконец-то счастлива, как никогда?
- Я решила развестись с Веником! - решительно заявила сестра, активно пережевывая бутерброд. - Да ты что?! - Наши с Денисом голоса слились в одно общее изумление.
Оп-па! Вот это новости…
Мы сидели за столом на кухне, которая за одно утро превратилась в такую уютную и теплую, словно время повернулось вспять и кто-то сдвинул мертвую стрелку, остановившуюся где-то четыре года назад, когда отсюда вышла чета Полежайкиных с зажатыми в судорожных руках загранпаспортами. Последними. И навсегда.
Я помню этот последний вечер с Галей и Ильей. Мертвая тишина тяжелым грузом давила на плечи, тупым ножом кромсая все ненужные слова, которые вдруг иногда появлялись на языке и готовы были случайно сорваться с бледных губ. Никаких сил на долгие, прощальные разговоры не оставалось.
Уже давно не было Дарьи и Веника, улетучилась Маша, уехала мама с Пуговкой… С исчезновением из моей жизни Дениса я вообще превратилась в бездушное существо, у которого спалили на смертоносном огне все красочные чувства живого человека, ликвидировав его способности радоваться и взамен оставив лишь боль. Боль и пустоту, больше ничего. Я умерла бы прямо в тот злополучный день, если бы не Галя, которая буквально вырвала мою душу из цепких лап горя, окутавшего меня прочной, ядовитой паутиной и собирающегося заглотить меня целиком, словно черная вдова попавшегося в ее сети наивного мотылька. Она и Илья как могли загружали меня походами в кино, кафе и по картошку на даче, не давая мне ни малейшей минуты на размышления и истерики.
И вот приглашение в Сиэтл… Грех отказываться от такой перспективы, когда американские специалисты хотят заполучить тебя любыми способами и предлагают тебе все - деньги, дом, престиж, карьеру в обмен на твои знания и способности... Однако Галя сомневалась до последнего, серьезно опасаясь за мое хрупкое, готовое разбиться в любой неосторожный момент как китайский фарфор, психическое состояние, но я заверила, что со мной ничего не случится. Чуть не на коленях клялась, что буду беречь себя, не заниматься глупостями, самобичеванием, и что они смело могут ехать. Сестра вроде поверила, со слезами на глазах.
Но когда за Ильей и Галиной Сергеевной Полежайкиными в последний раз закрылась дверь, наступила непроглядный мрак, словно резко погасло солнце, а вместе с ним погасла последняя надежда, которую задул холодными, дрожащими губами сам ангел тьмы, стылым мечом заковывая в лед оставшиеся частички тепла во мне. Хотелось орать, хотелось визжать, вопить – сделать все возможное, лишь бы не было так тихо, словно все вымерли. Эта тишина просто сводила с ума, взрывая мозг своим зловещим шепотом. Квартира погрузилась в тяжелую, затхлую дрему с рваными сновидениями, в которых дождь горько плакал, заливая отчаявшимися слезами медленно тлеющие искорки. Я осталась одна… Или нет, вру. Со мной еще остались мои слезы, моя боль, моя пустота и мои воспоминания… Как же тяжело об этом даже вспоминать…
Я искоса взглянула на Дениса, который сейчас весело играл пальчиками в «козу» с неким товарищем, напоминавшем один розовый шарик с пухлыми задорными щечками и большими, ярко-серыми глазами. Этот товарищ, болтавший коротенькими ножками по его коленям, носил гордое имя Лаврентий Вениаминович Васильев, однако в крестьянско-рабочих слоях звался просто Кексик. Вдвоем они составляли просто идеальную пару, я себя тут же почувствовала третьей лишней, но не смогла не улыбнуться. Денис в роли папы… Умереть не встать! Хотя… Мысль не такая уж и глупая, не так ли?
Так, о нас потом. Подождите, мысли, бежать впереди паровоза! Нужно по полочкам все расфасовать, откинуть грустное и ненужное… Дашка ушла от Веника и забрала ребенка. Как? Почему? Ведь он так ее любил… Правда если вспомнить, какой он сейчас, мне почему-то не кажется странным Дашино решение. Но надо бы поговорить с ней, причем желательно в отсутствие Дениса. Мне вообще хочется обо всем с ней поговорить. О маме и папе. О Полине. О Галине и Илье. О нас с Дашкой. И о Маше…
Дашка! Блин, как же хорошо, что ты тоже вернулась! Ленточки, розовые от нежности к старшей сестре, ласково скользили шелковыми полосками по моему ослабшему сердцу, бережно завязывая его раны оживляющими бантиками.
Даша снова начала отдавать предпочтение ее любимому, черному цвету, ее лицо похудело и осунулось. Под глазами гуляли фиолетовые круги, от недосыпа и слез по ночам. Да, Даша тоже научилась плакать. Как и я.
Она словно соединяла свою тоску с моей, у нас оказались одни шершавые слезы на двоих, которые мы с ней делили по ночам. Она в Питере, я в Москве. Только вот маленький Лаврик не давал ей долго пребывать в забытьи, настойчиво требуя от матери карабкаться вверх по стене, запрещая своим негативным эмоциям тянуть тяжелым якорем в бездонную пропасть. Даша не раз мне говорила, что: «Если бы не Кекс, то…» А я ей ничего не могла на это ответить.
- Господа, дайте еще кофею, а? Кажется, я его уже лет двести нормально не пила! – Сестра просто упивалась ароматным кофе, блаженно плавая в полубессознательном состоянии от баюкающей ее истомы таких родных запахов. - Ты давай от вопроса не увиливай, - напомнила я ей. – Что там у тебя случилось? Дашкины глаза сузились в недобрые щелочки, губы напряглись в дрожащей злобе. - Ничего не случилось, - с горечью сказала она. – Мне просто надоело разговаривать с его фотографиями. А когда он все-таки приезжает, то я обычно слышу длинный рассказ об исследованиях, завершающийся словами «Я устал, пойду спать». И попробуй успей перехватить его настроение, чтобы отгрызть себе хоть каплю его великого внимания. А наутро только его и видели. Вот мне радость-то нужна такая! Правда, я наделась, что он все-таки образумится. Увы, не помогло. - А ты поговорить хоть с ним пробовала? – спросил Денис, посадив Кекса рядом с собой на стул, чтобы тот на данный момент не портил ему драматический образ своим недюжинным, детским оптимизмом. Даша вяло махнула рукой. - Когда у него в голове тысяча лампочек мигает в виде слова: «Эврика!», он не способен к адекватному восприятию серьезных тем, не касающихся его обожаемой физики. Я сочувственно кивнула. Уж я-то прекрасно ее понимала – на работе Веник был профессиональным зверем, зубами хватающийся за любую, интересную ему идею, а дома, когда бывал, он превращался в неодушевленное тело, летающее где-то в облаках со своими мыслями. Двуликий… Только одна сторона – идейный азарт, а вторая – непрошибаемый кремень. Оба этих сочетания просто жестоко задавили своей массивностью и напором веселого, молодого студента, который вдруг однажды проснулся знаменитым ученым.
- Черт с ним, короче! – Голос зазвенел металлом. – Я не собираюсь хоронить себя под обломками иллюзии, разбитой ненавистной физикой. Он выбрал науку? Вот пускай и валит к ней! Как-нибудь обойдусь без его гонораров!- Она вдруг замолчала, затем вырвался ее донельзя смущенный голос: - Ребят, а можно я тут поживу немножко? Я чуть не шлепнулась на пол со стулом вместе. - Дура что ли?! Даша, это же твой дом! А мы будем только рады…
- Значит все-таки «мы»? – Сестра не просто улыбалась – ее глаза горели взрывающимся от волнения салютом. - Ну… - Я замялась, пережевывая губу, - не совсем, конечно. Осталась одна заминочка в виде уфимской проблемы… - Ой, Женька, подумаешь! – выпуская легкие сигаретные кольца в потолок лестничного пролета, куда мы вышли посекретничать, протянула она. – Это не самое сейчас важное… Господи, никогда бы не подумала, что я буду так счастлива снова видеть Воронцова с тобой рядом! Ты просто сияешь как здоровый, медный пятак! А в последний раз от тебя оставалась только серая, полупрозрачная тень. Знаешь, как мне было за тебя страшно? Я могла только согласно вздыхать. Даша стряхнула пепел легким постукиванием наманикюренным пальчиком. - Расскажи, как все произошло? Когда он приехал? - Ну… Позавчера, я его как раз и встретила на вокзале. А вчера мы с ним гулять ходили на Воробьевы горы, где натолкнулись на Вадика. - Ого! – Даша искренне восхитилась таким поворотом события. - Надеюсь, Воронцов набил ему крысиную морду, а? Давно пора было этого идиота выбрасывать из нашего дома! Не понимаю, как ты с ним только жила? - Даша! – прикрикнула я на нее. – Давай не будем трогать эту тему, ладно? - Хорошо-хорошо, уговорила! - Все на самом деле закончилось весьма и весьма полюбовно. Уж не знаю, что там Диня ему вещал, но Вадим уехал в самом спокойном расположении духа, клятвенно пообещав, что не собирается на меня претендовать. - А Денис? Румяная краска вдруг разлилась по всему моему лицу, вытягивая прямо на поверхность вынырнувшее из глубины смущение. - А Денис… Он просто остался у меня… - А-а-а-а-а!!!! Дашка с каким-то сумасшедшим визгом заключила меня в свои любящие объятия, собираясь раздавить меня в них прямо у порога квартиры. Ее родные, сестринские поцелуи покрыли все мое и без того красное лицо, обжигая кожу таким далеким, но с каждым мгновением приближающимся домом.
Это была та самая Даша Васнецова, которую я когда-то знала. И она вернулась!
В общем читать аккуратно, прода достаточно эмоциональная Но она важна
Глава 12.
Весна резвилась уже вовсю этим воскресным днем. Она воздушными дельфинами купалась в безбрежном солнечном океане, играя с теплыми лучиками света в бегущих ручейках и ныряя в оставшиеся от Зимы сугробы, весело превращая их в талую воду. С танцующих от просыпающихся мохнатых почек деревьев смеялась капель, настукивая легким звоном песенку весенних колокольчиков. Птицы задорно кувыркались в плавном, воздушном потоке, вычерчивая восьмерки на фоне лазурного неба, где в сонной дреме плыли пушистые облака.
«Вы видите это оживление вокруг? – шелестела невесомыми губами Весна, зарываясь в наши путающиеся волосы радостными бликами солнечных зайчиков. – Все пробивается ко мне! Все расправляет плечи, сбрасывая с заснувших мышц тяжелые цепи зимнего, таинственного сна»
Да, Весна, я согласна. Прости, что не могу с тобой сейчас поговорить…
- Как же хорошо, Женька! – Даша с наслаждением вдохнула в себя полные легкие бодрого воздуха. – Весна какая-то особенная в этом году, тебе не кажется? Мы с Денисом многозначительно переглянулись. - Да, весна действительно особенная… - кивнула я. – Она всегда была очень хорошая, но в этот раз она превзошла сама себя…
Вот так! Слышишь, Весна? Я тобой восхищена, как восхищается, стоя, весь зрительный зал незабываемой и цепляющей игре гениального актера, не жалея ладоней «на бис!» и срывая голоса на многократные «Браво!». Правда-правда…
«Ох, не ожидала такого роскошного комплимента, - смущенно засмеялась Весна вместе с задиристым воробьем, который тихо зачирикал совсем рядышком на молодой ветке. – Спасибо, Женечка. Мы все очень стараемся».
Я знаю. Я теперь смело могу улыбаться, со спокойным взглядом смотреть на неизвестную дорогу лежащего передо мной будущего. Да, капканы на ней еще не видны, но я уверена, что теперь у меня хватит сил разомкнуть острые зубья и вытащить из них поврежденную ногу. Потому что теперь я с семьей. Семья… Как же я соскучилась по этому волшебному слову…Оно мигом оборачивается в уютный, милый очаг, где тебя всегда ждут, чтобы одной только улыбкой согреть твои утомившиеся перья от очередной битвы с бестолковым днем, крутившего тебя белкой в колесе времени, которое бежало без оглядки только вперед, в бесконечность. Да, сейчас мы семья. Пусть и не совсем полная, состоящая всего из четырех человек, вместо положенных одиннадцати. Пусть и не совсем настоящая. Но мы сейчас вместе.
Всего лишь за две прошедшие недели Даша сильно изменилась, и я теперь заново вспоминала свою старшую сестру, не переставая восхищенно удивляться ей. В ней проснулся тот самый, так долго прячущийся от Даши Васильевой характер, начиненный перчинками, которые кусались маленькими, язвительными рыбками, цепляясь за каждое, неловко выброшенное тобой слово. Перед нами была наша Дарья Васнецова, еще не подавившая в себе свой разрушающий скептицизм, чтобы соответствовать своему гениальному ученому, который однажды споткнулся об ее убийственный взгляд. Однако вместе с иронией я видела в ней и другие, распустившиеся разноцветными лепестками чувства, которые составляли букет из терпения, опытной мудрости, женской мягкости и умения к компромиссам, повязанные бантом с золотыми буковками: «Взрослая». Теперь я ее не просто любила, но и стала очень сильно уважать.
Даша взяла мое запущенное в непроходимом лесу хозяйство в свои руки. Она запретила мне питаться на работе фаст-фудами и суши, пригрозив, что если я не начну нормально есть – она будет ходить ко мне прямо в кабинет с кастрюлями борща, и ей все равно, что обо мне подумают. Но как она выучилась готовить, уму непостижимо! У нее получались настолько изысканные и одновременно домашние блюда, что даже Денис, привыкший питаться с придирчивостью гурмана в дорогих ресторанах, восторженно хрюкал и протягивал пустую тарелку за добавкой. То-то Кекс такой толстенький и сияющий здоровьем! Порой вместо Даши я видела маму, стоящую у плиты с половником… Мама? Может быть, это ты в образе Даши?
- Только Венику ни слова, - предупредила меня Дарья при наших первых вечерних посиделках, когда Денис уже отправился к себе домой. – Он не должен знать, что я приехала, хорошо, Жень? Я вообще ничего не хочу о нем слышать. - Конечно, - кивнула я. – Он, правда, в Новосибирске, в командировке… - Ну и черт с ним! – горько воскликнула Даша. – Вот приедет в Москву, тогда я и подам на развод… - Даш… - Я попыталась схватить две тоненькие ниточки, которые развязывались прямо у меня на глазах, - может, ты передумаешь? Поговоришь как-то с ним? Или давай Денис поговорит? - Еще чего не хватало – впутывать Воронцова в мою печальную историю! – воскликнула сестра. – Я сама с Васильевым разберусь. Жень, ты же ведь больше меня с ним общаешься, ты не заметила в нем перемен? А сам факт того, что ТЫ больше общаешься, чем Я не кажется тебе парадоксальным? Я не могла не признать, что сестра права. - Ну вот, - вздохнула она, - что и требовалось доказать. Он женат на физике, на лабораториях, на открытиях – на чем угодно, только не на мне. Ничего! – Она вдруг злобно передернула плечами. – Мы с Кексом Лавриковичем справимся и без Нобелевских премий! Да, своего веселого, маленького красавчика Даша обожала. - А вы давайте, выруливайте из своей Уфы, - перевела разговор в другое русло Васильева. – Пора бы уже Кексу с кузеном познакомиться. А лучше с близняшками… Я смутилась красным раком. - Даша! - Да ладно тебе, Женька, - весело захохотала она. – Ты как маленькая, ей-богу! По глазам же сияющим вижу, когда ты смотришь на Дениса, катающего на себе Кекса. - Ну… - Что я тут могла сказать? – Посмотрим… - Ну смотрите, смотрите, - не унималась сестра, стреляя в меня хитрыми глазами. Ух… Все, зараза, видит! Впрочем, Дарья всегда славилась проницательностью и подачей страшной правды прямо в лоб.
Когда Даша уходила спать в мою бывшую комнату, которую я когда-то делила с Пуговкой и Галиной Сергеевной, и где сейчас сладко сопел ее милый Кекс, я на цыпочках, стараясь не напугать и мышиного шороха, кралась в квартиру номер тридцать четыре. И оставалась там до утра. Иногда мы полночи смотрели ужастики, блаженно развалившись на диване. Правда, у Дениса осталась его идиотская привычка в самый напряженный момент так напугать меня, что я истерично вскрикивала, а он только хохотал, отбиваясь от моих кулаков подушкой. А один раз он завернул меня в охапку, набрал такси, и мы поехали по ночной Москве, которая встретила нас с распростертыми объятиями плескающейся свободы и опьяняющей свежестью жизни. Огни. Город. Звезды. Денис. Я была счастлива.
Я хотела сразу же уволиться с работы, чтобы проводить как можно больше времени с моими любимыми людьми, но Дашка попросила меня дождаться приезда Академика ВВВ из Новосибирска. Правда, я и понятия не имела, как долго он там еще проторчит, потому что от этого проекта со скептическими японцами его невозможно было оторвать никакими коврижками. Он словно натянул на себя бронированный купол, которые надежно защищал его могучий интеллект от внешних раздражителей в виде разговоров, телефонных звонков, компьютеров, писем и прессы. Одна лишь я знала его фактическое местонахождение, но мне было велено обращаться к физическому светилу только в исключительно крайних мерах. Вот мне и приходилось постоянно держать оборону от тысячи звонков и клиентов, оберегая моего шефа, будто овчарка своего хозяина. Черт возьми… Собака! Простая собака!
- Ой, смотрите-ка, какой хорошенький! – Даша присела на корточки. К ней на руки немедленно прыгнул большой мохнатый щенок черного цвета с улыбающейся мордашкой. – Ты чей, дружочек? - Даша, по-моему, он бродячий, никаких хозяев за сто километров не видно. Похоже, Денис был прав. На бульваре никого поблизости не было. Я присела с сестрой рядом и тоже принялась трепать шелковую шерсть щенка, который отчаянно пытался достать язычком до наших лиц, не переставая вилять хвостиком с белым кончиком. Какой же он лапочка! - Дамы, меня сейчас тут задушат, если вы не отпустите собаку. – Действительно, сидящий на шее Дениса Лаврентий заметил со своей императорской высоты какое-то происходящее внизу шевеление, и теперь протягивал ручонки к новому знакомому, отчаянно хихикая и дубася Дениса пятками, словно бравый солдат, пришпоривающий лошадь. - Крепись, Воронцов, - усмехнулась я. – Нам еще пригодится твой гусарский опыт. - Васнецова, если ты мне подаришь что-нибудь похожее, я вас обоих выгоню на улицу, - наигранно пробубнил Денис. - Отлично, я тебя тогда себе заберу, - засмеялась Даша. – Тем более, Кекс уже привык к новой лошадке! - Бедный я бедный… Пока мы переговаривались и шуточно перебранивались, добродушный щенок успел от нас сбежать. - Вот видите. – Денис вздохнул. – От вас даже собаки сбегают! - Это ты его напугал, - пнула я легонько его в бок. – Он испугался, какой ты злой. - Не переживай, Жень, ко мне жить пойдем, если только… Дашина речь оборвалась на полуслове. Она так и осталась стоять с открытым ртом. Глаза, смотрящие куда-то сквозь меня, вспыхнули мертвенно-бледным огнем ужаса. - Щенок… - выдохнула она на одном дыхании, молнией срываясь с места. – Стой, идиот, там дорога!!!
Я зажала рот рукой от ужаса и, крепко зажмурив глаза, уткнулась лицом в Дениса, которого парализовало шоком, и он не смог даже отвернуться, лишь только побелел, как замороженный мертвец.
Отчаянный писк, смешавшийся с человеческим криком. Яростный визг тормозов. Грохот от удара. Звон разбитого стекла.
Через мгновение все стихло…
Весна нахмурилась, мигом спрятав еще недавно сияющее солнце, за тяжелые тучи и заплакала холодными, смешанными с ледяным снегом, каплями первого дождя…
В общем продочка по-моему получилась немного не в том стиле Ну не знаю, кажется, что я рулю не в ту сторону, поэтому, наверно, скучновато вышла. А после роскошных прод других авторов и вообще сомневаешься в цельсообразности выкладывания
В любом случае хочу посвятить ее By MySelf,Изе, JOY,Tanik, Кадеточке, Ксюшке, Dream,Demi, Freken_Snork и всем остальным девчонкам, кто еще читает этот затянувшийся фик
Тишина… Навязчиво тикают часы, барабанным боем откликаясь у меня в разламывающейся башке… Тик-так…Тик-так…Тик-так… Хоть бы они заткнулись уже! Разбить их об стену, что ли? Нет, не вариант… Голова моя тогда точно взорвется минным полем, по которому вдруг поехал танк. Может, выпить какого-нибудь аспирина? Так я и так две уже залил… Где обещанный «быстрый и молниеносный эффект»? Вранье, конечно! А надо бы подумать… А как? Как можно спокойно думать, когда абсолютно любые мысли так и норовят острыми гвоздями впиться в бешено пульсирующие жилки и только усилить мои мучения? Взгляд снова застелился вязким туманом бордового, словно кровь, цвета… И снова рваные картинки. И снова резкий удар об память. Авария. Даша.
В который раз уже я поблагодарил Небо, что Женя ничего этого не видела. Зато видел я… Невозможно! Не может быть! Это все сон, кошмар… Нет! Хорошо, что быстро отпустил внезапно сковавший меня столбняк, а мысли вместо того, чтобы удариться в резвый галоп страшно напуганных мустангов, вдруг наоборот собрались ровно в ряд как солдаты, заблокировав все мои способности к эмоциям на окружающий мир, и мгновенно принялись заводить шестеренки моего мозгового механизма, выруливая его в нужное направление. Они работали очень быстро и слаженно, не давая мне впасть в панику, на рубеже которой я торчал, готовый сию минуту нырнуть с головой в ее взвинченные волны. - На, подержи ребенка! – мигом передал я вдруг резко посерьезневшего Кекса Жене, еще не пришедшей в себя и не понявшей, что вообще случилось. – И отойди подальше! - Денис…- вяло попробовала прошептать она белыми, как снег, губами. – А что с…? - Женечка… - Я нетерпеливо чмокнул в ее мокрую, от накрапывающего дождя, макушку, чтобы оборвать готовый слететь черным вестником вопрос, от которого мне и самому было жутко страшно. – Не надо ничего говорить, просто иди… отведи Кексика куда-нибудь… И под зонт спрячь его. - А… Хорошо. Я не стал дожидаться, пока целиком поглощенная разрядом шока Женька, переступая нетвердыми автоматическими шагами, уведет Кекса, который жалобно начал хныкать. Рванул прямо к Даше, на всем ходу набирая дрожащими пальцами нужный номер по мобильнику, внезапно запрыгнувшему мне в руки, словно отчаянно желал хоть чем-нибудь помочь. Лишь бы успеть! Лишь бы не сломаться раньше времени! - Алло! Телефон спасения? Мне «Скорая нужна», тут девушку сбили…
Тик-так… Тик-так… Тик-так… Нет, это становится просто НЕВЫНОСИМО! Уберите их кто-нибудь отсюда!
Семь часов мы проторчали все втроем в больнице. Семь часов, которые были способны убить одним только слепым ожиданием… Мы бы просидели еще дольше, если бы не Кексик, который теперь надеялся на нас с Женькой. Надо сказать, он меня просто потряс, причем до самых корней. Вот никогда в жизни бы не поверил, что этому парню всего три года. Он вел себя как…как настоящий, взрослый и сильный мужик! Потому что за все это вязкое, противное время немых вопросов, ищущих в тяжелом молчании обнадеживающих ответов, он не то что не заплакал, даже не всхлипнул! Словно чувствовал, как маме сейчас больно, а нам с Женькой, мягко говоря, скверно, вот и тихонечко сопел рядом со мной на стуле, вцепившись детскими ручонками в рукав моей куртки… Я теперь прекрасно понимаю, почему Даша так обожает своего сына и души в нем не чает, а Веник просто последний идиот, что осмелился не заметить за своими толстыми стеклами физики этого маленького гения.
Женька, не смотря на свою спортивную стойкость, путешествовала на стеклянной грани нервного срыва, сдерживаясь из последних сил, которые, однако, быстро уходили. Она зябко куталась в мои объятия, словно старалась раствориться в их теплой надежности, закрыться ими от так неожиданно упавшей нам на голову страшной реальности. И хотя слез у нее не было, глазки предательски поблескивали, превращая серые зрачки в почти прозрачные, кристально-чистые родники. Она то и дело утыкалась носом мне в шею, тихим прерывистым дыханием выжигая на коже немой вопрос «Даша поправится?» «Сейчас ваша сестра в коме, но она в любую секунду может выйти из нее, - вторгались в хранящую молчание память слова врача. - Вы очень вовремя успели позвонить, потому что если бы еще чуть-чуть, и могло быть слишком поздно» Если бы еще чуть-чуть… Здоровую, дышащую полной грудью, крепкую линию молодой жизни эти слова могли бы разрезать беспощадными ножницами… Если бы еще чуть-чуть… Если бы я не успел…
Тик-так… Тик-так… Тик-так… Господи, да что же это такое, а? Пойти убиться, что ли?! Нервов никаких не хватает уже! Врезав кулаком по столу, я резко встал и направился в комнату к Женьке. Бедная моя девочка, как ей тяжело сейчас… Сестра вот только-только приехала после такой долгой разлуки, казалось, жизнь налаживается, дыши и радуйся, и тут такое… Ну ничего, Даша поправится. Поправится? Да конечно поправится, куда она денется? Она же Васнецова!
Женька сидела на диване и одной рукой манипулировала перед Кексом самолетиком, который тот все пытался поймать и укусить. А во второй руке она держала голубую книгу «Молодая мама: дети от А до Я». Конечно, ведь заниматься с маленьким ребенком ей еще не приходилось. Пока… Эта коварная мысль меня почему-то улыбнула. - Жень, - Я зарылся губами в светло-русый взлохмаченный вихор, такой манящий и такой беззащитный. – Мне нужно кое-что у тебя попросить. Освободившись от книги, она протянула прохладную ладошку к моей небритой щеке, обжигая каждую клеточку одним лишь прикосновением. - Дениска, Лаврентий сбил все мои самолетики, - прохныкала жалобно она. – Что ты хотел? - Жень, дай суперсекретный телефон Веника. Ладонь на щеке застыла. - Ты уверен, что стоит? - Женечка… - коснулся я ее нежной шеи. – На этот раз я абсолютно уверен.
- Алло! Веник… Я даже не думал, что так соскучился по назидательному голосу моего лучшего друга, с которым я столько времени бок о бок жил в одной квартире нелегалом. Да, это был его голос, только вот… В нем появилось какое-то отчуждение, что ли. Он словно окрасился в бледные, глянцевые краски, которые больше ничем не цепляют за живое. - Васнецова! Ну что у тебя стряслось?! Я же просил звонить только в исключительно крайних случаях! Да… Права была Женечка, когда говорила, что ему окончательно сорвало башню этой физикой. - Веник, здорово! - Ва…Кто это? - Это твоя соседка по комнате, дорогой. Давняя и верная! Наконец, он меня узнал. - Денис?! Денис Воронцов? – Ого, похоже, клиент зашевелился! – Вот это да, какими судьбами, Денис? - Печальными… Ты Дашу давно видел? – Я не собирался с ним вдаваться в подробные истории прошедших зим и лет. - Дашу? – Он даже удивился. - Ну я очень занят, у меня горит важный проект, поэтому я давно не был дома. Но я стараюсь сделать все возможное, чтобы она с Лаврентием ни в чем не нуждалась! И кстати… - вдруг засверкал подозрением он. – С чего ты стал интересоваться моей женой? У них все хорошо, уверяю тебя. Я закрыл глаза. Господи… Перед моими глазами со всей щемящей отчетливостью прорисовался Лаврик, который с плотно сжатыми губами сидел рядом со мной и цеплялся ручками, как за единственного, кто еще способен был сказать ему «С мамой все будет хорошо, нужно только подождать». Я никогда не видел еще таких мужественных и понимающих детей. Идиот ты, Веник! Просто конченый идиот… У тебя не дитя – самородок, с него пылинки сдувать надо! Меня это просто взбесило. - Знаешь что, Веник, ты в курсе, да, что ты свинья? Ты, ведь, наверное в курсе, что Даша вот уже две недели в Москве? Ты в курсе, что она плакала по ночам в слепом ожидании твоего заблудшего гения? Ты, наверное, в курсе, что у Лаврика уже вьются волосы? Ты, конечно же в курсе, что Даша сейчас в коме, потому что она предпочла спасти маленького щенка от верной смерти под колесами машины? Она ни секунды не колебалась! Ты ведь в курсе со своей заумной термодинамикой, да?! – На том конце провода Веник молчал, как проклятый, слушая мою неистовую речь. – Ну а раз ты в курсе, то бывай! Нам не о чем разговаривать! Я не стал дожидаться, когда он оправится от потока эмоций, которые я на него только что вылил, и швырнул трубку на рычаг. Ну что ж… Посмотрим. Надеюсь, и тут я не опоздал.
- Ну что, бандюга, будем ждать перемен? На меня весело смотрел улыбающийся щенок, черный, с белым кончиком на хвосте. Назвали мы его Лаки.
Сообщение: 2326
Настроение: РадиоАктивное.. Никогда не забуду..
Зарегистрирован: 06.09.09
Откуда: Россия, Ульяновск
Репутация:
40
Фото:
Награды:
Отправлено: 07.12.09 17:22. Заголовок: В ожидании Чуда
Автор: Danso Название: В ожидании Чуда Статус: в процессе Размер: макси/миди Бета, Гамма: By MySelf, которая с достоинством согласилась выдерживать весь мой бред. Спасибо тебе, Солнышко Пейринг: ЖиВ Жанр: POV, Romance Рейтинг: PG Дисклеймер: Радостно от всего отказываюсь Саммари: Давайте верить в чудеса!
От автора: Составляет взрывоопасную смесь из сказок «Старик Хоттабыч» и «В ожидании Чуда» Предупреждение: Автор чокнутый (а вы сомневались?) Проды будут появляться не так часто, потому что главная задача – это «Судьба».
Стих по фанфику от Лизы Никогда не открывайте незнакомые бутылки, А иначе в дом ворвется очень странный сизый дым. И оттуда к вам навстречу с полотенцем на затылке Джинн нагрянет и, конечно, ждите, девоньки, беды. На оленях утром ранним вы отчаянно ворветесь, Сидя в узеньком комбайне, прямо в снежную зарю. Если Джинна раззадорить, обязательно дождетесь Что он скажет:«О, дебилка! Время щас остановлю!» Никогда не обижайте, бабы, Джиннов из бутылки Ведь иначе он, пофыркав, с криками «Прощай, хозяйн!» Развернувшись к вам прекрасным кучерявеньким затылком Убежит к себе в «квартиру», крутя попой под раммштайн. И в парней вы незнакомых лучше тоже не врезайтесь, И с Джинн-бабами вы тоже лучше будьте начеку. Просто будьте поспокойней, просто вы не нарывайтесь, Ведь иначе следы зубок Же оставит на боку. Ну а если же вам скучно, вы хотите приключений, То советую вам выпить чудодейственный сироп. И проделать всё, что выше, не бояться приведений, И ворваться прямо в Катин чудный Джинн-круговорот.[/center]
Сообщение: 2327
Настроение: РадиоАктивное.. Никогда не забуду..
Зарегистрирован: 06.09.09
Откуда: Россия, Ульяновск
Репутация:
40
Фото:
Награды:
Отправлено: 07.12.09 17:24. Заголовок: - Галь, а чудеса быв..
- Галь, а чудеса бывают?
- Естественно, - живо откликнулась сестра, не отрывая сосредоточенного взгляда от монитора. – Если Илья вдруг случайно не доел хоть один голубец, это уже чудо. Считай, полсемьи накормлено ужином.
Я фыркнула. Ну конечно же, Галина Сергеевна верила только в закон всемирного тяготения, Интернет, Вай-Фай, машину времени, инопланетян и истекшую гарантию на холодильник. Но настоящих чудес для нее не существовало. Обидно.
Эх, а так хочется чего-нибудь необычного под Новый Год… Сказочного, что ли.
- Слушай, Женька, тебе заняться нечем? Так вот, возьми, – Галя протянула мне какую-то темную емкость, сильно смахивающую на бутылку вискаря.
- Галя, я не пью! – испугалась я.
Галина Сергеевна посмотрела на меня так, словно перед ней была не ее сестра, Женя Васнецова, а сумасшедшая девочка, возомнившая себя как минимум прыгающую с мячиком Фрекен Бок: «А я сошла с ума! Какая досада…».
- А я, по-твоему, пью? Женя, странные у тебя мысли. Ты лучше посмотри на причудливую этикетку. Скорее всего, эти каракули - дата производства, написанная на каком-нибудь древнекитайском, но я что-то не смогла прочитать. А меня напрягает, если я чего-то не могу объяснить. Так вот, Жень, возьми эту штуку и постарайся поискать в моих справочниках о всяких реликвиях хоть какие-нибудь похожие буквы. Помоги, Жень, а? А то мне сейчас некогда, курсовую сложную задали…
- Нашла ручную Золушку, - буркнула я , рассматривая загадочную бутылку. - Бутылку по-китайски прочитай, посуду помой, соль с перцем перебери по солонкам… Может, мне тебе платье на бал связать?
- Ну раз тебе так хочется… то Илюша как-то жаловался на отсутствие красно-желтой шапочки с рукавичками, - хмыкнула сестра. – Вообще я не понимаю, чего ты так завелась? Я же не прошу тебя египетскую пирамиду строить и мумий в нее укладывать.
Да я и сама не поняла, если честно. Может, не понравилось, что мне поручают всякую ахинею, как самой бестолковой сестре?
- Ладно, попробую что-нибудь поискать… Где там твои летописи о бутылках хранятся?
- А в шкафу, на самой верхней полке. Спасибо, Жень, буду должна тебе три контрольной…
- Пять! – Не хотелось упускать прекрасный шанс поторговаться.
Но Галя почему-то не оценила мои порывы к коммерческой деятельности и торговле.
- Две! – Она недобро сверкнула по мне очками. - И никаких больше дивидендов!
От такого сложного слова я смутилась и решила не переспрашивать его значения, дабы не терять лицо перед строгими очками потенциального делового партнера. Сунув бутыль под мышку, я пошлепала в комнату, искать исторические архивы, о которых мне рассказала Галина Сергеевна.
- Интересно, откуда она тебя все-таки нарыла? – спросила я у бутылки, рассматривая ее со всех сторон повнимательнее. – Не похоже, что в винном магазине случайно купила… Может, Полежайкин у какого-нибудь преступника вместо взятки забрал?
Но бутылка приняла крайне задумчивый вид и отвечать мне не собиралась. Ну и дура!
Я вздохнула и принялась рассматривать энциклопедии, которые не далее, как минуту назад посыпались из шкафа на мою бедную голову. Если бы я не обладала прекрасной реакцией, велик был шанс, что эти книжные руины продавят меня прямо к соседям в нижнюю квартиру.
«Все золото мира»… Не подходит – от бутылки золотом и не пахнет…. «Археологические раскопки» - можно отложить, посмотреть… «Собрание антикварных вещей ХХ века» - тоже пригодится… «Оружие – от рыцарских времен до наших дней» - ого, какая у меня сестра умная! Сечет даже в оружии… Бутылку конечно можно условно назвать оружием, но, пожалуй, это нам все равно не подойдет… «Эстонский шаманизм» - ого, а это еще откуда? Вот Галка заливает! Ой, а это что такое? «Как завоевать мужчину своей мечты? 1000 лабораторных способов (а если не поможет, значит прибегайте к картам Таро и кофейным гущам)». Боже… Так, ладно, что-то я увлеклась… Пару книжек хватит пока. Да? Бутылка?
Тьфу, ну и стой дальше!
Блин… Что-то я сама себе напомнила алкоголика, который уже допился до таких чертиков, что начал разговаривать с бутылками… А все Галя виновата со своей дурацкой просьбой!
Я зло схватила бутылку и попыталась открыть пробку, чтобы хотя бы понять – в каком разделе книги мне искать. Но пробка была закупорена просто отлично – ни один штопор не смог бы покорить ее закупоренную вершину. А может ее на Новый Год открывают? Под бой часов прямо?
Да и этикетка какая-то странная, черно-бордового цвета. Почистить бы ее…
ПШ-Ш-Ш-Ш!
Пробка вдруг вырвалась из бутылки, словно пробил ее час, а в комнату ворвался густой сизый дым, который змеей закружился вокруг меня, обнимая прохладными сгустками и рассыпаясь искрами вместо приветствия.
Мамочки! Что это еще такое?!
Я вообще-то не из пугливых, но тут и я спасовала, когда увидела перед собой это природное явление в виде сизого кратера прямо из горлышка бутылки. Мигом я прыгнула на кровать, выстроив баррикаду из всех подушек, которые я успела найти за каких-то пару секунд по всей комнате.
- Ой, мать моя женщина, Людмила Сергеевна… - прошептала я в благовейном ужасе.
Дым клубился достаточно неторопливо, пока, наконец, не собрался в огромную, рукастую фигуру синего цвета. Голова у него была лысой, как арбуз, лицо напоминало обколотого араба, а глаза метали молнии. Кроме того, у него на руках были мышцы, которым позавидовали бы все мировые бодибилдеры. Все, мне крышка. Прощайте, друзья… Прощайте, сестры.
- Повинуюсь! – Фигура выкрикнула это с таким громовым раскатом, что с потолка посыпалась штукатурка, и бухнулась перед моими подушками на колени. – Приказывай, госпожа!
Это он мне что ли? Хотя, вроде никого больше нет…
- Т-т-ты кто вообще, синий? – Я попыталась придать голосу немного суровости, но получилось что-то вроде писка, словно у мыши, нализавшейся уксуса.
- Я твой раб! – снова проорало чудовище, стукнувшись лбом об паркет изо всей силы.
Что-то мне неловко, как он долбится об паркет, если честно… Похоже, что это Джинн… Только вот… Бывает ли такое?
- Слушайте, товарищ раб, вы Джинн, верно? – пролепетала я в замешательстве, но уже высунувшись из подушечной цитадели более, чем наполовину. – Так вот, можно принять более человеческий вид, что ли? А то вы меня смущаете своими прекрасными глазами… И желательно без простукивания пола, если можно…
- Хм… Более трех тысяч лет я не превращался в человека, - задумчиво пробормотал Джинн. – Давай так, госпожа. Представь себе любой, самый приятнейший образ в своем подсознании, чтобы ты могла меня видеть безбоязно.
Интересно, как он собирается это делать? Но на всякий случай я зажмурилась, и подсознание выдало портрет. Портрет парня, который был почему-то чуть повыше меня ростом, с черными кудрявыми волосами и какими-то сладко-карамельными медовыми глазами. Улыбка у него была словно у Чеширского кота – такая же самодовольная и наглая. Господи… Это кто вообще? И откуда он взялся в моей голове?
Тьфу! Лучше Марадону представлю!
Но было уже поздно. Когда я открыла глаза, предо мной стоял именно тот незнакомец и нагло улыбался.
Продочка нудная и ничег оволнительного тут не происходит, поэтому она не сильно большая
Глава 14.
Когда я сообщила Марусе, что больше не собираюсь появляться на работе по крайней мере еще пару недель, она чуть не упала в обморок. Заверещала удивленной чернокрылой сорокой, у которой стащили все, что она сама наворовала. - Женечка! – кричала она в панике. – А что мне прикажешь делать с длинным списком потенциальных деловых партнеров, которых я записала к тебе на сегодня за последние десять минут? Честно говоря, меня взволновало это, как волнуют хирурга во время операции новости о прогнозах погоды на Северном полюсе. - Да скажи им, что я уехала к Академику и все. Чего там думать? - Так ВВВ потом с тебя шкур пять спустит же! - Не спустит, точно тебе говорю. Я в этом уверена. - Же-е-е-ень… - Маруська сменила тон на жалобно-застенчивый, словно собиралась выклянчить у меня конфетку до обеда. – Ну, может, приедешь, а? Ну хотя бы на пару часиков, а? Они же меня закопают живьем, а?… Кошмар… Маруська, конечно, расчудесная и прекрасная девушка, но иногда она становится просто удавом, сжимающим в нудных кольцах твои попытки вырваться из них… - Мария! – Я повысила тон. – Все! - Но… Но я уже отключилась.
Извини, Маруся, я знаю, что тебе будет тяжело с этой сворой голодных на деньги дворняжек, которые прячутся под шкурами породистых псов, но ты справишься. Голову даю на отсечение. А вот справлюсь ли я? Большой еще вопрос.
Что делать? С чего начать? Ведь у меня никогда не было ни собак, ни…детей. «Все когда-то бывает в первый раз», - с надменным видом профессионала изрек вчера Воронцов, когда я билась в истерике от страха за сегодняшний день. Конечно… А сам удрал сегодня спозаранку к Даше, хитрюга! Глубокий вздох вырвался на свободу. Конечно, это я себя подбадривала, убеждая не впадать в отчаяние, так и норовившее схватить меня удушливыми пальцами за горло и сдавить изо всех сил до крика от собственного бессилия. Что бы я делала без Дениса? Я боюсь даже подумать об этом. Как я раньше вообще жила без него? Хотя тут все ясно. Меня в то время просто не существовало. Только телесная оболочка, с черной дырой в груди.
Так, Васнецова, постой, паровоз! Пока ты распускаешь нюни, соперники внимательно наблюдают за тобой, фиксируя в маленьких, но хитрых умах твои слабые места. Итак, что мы имеем? Я стою в воротах. Левый нападающий – трехлетний гений с русыми, кудрявыми волосиками, пухлыми щечками и хитрой улыбкой. Правый нападающий – лохматый черный шар с белым кончиком на хвосте. Сильные у меня противники! - Ну что, друзья? – сказала я им обоим. – Завтракать будем? - Будем, тетя Зеня, - прошепелявил Кекс, а Лаки согласно завилял хвостиком, отчего по полу бегала белая звездочка, вычерчивая фигуру полумесяца. - Ну вот и отлично. - Я улыбнулась и нырнула в холодильник, попутно выискивая в памяти обрывки информации о питании детей, которые я пыталась вобрать в себя вчера из книги.
Завтрак превратился в целый футбольный матч. Причем сложнейший в моей жизни. - Тете Зеня, я не хотю боша! – Удар по воротам. - А вот летит самолетик с кашкой. Если не откроешь ротик, он упадет и разобьется! – Я отбиваю. - Ой, самолетик, жааалка! Толька один! – Отлично, теряет мяч. - А тут уже творог подоспел с молочком, да, мой хороший? - Еще удар. - Ага! – Краем глаза замечаю, что творог с ложки уже вовсю лижет под столом Лаки. Пас назад. - Так, Лаврик! А вот это плохо! Нельзя так много кормить Лаки, он скоро и так лопнет, - Замечание, игра рукой. - А посиму? - Кристально-невинные глаза: «Какая игра рукой, господин судья? Ничего же не было!» - Потому что собачки должны питаться специальным кормом, а не то, что едят будущие гении. – Вне игры. Лаки лукаво выглядывает из-под стола, с наслаждением облизывая белые усы. Замена игрока. - Тете Зеня, мы наелись. – Готовится пробивать штрафной с одиннадцати метров. - Может, еще чего-нибудь? – Я пытаюсь угадать, в какой угол полетит мяч. - Неа, в меня боша не лезит! – Уверенно скатывается со стула, всем видом демонстрируя, что больше ни ложки не возьмет в рот. Пробивает… Гол! - Ну хорошо, а что сказать тете надо? – Обмениваемся футболками, пожимаем руки за отличную игру. - Шпасиибо! - Шлепает в комнату. Лаки, радостно виляя звездочкой, шаром катится за ним. Я обессилено опускаюсь на стул. Один-ноль. Господи, Даша. Какая же ты у меня молодец… Как ты там, родная? Что-то Денис долго не звонит…
Ох, твою мать! Тапок нашел лужицу, заботливо заминированную в коридоре… Два-ноль! - Лаки! – взвыла я нечеловеческим голосом, от которого попрятались бы даже белки в лесу. – А ну иди сюда, мелкий паразит! Щенок, наплевавший на все мои возвышенные тона, с довольной улыбкой и размахивающим оптимистичным пропеллером хвостиком, тут же прикатился на толстых лапках. В его глазах теплого чая бессовестно читался вопрос: «А?» Мои губы предательски растянулись в ответной улыбке. Ну как я могу сердиться на эту черную плюшку, которая даже не бегает по квартире, а катается пушистым, черным шаром? Эх… Похоже, уже три-ноль, и грубый нарушитель остается даже без красной карточки…
- Тете Зеня, а как там мама? Я ждала этого тихого вопроса целый день, но все равно он неожиданной стрелой вылетел прямо в центр томящегося сердца, прострелив насквозь своим холодным наконечником боли. И что мне сказать созданию, которая сейчас смотрит на тебя такими сосредоточенными глазами, словно только ты можешь развеять его все тревоги одним лишь нужным словом? В любом случае врать ему я не собираюсь. - Твоей маме… - Я тщательно процеживала слова, потому что они сейчас стали ценнее золотого песка, которого ищут годами на приисках. – Она может в любой момент выкарабкаться… - Откуда? - Из комы… - Где это, тете Зеня? Где это? Это, мой дорогой там… Когда жизнь висит на тоненькой шелковой ниточке, за которую держат по обе стороны Земля и Небо аккуратно, чтобы вдруг случайно не оборвать, и ждут решения Судьбы, кому она пожмет свою холодную или теплую длань. Как бы это объяснить попроще? - Это такое состояние… когда неизвестно, что будет потом… То есть с одинаковой вероятностью человек может очнуться или… - Нет, не могу. Мой язык оброс толстым, шершавым и тяжелым панцирем, мешая мне выпустить на волю это ужасное слово к ребенку. Кекс задумчиво почесал нос и вдруг выстрелил: - Плогнози, конечно, неубедиль, но жить пока можно.
А…Э… Боже… Я в шоке открыла рот, где тут же растаяли все слова, превратившись из кубиков такого неприятного льда в воду, быстро скатившуюся немыми капельками. Невероятно! Ни за что бы не поверила, что ребенок так может сказать, если бы сама не услышала только что… «Прогнозы, конечно, неубедительные, но жить пока можно» Внимательно посмотрев на этого маленького гения, я вдруг отчетливо увидела перед собой Вениамина. Я, конечно, видела, что Кекс похож на Веника, но никогда не думала – насколько сильно. Оказалось еще как. Ну конечно же. Те же волосы, те же губы, те же черты лица, только по детству мягкие, похожие на плюшевых мишек. А из глаз на меня грустно, но твердо смотрела Даша… Дашенька, милая, ты вернешься, я знаю. Ведь ты нас не бросишь, правда? Правда. Остается только молиться, что у Кекса не будет скверной привычки расшибать голову об твердые предметы…
Интересно, а на кого будут похожи наши дети? Ох… Коварные мысли хитрыми лисичками прокрались в мозговой птичник улегшихся волнений и начали там хозяйничать, будоража фантазию. Скорее всего, на Воронцова. Будет у нас кудрявая чума номер два, только успевай прятаться. Или нет? Может, светловолосый чемпион, весело разбивающий стекла футбольными мячиками? Хотя, чего гадать раньше времени? А вдруг их вообще двое будет? Мы же тогда оба повесимся на первой попавшейся люстре…
Я невольно улыбнулась. Как же приятно, оказывается, об этом думать…
- Женя, я пришел! – Родной голос ворвался сквозь дымку такой сладкой иллюзии, рассеивая блаженную истому по воздушному будущему. Лаки со счастливым визгом бросился встречать Дениса. Я последовала его примеру и, улыбнувшись самой теплой и светлой улыбкой, грациозно выплыла лебедем, насколько мне позволяла моя безразмерная футболка. - Привет, Дениска, я…
Слова тут же застряли колючками в горле. Улыбка сгорела листком бумаги на огне.
За спиной Дениса маячил Вениамин Викторович Васильев. Скрытый текст
Помогала мне эту продочку катать Лиза, сидя с ноутбуком в кафеСпасибо тебе, любимая
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 218
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Спасибо 
Возникли подводные камни, об которые я споткнулась. Так что извиняйте 
[/URL]
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума