Отправлено: 16.12.09 21:34. Заголовок: Время жить и время умирать (R)

Автор: Лунная
Название: Время жить и время умирать
Статус: в процессе
Размер: с русским размахом пишем большооой фик
Бета, Гамма: -
Пейринг: Женя/Денис
Жанр: полный и беззаговорочный ООС, Аngst, АU, Sоngfiс, Lime (намечается, но не скажу когда )
Рейтинг: поняла, что рейтинг больше тяготеет к R
Дисклеймер: все права - создателям ПД
Саммари: что может сделать с человеком смерть любимого? Поменять его жизнь на корню и поломать стереотипы и устои, как минимум. Главное, преодолеть потерю и жить дальше. Но не каждый способен на это - слабый сломается если не мгновенно, то спустя малое количество времени, сильный будет жить за двоих, бережно храня воспоминания о некогда счастливых днях. А что делать, когда однажды любимый человек возникает из небытия, как призрак прошлого? ИХ общего прошлого...
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: все события, описанные в данном фанфике, являются плодом воображения и ненормальной фантазии автора. Любые совпадения случайны и непреднамеренны. Описанная война никогда не имела место в истории, а всевозможные закрытые ведомства - отношения к данному фанфику.
От автора: в ожидании Нового года все пишут светлые и радостные фики о нашей любимой парочке. А мне отчего-то захотелось написать грустный и немного мрачноватый фик. Идея возникла бессонными ночами, когда компьютер поломался, а родители уехали. В общем, были созданы все условия для плодотворного труда пера и бумаги. И вот сейчас представляю на ваш суд свое 'творение'. Что еще сказать? Добавлю, что сие 'произведение' написано шизанутым автором, сильно прихлопнутым по голове внезапным морозцем. Ко всему прочему автор страдает целым букетом заболеваний, начиная параноидальными наклонностями и заканчивая беседами со стенкой, на которой якобы изображены сценки будущих прод фиков. В общем, те, кто хочет читать фик, три раза подумайте - а оно вам надо? (шутит баба Маруся, выбор-то остается за вами). Тем, кто остался и собирается начать читку, могу только посочувствовать и дать на дорожку валерьянки, платочков и тапочек. Не надо только посылать на мою больную головушку проклятия по поводу такого длинного напутствия. Все, автор затыкается в тряпочку, и тихонько отступает в тень, ожидая вашей критики.
ЗЫ. За название благодарю прекраснейшего писателя, в чьи произведения влюблена буквально с первой строчки. Имя этого гения пера - Эрих Мария Ремарк.

Прием валенков, стройматериалов и прочего инструментария по адресу http://aktivnoe.forum24.ru/?1-14-0-00000065-000-15-0-1260913512. Работает 25 часов в сутки 8 дней в неделю

ПЫСЫ композиция, сопровождающая весь рассказ с первой до последней главы -Кукрыниксы- Время

 Отправлено: 16.12.09 21:37. Заголовок: Выкладываю со страхо..

Скрытый текст

Выкладываю со страхом первую часть нового фика. Надеюсь, меня еще не забыли на этом чудесном форуме

Вместо пролога

Когда настанут холода и белая дорога ляжет
Все промолчат, никто не скажет, что с холодами не в ладах.
Да дело даже не в годах, не в деньгах, не в музейной пыли,
Не насовсем, а навсегда, недолго только жили-были.
(Юта - Жили-были)

Девушка спускалась по лестнице, на ходу застегивая молнию куртки. Как назло в металлические зубчики попала подкладочная ткань, и замок упорно игнорировал все старания хозяйки, застряв где-то на уровне кармана.
- Черт! - в сердцах воскликнула Женя и, сердито поправив ремень сумки на плече, в два прыжка преодолела лестницу и остановилась на площадке, продолжая начатую борьбу с непокорной молнией.
Минут через пять она сдалась в плен настойчивой Васнецовой, и девушка, с облегчением вздохнув, застегнула-таки злосчастную куртку. Хотела было продолжить спуск вниз, но заметила в почтовом ящике с номером 35 новую корреспонденцию.
- Неужели письмо от Дениса? - пробормотала Женя и, наскоро порывшись в сумке, достала связку ключей.
Мгновение - и у нее в руках оказался целый ворох разнообразной макулатуры в диапазоне от конверта до очередного рекламного проспекта.
- О боже, сколько хлама! Печатают всякую ненужную дрянь, а потом жалуются на отсутствие елок в стране, - бурчала девушка, перебирая почту.
Где-то в середине, между брошюркой новомодного бутика и скромным листочком от мебельного салона, обнаружилось два конверта - один белый, с многочисленными печатями, другой розового цвета с умильными ангелочками-купидончиками в красных труселях и набором стрел разного калибра.
Наверху громко бухнула дверь и кто-то стал спускаться вниз, звонко стуча каблучками по ступенькам. С каждым лестничным пролетом некто приближался к Жене, которая увлеченно рылась в почте в надежде отыскать еще что-нибудь.
- Женька, что ты делаешь? В школу ведь опоздаешь! - раздался над ухом Васнецовой-средней милый голосок Маши.
- Разбираю почту. Твой мафиозный купидон Антипов захламил наш ящик, - пробурчала Женя и вручила сестре пять конвертов. Все, как один, были розового цвета, с ангелочками.
- О боже! Как он мне надоел! - простонала Васнецова-старшая, протягивая руку в кожаной розовой перчатке к стопке писем.
- Ну так пошли его! - предложила Женя, положив на высокий подоконник ворох ненужных газет и проспектов.
- Не могу. Он такой миилый! - мечтательно закатила глаза Маша. Но, очнувшись от своих фантазий и мечтаний, строго произнесла: - Так, а ну-ка в школу! Первым уроком у тебя что?
- Химия, - уныло ответила девушка, спускаясь по лестнице и одновременно пряча в сумку конверт. - Городская контрольная.
- Вот-вот! Таисия Кирилловна, как и пионерский горн, зовет. - подталкивала в спину острым кулачком сестра.
На улице разыгралась настоящая буря - снег валил с неба огромными хлопьями, пронизывающий ветер ловко забирался под куртки и пальто, щекотал оголенные участки тела ледяными пальцами. Видимость была нулевой, и сестры шли практически на ощупь, взявшись за руки для верности. Маша, выплевывая залетевший в рот снег, периодически стенала, что у нее замерзли ноги. Еще бы! - в двадцатиградусный мороз обуть модельные замшевые сапожки, предназначенные для мягкой итальянской зимы, было сродни дефилированию в босоножках по тайге.
Несколько раз проваливались по пояс в снег и с хохотом вылазили из ледяного плена. Уже в школьном холле перед огромным, во всю стену, зеркалом, Маша увидела потери, понесенные в ходе утренней вылазки на улицу - насквозь мокрые сапожки и брючки, кокетливый беретик повис на одном ухе.
- Мдаа, - протянула Васнецова-старшая, критическим взором окинув свое отражение. - При виде такого чучела Антипов точно меня испугается до смерти. Тем более, что первым уроком у него физика.
Женя прыснула со смеху, а Мария Сергеевна решила проверить состояние прически и стянула с волос берет. Лучше бы она этого не делала! Вороньи гнезда по сравнению с машиной шевелюрой были просто лауреатами премии парикмахерского искусства. Ну вот и толку было вставать на два часа раньше, чтобы сооруженная мега-супер-пупер прическа развалилась в три минуты.
- Кошмар! - воскликнула Маша, чем привлекла к себе внимание проходящих мимо восьмиклассников. Те с интересом взирали на растрепанную учительницу физики, которая сейчас больше всего напоминала девочку-шестилетку, нежели педагога.
-Да, Машуль. Сейчас бы тебя Антипов действительно испугался. Еще бы - живая ведьма, только без метлы, - хохотнула младшая сестра.
Васнецова-старшая мрачно посмотрела сначала на свое отражение, а затем на Женю и приготовилась зареветь. Ну так, для профилактики. Но вспомнила про макияж и решила отложить плач Ярославны до лучших времен.
Затрезвонил пронзительный школьный звонок. Первый из двух. Женю всегда удивляла уже устоявшаяся традиция двух звонков. Будто не школа, а театр. Поток учеников потек более интенсивно и в строго определенном русле, который диктовался расписанием. Шум и топот сотен ног, достигнув своего апогея, плавно пошел на спад. Скоро и он совсем утихнет, и в коридорах школы наступит священная тишина 'храма знаний'.
Маша, испуганно пискнув, подхватила свою сумку и резво порысила в сторону учительской - там, без пристального внимания учеников, была возможность хоть как-то привести себя в порядок. Понимающе хмыкнув, Женя пошла на четвертый этаж.
Едва девушка устроилась за партой, как раздался второй звонок, и в кабинет на всех парах влетела Таисия Кирилловна.
- Всем сесть! - величественно рявкнула директриса, завидев, что ученики повскакивали со своих мест. Подошла к учительскому столу и, шмякнув на него журнал, начала читать очередную проповедь: - Сегодня у вас, 10 'Б', городская контрольная по химии. Прошу учесть, что от ее результатов будет зависеть место нашей школы в рейтинге успеваемости по городу. Это касается всех. Васнецова, ты слышишь меня?
Женя, доставшая было письмо от Дениса из сумки, вздрогнула и поспешно запихнула конверт обратно.
- Да, Таисия Кирилловна.
- Смотри у меня! Ты и так в школе держишься за счет спортивных достижений, - то ли пригрозила, то ли напомнила директриса.
Девушка усилием воли заставила себя промолчать и не ответить на сей выпад - не хватало только для полного счастья скандала с Таисией Кирилловной и последующим вызовом мамы в школу. Почему тех, кто плохо учится, традиционно называют тупицами? Кто разрешил поставить на человеке, который не может понять органическую химию, клеймо недоумка? Ведь никому в голову не приходила такая шальная мысль, что двойки ученика это не его вина, а непрофессионализм учителя, преподающего тот или иной предмет.
- Так, сейчас я вам раздам листочки с заданиями. Читайте внимательно каждый пункт, так как у вас всех разные варианты контрольной. - Таисия Кирилловна проходила по рядам, раздавая каждому по персональному тесту. - Надеюсь, что все получите пятерки, прости господи.
Городская контрольная началась. Все прилежно зашелестели бумагами, вчитываясь в задания. Женя взглянула на свой вариант и чуть не сползла под стол - тест был разделен на три части: А, В и С. В первой части 20вопросов, во второй семь заданий, и в третьей три задачи. Девушка тут же вспомнила виденные некогда тесты ЕГЭ по химии у Галины Сергеевны. Она еще тогда подумала о нереальности сдачи экзамена по этому предмету.
С горем пополам Женя ответила на вопросы части А. Для этого пришлось поскрести все закоулки памяти, в недрах которой время от времени появлялась полезная информация, касаемая химии. Часть В помог решить сосед по парте Славик, отличавшийся, как птица Говорун, умом и сообразительностью. Женины задачи он решил за 10минут и, записав решения, передал конспиративную шпаргалку под листочком теста.
Таисия Кирилловна, реющая Буревестнком по классу, следила за учениками, ловко перехватывая листочки с подсказками буквально на лету. С чего преподавательша стала таким терминатором не знал никто.
Прозвенел спасительный звонок с урока. Женя, поставив точку в конце решения второй задачи части С, быстро собрала вещи. На выходе вручила директрисе контрольную и, пробормотав ничего не значащее 'до свидания', скользнула в коридор.
Таисия Кирилловна взглянула на работу Васнецовой - все задания были выполнены.
- Странно, - пробормотала женщина. - Обычно Васнецова решает не больше половины.
Женя брела по коридору и размышляла о том, что через каких-то 20дней наступит самый желанный праздник наверное, всех людей в мире, - Новый год. Девушка еще окончательно не решила, кому что дарить, но кое-какие наметки на эту тему уже имелись.
'Интересно, а Воронцов приедет на Новый год? Как он там поживает, в своей армии?' - задавалась вопросами она. Вдруг вспомнила о письме, которое нераспечатанным грузом лежало между учебниками и тетрадями.
Пристроив на коридорный подоконник сумку, Женя наконец-таки распечатала конверт и заскользила взглядом по исписанному листу. Странным было то, что почерк был отнюдь не Дениса - чья-то чужая рука вывела текст на бумагу.
Уже на середине письма Женя поняла, что случилось что-то непоправимое. Перечитав несколько раз начало послания, до девушки наконец-таки дошел истинный смысл текста. Ближе к концу письма строчки стали предательски расплываться перед глазами, руки задрожали.
- Антипов, отстань от меня! - отмахивалась Васнецова-старшая классным журналом от Василия, барахтаясь в плотном потоке школьников.
- Мария Сергеевна, пожалуйста, не отказывайтесь пойти со мной на новогоднюю дискотеку. Поверьте, вы будете королевой вечера! - вскричал молодой человек, заламывая руки.
Маше, разумеется, было лестно слышать комплименты из уст лиц противоположного пола. Но она, подавив согласие на вечеринку в зародыше, категорически ответила:
- И не подумаю! Антипов, кем ты себя вообще возомнил? Тоже мне, король дискотек! - фыркнула Васнецова, замечая среди толпы учащихся свою сестру. - Короче, Антипов, мне некогда. Если я и соглашусь, то пришлю тебе ответ в письменной форме в пяти экземплярах по факсу. Чао-какао!
Ошалевший от такой тирады Василий застыл посреди коридора, преграждая путь остальным участникам движения, которые не замедлили напомнить о себе сердитым гудением.
- Что Денис пишет? - весело спросила Маша, пристраиваясь рядом с сестрой у окна.
Женя молчала. Она не знала, что ответить на такой одновременно простой и в то же время сложный вопрос.
- Женьк, ау! - старшая сестра пощелкала пальцами перед носом младшей. - Ты с нами?
Девушка вздрогнула. Подняла глаза на Машу. В них не было ни одной слезинки, только боль, тоска и тень потери. Лицо напоминало восковую маску - ни единой эмоции, застывшее выражение, схожее больше с гримасой.
- Денис...умер, - помедлив, ответила Васнецова-младшая, сжимая в руке письмо.
Маше показалось, что она элементарно не поняла или не расслышала речь Жени. Приблизившись, она переспросила:
- Что-что?
- Денис умер, - повторила девушка чуть громче.
Разговаривать совершенно не хотелось. Ей казалось, что хоть одно произнесенное вслух слово сотрет память о том, кого она любит больше всего на свете. Именно ЛЮБИТ. Именно в настоящем времени, ибо для этого слова нет прошедшего или будущего сослагательного наклонения.
Сейчас - шок. Нет слез, потому что все переживания в душе. Внутри - огонь. Огонь такой силы, что на его тушение можно потратить всю жизнь, и все равно не затушить. Одна искра останется, а из нее - пламя. Адское пламя, в котором горит все без исключения, превращаясь в обугленные головешки и пепел.
Рушится все, что было, и то, что могло было быть. Иллюзорность несбывшихся мечтаний сложила крылья, потихоньку начиная обугливаться и превращаться в черный цвет, постепенно уменьшаясь в размере.
В душе скапливаются тучи - огромные, мрачные, закрывающие все некогда светло-голубое небо. Вот-вот загремят первые раскаты нервного грома, пробивая в дрожь все тело, начиная от кончиков пальцев на руках. И первые капли - нет, не спасительного дождя после длительной засухи - накрапывают на благодатную для этого почву души, которая не может, да и не хочет, прикрыться защитным куполом зонта. А капли черные, оставляющие маслянисто-чернильные пятна на чистых листах жизни. Их не стереть ничем, не замазать мифическим врачевательным корректором, а страницы невозможно вырвать - переплет не позволяет. Тронь хоть один лист - рассыплется вся книга.
Дождь усиливается, холодные колкие капли больно хлещут по дну ощущений. Хотя куда уж больнее?
Маша, потрясенная новостью, ошеломленно молчала. Хотела было взять из рук сестры письмо, чтобы самой удостовериться в этом, но та мертвой хваткой вцепилась в листок. Руки безвольными плетьми повисли вдоль тела, низко наклонила голову. Маша тихонько гладила сестру по плечу, не зная, какие слова говорить в подобных случаях.
В коридоре стало заметно прохладнее. Васнецова-старшая поежилась и посмотрела по сторонам. Стайка семиклассников открыла окно и развлекалась тем, что соскребала с карниза снег и швыряла снежками друг в дружку. Жертвы метких стрелков визжали, пытаясь безуспешно увернуться от снарядов, на полу растекалась лужа от подтаявшего снежка. Маша, не любившая встревать в подобного рода игрища, поискала глазами в толпе хоть кого-нибудь из педагогов, на чьи плечи можно было смело переложить груз ответственности и бремя скандалов. Но представителей класса 'учитель' в диапазоне коридора не наблюдалось.
- Женечка, постой здесь. Никуда не уходи. Я закрою окно и тут же вернусь, - проникновенно сказала физичка.
- Машуль, давай я? - предложила вдруг Женя, словно встрепенувшись. Однако взгляд оставался потухшим.
- Хорошо, - нерешительно произнесла та.
Женя, как во сне, пошла по коридору. Школьники, видя ее какое-то непривычно-странное состояние, расступились. Смех постепенно стих, но его отголоски эхом метались по помещению. Подошла к распахнутому окну. Ветер, порывом залетевший в здание, тут же принял ее в свои холодные объятия.
Странно. Один человек умер, а жизнь не остановилась. Наоборот, она продолжается и даже набирает обороты. Время не повернулось вспять, оно вновь стремительно летит вперед, сминая под собой не попадающих с ним в ногу. А нужна ли ей такая жизнь? Теперь, когда нет его, все принимает иной цвет, совершенно другую ориентацию в пространстве. А можно ли подстроиться под этот ритм, под этот бег, когда не хочется себя ломать? Сломать хотя бы одну хрупкую соломинку прошлого - это все равно что предать. Предать, не сохранить, несмотря на клятвенные обещания. Лучше уйти самой, вслед за ним. Поставить точку в жизни, а не набившую оскомину запятую. Или, того хуже, троеточие, содержащее налет недосказанности.
Уйти. Уйти.
Еще бьется жизнь. Еще течет кровь по венам. Для чего все это? Для кого?..
Женя мгновенно вспрыгнула на подоконник. Секунда - и силуэт исчез в проеме по ту сторону окна. Сначала никто ничего не понял, но потом как-то разом до всех дошло. На секунду приостановившийся людской поток мигом хлынул к окнам. Захлопали открывающиеся фрамуги, высунулись на студеную улицу головы. Взоры - вниз, на землю.
- Разбилась!
- Женя Васнецова из окна выпрыгнула!
- Покончила жизнь самоубийством!
Шепоток среди всех, кто видел сцену падения. Недоуменные взгляды, переводимые друг с друга, мол, может кто знает причину, по которой она выбросилась?
Маша, растолкав зевак, выглянула на улицу. С истошным криком о помощи побежала в школьный двор, на ходу доставая мобильный. Надо же, в экстремальной ситуации не растеряла соображалку.
А на улице, на только что расчищенном дворником асфальте, лежало тело Жени. Медленно растекалась лужица черно-красной крови, которая тут же покрывалась тонким ледком. Снежинки, не прекращая своего бешеного танца, падали на спину девушки, укрывая ее от посторонних глаз. В левой руке - письмо, крепко сжатое судорожно скрюченными пальцами. Письмо-вестник, сообщавшее страшную для любого смертного новость. Даже те, кто от природы были сильными, ломались от такого известия. Вот и она сломалась, от резкого удара под дых потерявшая привычное равновесие и упавшая с высоты.
Четвертый этаж. Асфальт. Шансов выжить - 50:50. Это как лотерея - она может быть беспроигрышной, а может и нет. Все зависит от билета, который тебе кинула с барского плеча судьба. Какой билет достался тебе, Женя?

Сутками ранее, в 3000 километрах от Москвы

- Воронцов! Денис! Тебе письмо! - верещал сослуживец некогда ди-джея радио 'Активное' Юрий Корабельников. У него был довольно приятный голос, но на повышенных тонах становился просто комариным писком.
- Слышу! - отозвался Денис, поспешая к раздаче почты.
Из-за сильнейшего снегопада доставка писем стала нерегулярной. Раньше почта доставлялась четко по расписанию утро-вечер. Нынче часть корреспонденции поступала днем, часть вечером, иное задерживалось где-то в пути и поступало с опозданием от привычного режима на три-четыре дня.
Денис жил этими письмами. Дышал только в те минуты, когда получал от милого и любимого всем сердцем человечка заветную весточку. Сердце зачастую пропускало удары, когда Воронцов только-только открывал конверт в предвкушении нового послания с новостями из дома. Он давно привык именовать домом тот город, в котором осталась Женя. Разумеется, Денису приходили письма из Уфы, и не только от родителей, но тем посланиям он уделял гораздо меньше внимания, нежели листочкам, исписанным торопливым почерком родной Васнецовой.
Читая о новостях с полей, то бишь о просторах радиоволн частоты 'Активное', Воронцов невольно улыбался. Вспоминался и Жора, постоянно молчавший и загадочно улыбающийся как Мона Лиза Леонардо да Винчи, и Сан Саныч, критикующий и одновременно нахваливающий очередной успешно проведенный эфир. Как же этого всего не хватало! Еще несколько месяцев назад радийная жизнь казалась до ужаса пресной и хотелось перемен, согревающих и леденящих душу. Хотел перемен? Получай да сполна - армия не дремлет. Накликал на свою голову, ой дураак! Нет, правильно говорит Женя, - дебил! Еще какой!
Иной связи с так называемым 'внешним миром' не было - мобильные были запрещены чуть ли не под страхом смертной казни, а со стационарного аппарата мало кто звонил, слишком накладно. Поэтому единственным утешением в этой ситуации для всех стали письма, которые посылались в больших количествах в родные края.
- В наш век компьютеров писать письма! - возмущался Димка Косинов, сослуживец Дениса. - Такими темпами мы скоро дойдем до того, что начнем высекать тексты на камнях!
Но все солдаты были довольны тем, что хоть какую-то ниточку с домом они все же сохранили. Весть о письмах в казарме практически приравнивалась к помощи в блокадном Ленинграде.
Денис, получив из рук Корабельникова письмо, отошел в сторону. Юра продолжал выкрикивать фамилии, вокруг него собиралась толпа. Воронцов едва надорвал краешек конверта, как был кинут клич о строевой. Со вздохом сложил пополам конверт и засунул во внутренний карман. До лучших времен.
В казарме тихо и темно. Кто-то уже спит и видит десятый, юбилейный, сон. Кто-то мается удушливой бессонницей и, чтобы хоть как-то поскорее заснуть, считает дни до дембеля. Бесполезно, товарищи! Этот метод не действует, ибо суток службы еще много, со счету сбиться очень легко, придется начинать все сначала. Лучше на баранах тренируйтесь.
Денис, насчитав целую овечью ферму, ворочался с боку на бок. Что-то упорно не давало заснуть с чистой совестью. Что-то засело где-то глубоко внутри с пометкой 'не сделал'. Воронцов провел детальную инвентаризацию своей оперативной памяти, и вспомнил, что его так тревожит и не дает забыться сном. Письмо!
Тихо, чтобы не разбудить мирно спящих, Денис достал сложенный вдвое конверт. Вот причина его бессонницы! Сел обратно на кровать, пружины жалобно взвизгнули, оповещая о своих ослабленных силах. Осторожно пошарил рукой в тумбочке в поисках фонарика, попутно смахнув на пол некстати подвернувшуюся книгу. Кажется, Эрих Мария Ремарк, произведениями которого он совсем недавно увлекся. От шума зашевелился и засопел как тридцать три медведя Димка Косинов, всегда жаловавшийся на проблемы со сном чуть ли не с рождения. Однако богатырский храп, которым Дениса чуть не сдуло со своей койки, противоречил канонам традиционной бессонницы.
Усмехнувшись, Воронцов накрылся с головой одеялом. Зашуршал распечатываемый конверт, прошелестела сложенная вчетверо бумага. Фонарик мягким желтым светом вырвал из тьмы исписанный черными чернилами лист. Вопреки ожиданиям, письмо начиналось не так, как обычно - не было уже ставшего привычным 'привет, Воронцов'. У истоков строки стояло холодное чужое 'здравствуй, Денис.'
Через пять минут он откинул в сторону край одеяла. Глаза - в потолок, словно Денис просит у него ответа на свой невысказанный вопрос. Бездушная бумага сообщила ему то, чего он никак не ожидал. От кого-то другого может быть и да, но только не от Жени. Зачем она это сделала? Никто не ответит. Писать на адрес Васнецовых будет сущей глупостью - Галина Сергеевна и так постаралась объяснить все как можно мягче. Вот только ему от этой деликатности не стало ни на грамм легче.
Закупоренный, застоявшийся вокруг него воздух. Словно вакуум. Поднял руку и поднес к глазам - он не умер прямо здесь, на месте. Он жив, только для кого? Для самого себя, для родителей, друзей-приятелей? Скорее всего, но не для самого себя.
Сложно осознать новость в таком виде, в котором ее преподнесли. Если бы глаза в глаза, то может было бы легче, а так... А так это слова, пронесенные сквозь километры городов, поглотившие первые, самые острые эмоции. До него дошел всего лишь сухой остаток, и он не знал, что с ним делать. Сложить лист в конверт, а конверт в тумбочку, в самый дальний угол, и делать вид, что ничего не произошло? Большей тупости и кретинизма не сыскать. Простые бумажки, которые потом можно сжечь, спрятать легко. А куда деть душу, кто-нибудь ответит? Риэлторы, найдите для его мечущущейся, как раненый тигр в клетке, души надежную крепость, в которой он сгниет вместе со своими, уже никому ненужными эмоциями. Заприте где-нибудь, только подальше от людей, и держите там до конца его дней, потому что он становится опасен. В первую очередь для самого себя. Но он этого не осознает. Пока не осознает.
Душно. Катастрофически не хватает воздуха. Кажется, будто в легкие течет раскаленная лава, пожирая несчастный организм изнутри. С каждым вдохом все труднее, а выдыхает уже через раз, практически пепел. Так не может больше продолжаться.
Денис встал и направился в умывальник. Письмо и фонарик остались лежать на разобранной постели. Он хотел было взять с собой этот страшный листок-послание, чтобы еще раз перечитать, но забыл. Он задыхался, шел чисто инстинктивно, механически передвигая ногами.
Толкнул дверь, шагнул внутрь. Тихо клацнул выключатель, освещая сверкающий чистотой так называемый умывальник. Повернул блеснувший холодной сталью в мертвом свете лампочки кран. Вода-спасительница зашумела благодатным прозрачным потоком, образовывая завихрения водоворота. Вместе с водой утекали мысли, куда-то далеко, в неизвестном направлении. Умылся ледяной, казалось бы- отрезвляющей, водой. Ничуть не помогло, наоборот. Денис даже не мог с точностью сказать, что чувствует в эту минуту. Все размылось, четкие краски перемешались друг с другом, проникая в сущность каждой из них. Сплошная сумятица сминала под собой все логические объяснения. Глупость. Все сплошная глупость.
Поворот крана. Взгляд в зеркало - оттуда смотрел невероятно серьезный и в то же время какой-то словно неживой -нет, не молодой человек, - мужчина. Усталый взгляд, напоенный вопросами неизвестности. Вопросы, на которые никто не даст ответы, кроме него самого. А у него нет сил отвечать на них. Просто, элементарно нет сил. Ведь каждый из нас может устать, верно? У кого-то усталость накапливается годами, а его вот подкосила в момент. Странно? Наверное. Мир вообще сплошная странность. Его загадки мы с ходу не решим, оставим часть нашим потомкам. Пусть позабавятся, это покруче кубика Рубика будет.
Денис обеими руками тяжело оперся на раковину, опустил голову. В висках пульсировало, отстукивая молоточками, гулко билось сердце, никому не нужное. Даже ему. Пафос? Нет, ни намека. Это очевидность, отсчет которой начался с минуты прочтения письма. Взгляд зацепил бритву, кем-то забытую. Судя по старомодной конфигурации, ее владельцем был Яков Бойко, родом из какой-то захолустной деревеньки.
Денис взял с соседней раковины бритву, повертел ее в руках. Ярким стальным блеском отзывалось лезвие на каждый поворот. От этих всполохов, бивших в глаза, созрела мысль. Бредовая, но от нее было свободнее дышать. Хотя дышать оставалось совсем недолго - он все решил. Тем более, что остановить сейчас его никто не мог.
Воронцов сел на холодный подоконник, который находился в умывальнике. Провел пальцами левой руки по тыльной стороне правой. Через кожу просвечивались синеватые прожилки - уже легче, вены искать совсем не надо, они сами себя обнаружили.
Ну что ж. Пора.
Резко провел острием бритвы по венам в районе сгиба локтя. Молниеносная боль пронзила кожу, била по нервным окончаниям, будто опустили в воду оголенные провода, начиненные током в 220. Теплая рубиновая кровь струйками потекла по руке, согревая ее, холодную как лед. Но это обман.
'Это обман, - шепчет Смерть, стоящая за спиной Дениса и внимательно следившая за его действиями. Направляет его руку, чтоб уж наверняка принять этого молодого человека в свои царственные черные бархатные покои. - Сейчас тебе больно, но эта боль пяти минут. Если ты захочешь жить, мой мальчик, то тебя эта боль будет сопровождать везде и постоянно. Всю твою жизнь. Подумай над этим.'
- Я не хочу всю жизнь, - ответил ей Денис, и уверенно полоснул лезвием по запястью. Резкая секундная боль постепенно шла на спад.
На левой, на правой руке по два глубоких, сочащихся кровью, пореза. Отброшена уже ненужная бритва, покрытая багровыми разводами.
'Вот как хорошо. Вот и отлично, - шептала Смерть, прижимая голову Дениса к своему костлявому плечу. - Так и должно было быть, уж я-то знаю. Потерпи, мой мальчик. Совсем немного осталось. Эта боль, что внутри тебя, уйдет сразу же, как только ты пойдешь со мной. Но ты еще на земле. Поэтому терпи.
Рука Дениса свесилась с подоконника, на белоснежный кафель капала его кровь, собираясь в черное озеро. Глаза закрывались, становилось как-то легко-легко, будто за спиной вдруг выросли крылья.
'Утром меня найдут мертвым. Уже утром.' - вяло думал он, слыша едва различимый в звонкой тишине звук падения капель крови на пол.
То ли слабость, то ли легкость, от которой так сильно хочется спать. И глаза слипаются, и некому встряхнуть за плечи с криком 'не спи, дебил! Что ты сделал?!'
Мы все ходим по лезвию, тонкая пластина которого создает хрупкую грань между жизнью и смертью. Так просто ступить на темную половину смерти, а выбраться из нее смогут далеко не все. За нити света должен бороться сам человек, а жизнь ему в этом только помогает. Если нет желания, то не будет и спасения, даже намека на призрачный шанс.
Жизнь, ты всегда оберегала Дениса. Почему сейчас ты не замечаешь его падения в бездну черной пасти, имя которой - смерть?...

 Отправлено: 21.12.09 19:09. Заголовок: Девочки, спасибо вам..

Девочки, спасибо вам большое за комментарии, и за понимание. Люблю вас очень-очень сильно))
Простите, что продка такая 'цельнокроенная' - по техническим причинам пишу с телефона(( как доберусь до нормального интернета - сразу же отвечу на ваши вопросы и комментарии. Плюс ко всему сейчас активно готовлюсь к завтрашнему утреннику в детском саду (буду пугать детишек в роли Снегурочки))
Спасибо вам, что читаете)) Люблю вас))

Глава 1

Лишь солнце да песок жгут нам сапоги.
За короткий срок мы смогли найти
Тысячи дорог, сложенных с могил - нам с них не сойти.
Может быть кому не дадим своей руки.
Может потому, что у нас внутри
Все осколки льда не растопит ни одна звезда.
Мне страшно никогда так не будет уже,
Я - раненое сердце на рваной душе.
Изломанная жизнь - бесполезный сюжет.
Я так хочу забыть свою смерть в парандже.
(Кукрыниксы - Звезда)

- Третий, ответьте первому! Третий, ответьте первому, прием! - захрипела рация. Голос первого прорывался сквозь помехи, разрывая треск и шум.
- Третий на связи, прием
- Третий, срочно в квадрат 17-14. С ним почему- то нет связи.
- Вас понял.
- Третий, только не рискуйте и не ходите туда сами, - предостерег голос. - Вы прекрасно понимаете обстановку. Мы бы сами наведались, но у нас на носу спецоперация.
- Вас понял. Прикажете выполнять?
- Да, приказываю выполнять. Все, конец связи.
Что ж, выполнять так выполнять. Приказы не обсуждаются, тем более в сложившейся ситуации.
Пятого - в миру Гена Осинов,- в зоне видимости не наблюдалось. Ах да. Он и еще несколько сослуживцев ушли в квадрат 19-13 - необходимо было заминировать этот участок. На их же владениях оставалось всего три человека, да и то в разных окопах. По сведениям в 19-13 в скором времени должна была пожаловать очередная группа боевиков.
Война... Она вырвала всех из привычного уклада жизни. Вначале никто ничего толком не понял - посреди ночи в мирном селении началась бомбежка. С самолетов сбрасывали бомбы на дома, где внутри спали местные жители. Крики, паника - все это в дыму от пожарищ, полыхавших теперь сплошь и рядом. Вместо домов - кострища, где задыхались от черного въедливого дыма несчастные. Там, где раньше были огороды, теперь огромнейшие воронки от упавших и разорвавшихся снарядов.
Итог ночи - разгромленное селение, где количество выживших можно было пересчитать по пальцам. Утреннее солнце открыло взору только что переброшенным туда войскам страшную картину царившей теперь здесь смерти: вместо мирного селения - сплошное пепелище, усеянное осколками бомб. Где-то догорали последние строения, черные, покрытые сажей и копотью деревья были в буквальном смысле этого слова выкорчеваны из земли и брошены на дорогу. Среди этого хаоса слышался плач. Нет, не плач - вой. Дикий, словно звериный, вой, оглашающий мертвую округу о произошедшей беде. И кровь. Очень много крови, смешанной с грязью размытых осенней распутицей дорог. Страшно ступать на такую землю - будто идешь по живому человеку, который не может ответить на причиняемую ему тяжелыми солдатскими сапогами боль.
Россия быстро отреагировала на зов своих соседей, прислав небольшому государству своевременную помощь. Вскоре государство можно было разделить на две неравные части - одна почти полностью разрушенная, на которой практически не оставляли камня на камне то и дело наступающие боевики, и вторая, вполне мирная, половина, где располагались 'мозговые центры' союзников. В последнее время под натиском российских войск боевики отступали, оставляя после себя разрушенные города и сотни убитых пленных. Кто-то из выживших в этой адской мясорубке шепотком говорил, что все что он там видел, до ужаса напоминает Вторую мировую с ее беспощадностью и неуемной жаждой захватничества.
Одно время вроде бы и удача была на мирной стороне, и сил, подтянутых за счет России, было больше, но боевики умудрялись находить слабые стороны и наносить по ним удары, один за другим, резче и ненавистнее отбрасывая их далеко назад. О том, что где-то утечка информации, говорить было строжайше запрещено. Какая утечка, о чем вы?! Да мы шифруемся похлеще Джеймса Бонда, только нас раз за разом истребляют в огромных количествах.
Сейчас тихо. Вот уже как двое суток над землей, условленно разделенной для удобства на квадраты, стоит тишина. Изредка пролетит стая ворон, низко так, напоминая пикирующие бомбардировщики, и скроются вдали, будто их и не было вовсе. Но это затишье перед бурей, и чем гуще тишина, тем длительнее будет бой. Боевики копят силы для основательного налета, а они позволили себе немного расслабиться, заранее подготовив поле будущей битвы. Хотя тут предсказать что- либо невозможно. Один неверный, пусть даже малюсенький шажок, - и вся намеченная спецоперация псу под хвост. Вот так и живут, с все еще теплящейся где-то внутри у каждого надеждой на окончание этой стихийной войны.
Что ж, пора идти. Подождать пятого с компанией или кинуть клич по рации своим? Да ну, блажь какая! За два дня в их квадрате ни единого боевика, чего тут бояться? Если бы эти подонки появились на их территории, то участки 17-14 и 19-13 были бы затронуты чуть ли не в последнюю очередь - таково их расположение.
Так, потуже затянуть ремень спадающих в последнее время штанов. Черт, худеет, что ли?! Если и так, то это вынужденная мера, вызванная последними месяцами пребывания здесь. Хоть бог миловал - ранений нет.
Лезть туда, наверх, оставляя вконец надоевший окоп. А вокруг пустота на многие километры от этого пункта. И все сплошь черное и мрачное - такие военные пейзажи очень любили описывать в книгах о ВОв. В воздухе незримыми флюидами порхают страх и беззащитность, накрытые стеклянным колпаком обреченности. А то, что ощущается, так это мерзкий запах чего-то гнилого и разлагающихся, вовремя не похороненных, тел. Странно, ведь позавчера они закопали всех погибших, а смрад остался. Скорее всего это обман обоняния, привыкшего к подобного рода амбре.
Не забыть автомат. Ну так, на всякий противопожарный. Известная поговорка 'предупрежден - значит вооружен' в их рядах уже давно была перелицована в 'вооружен - значит предупрежден'. Тут все иначе, на войне не работают законы, которые в мирной жизни свято чтутся. Недолгий путь пешком.Не нужны ни компас, ни карта - дорога в 17-14 заучена чуть ли не наизусть. Связано это было с тем, что именно на этот квадрат приходилось больше всего бомбежек. Необъяснимая аномалия или непонятная симпатия боевиков к этому ничем не отличавшемуся от других участков квадрату.
Ну здравствуй, 17-14. Один полусгоревший танк глыбой громоздился меж двух воронок, второй, целый, стоял неподалеку. 17-14, по сравнению с другими, был достаточно небольшим квадратом, потому их войск при тихом положении, было немного. Может, попробовать связаться с ними по рации? Попытка не пытка...
- Беркут, ответьте третьему. Беркут, ответьте третьему, прием!
Нет ответа, только скрип и скрежет помех. Если даже Беркут не вышел на связь, то дальше можно и не продолжать.
Что ж, пойдем иным путем. Проверка окопов окончилась нулевым результатом. Да что здесь за мертвая зона, твою мать?! Где живые? Хоть кто-нибудь? Остается один окоп, что близ небольшого леска, который нынче с трудом носит это название. Сейчас это - бурелом. Может, все там?
Окопы, окопы... Сколько их еще в жизни? Десять, сто? Кажется им нет ни конца ни краю, так все серьезно. Сейчас важен только этот, только в 17-14. Последний... Стоять на краю, взгляд вниз - окоп заполонен телами, валяющимися кое-как, наспех сброшенные вниз. Может, есть кто живой?
Спуск в окоп, в это страшное место, ставшее сослуживцам братской могилой. Один вроде бы дышит, или только кажется? Автомат - в сторону, нужно проверить, чтобы точно сказать жив или нет.
- Эй! - раздается позади грубый окрик.
Оборот. В упор смотрят холодные стальные глаза. Немигающий взор. От неожиданности за две секунды ничего нельзя предпринять экстраординарного, и он этим пользуется. Внезапно появившаяся из ниоткуда винтовка, блеснувшая черной матовостью в никого не согревающих лучах солнца. Выстрел, еще один. Еще.
Падать на свободный кусок земли, будто только и ждавший этого. Не помог хваленый бронежилет - пули вонзились в тело, заставляя выгибаться от нестерпимой боли. Не было мгновенной потери сознания от превышения болевого порога, но датчики организма буквально зашкаливают.
Господи, зачем же так мучить? Забери израненное тело, не заставляй показывать врагу боль и беспомощность, вырывающуюся наружу протяжными хрипами и стоном сквозь закушенную до крови губу.
Что-то жжет рядом с сердцем. Будто к оголенной коже приложили паяльник, но это нечто саднит где-то глубоко внутри. Дрожащей рукой дотронуться до груди и издать более громкий стон - больно. До помутнения разума, до появления в глазах предательских черных мушек, мечущихся с невероятной скоростью. А на пальцах остается теплота, медленно стекающая по руке вниз - частичка вырванной наружу сущности.
Рядом шум, и совсем близко возникает этот, со стальными глазами. Достает из-за пазухи пистолет - ТТ, что ли? - и приставляет где-то в районе виска. Выстрел. Явно контрольный, но он промахнулся. Совсем немножко. Но как же больно!
Уже отказываясь от былых мыслей о смерти, цепляться окровавленными пальцами за пустоту, глотая горечь. Хрип и стон. Дышать. Еще... Еще... Как же хочется жить. Как хочется увидеть победу над этим бездушным террором и торжествовать вместе со всеми. Но как же сложно. До неимоверности трудно держаться на плаву вязкого сжиженого воздуха, по капле проникающего в легкие. Нет, только не это!
Мама, как же больно! Я не хочу умирать! Я жить хочу, слышишь?! Ж-И-Т-Ь!!!
АААААААААА!!!...

 Отправлено: 30.12.09 00:18. Заголовок: Глава 2 На сердце б..

Глава 2

На сердце боль, взгляд смотрит в небо,
Ждет ответа.
Душа не верит в то, что нету,
Тебя уже нету.
Щемит в душе тоска, да синий сигаретный дым
Въедается в глаза, как будто слезы пытаясь выжать.
(Многоточие-Щемит в душе тоска)

ААААА!!!
Женя проснулась и резко села на постели. В ушах набатным колоколом до сих пор звенел собственный крик. Сердце колотилось как бешеное, выстукивая два ненавистных Васнецовой слова 'семнадцать-четырнадцать, семнадцать-четырнадцать'. Ладони вспотели. Страх, сковавший все ее тело в свои тяжелые цепи, постепенно проходил, оставляя после себя неприятный холодок и осадок, который падал на дно ощущений рваными ошметками разорвавшихся бомб.
Женя обхватила голову руками, тяжело дыша.
'Н-да, очередной кошмар строго по расписанию, - мрачно размышляла она, смотря невидящим взором на узкую полоску лунного света, просачивающуюся в щель неплотно задернутых тяжелых портьер. - Две ночи ничего не вижу в снах, кроме пустоты, а на третью - воспоминания.'
Одеяло рядом с Женей зашевелилось, послышался сдавленый зевок и хриплый голос:
- Ты почему не спишь? Два часа ночи ведь.
- Не хочется, - ответила девушка, спуская с кровати ноги. - На работе проблемы, какой тут сон, - соврала она, набрасывая на плечи теплый махровый халат. - А ты спи.
- Угу, - промычали из-под одеяла.
Васнецова бесшумно выскользнула из спальни, тихо прикрыв за собой дверь. Путь лежал на кухню, где она уже привыкла просиживать практически все ночи напролет, размышляя обо всем.
Не зажигая свет включила чайник, села на подоконник. Движения, отработанные до автоматизма, итог которых по истечении ночи давал результат на несколько дней, вполне спокойных и безмятежных. Но безмятежность обманчива - она лишь легкий налет посеребряной фольги, хрупко ложащейся на истиные проблемы, и разглядеть ее может далеко не каждый. Для этого нужен опыт, который приобретается в победах, дающихся ой как нелегко!..
Тихо щелкнул, выключаясь, чайник. Заварить в специальной кружке травяной чай, якобы успокаивающий нервы и благотворно влияющий на психику. Ни фига он не помогает - когда истиная причина страшных снов и вытекающего отсюда невроза кроется совсем в другом, то целительный чай все равно что мертвому припарка. Но Женя употребляет его для успокоения самой себя, для внушения - мол, выпила я чашечку чая, значит все пройдет. Обман. Обман самой себя, который уже в принципе не замечается - привыкла.
Человек относится к такому разряду живых существ, который очень быстро ко всему привыкает. Обычно к такой фразе добавляют 'ко всему хорошему', но вряд ли подразумевают такое неблагодарное дело как курение. Будучи спортсменкой, Женя с неприязнью относилась к людям, дымящим налево и направо. Тем более, что в семье никто не курил (Дашкины пробы покурить не в счет, так как это было явным проявлением протеста против всех и сразу, а так же иллюзорным представлением, что, мол, если я курю, то значит девочка уже выросла. Позднее эта дурь вышла из ее головы так же быстро, как она там появилась, и сигареты были торжественно отправлены в помойку).
Но Женю сигареты, можно сказать, спасали - затягиваясь чуть горьковатым дымом, она начинала размышлять о том, что перевернуло ее жизнь с ног на голову. Еще раз переживая самые ужасные моменты жизни, она упорядочивала и систематизировала то, что произошло, то, что с пометкой 'Было' лежало где-то на самой поверхности воспоминаний и с регулярностью всплывало неприятным полумертвым грузом. В нем-то и копаться не хотелось, а надо - если этого не сделать, то кошмары настойчивым гостем будут стучать в двери безмятежного подсознания.
Пачка. Сигарета. Зажигалка. Однако вместо ожидаемого пламени вырывалось лишь легкое шипение.
- Черт! - сквозь зубы процедила Женя и, пошарив в ящике стола, извлекла оттуда другую зажигалку.
'Чирк', и язычок пламени, танцуя, лизнул тонкую сигаретную бумагу. Блаженный вдох столь желанной порции дыма и смол. Через некоторое время выдох сизых колечек, медленно поднимающихся к потолку и тающих там, на высоте. Открыть окно настежь, и в кухню врывается прохладный ветер поздней осени. Двадцатый этаж. Другие люди боялись бы даже подойти к окнам, а она нет. Наоборот, интересно наблюдать с такой высоты за жизнью огромного города. А мегаполис никогда не спал - он был в вечном движении и находился под эгидой 'жизнь в стиле нон-стоп'.
Вдох... Выдох. Глоток чая, кажущийся после сигареты неимоверно горьким и терпким. Вдох... Выдох...
Письма, точнее одно, изменило все: перечеркнуло прошлое и заставило строить настоящее по-другому. Вот только строитель из Жени получился так себе, хотя могло быть и хуже.
После того прыжка из окна было около трех месяцев реабилитационного периода, во время которого с Женей успели побеседовать и всевозможные врачи, и учителя, и даже милиция, подозревавшая доведение до самоубийства. Девушка либо отвечала односложными да-нет, либо отмалчивалась, тихо уходя в себя и запираясь на всевозможные замки. Было много проще отгородиться непробиваемой стеной от внешнего мира, погрузившись в то, что терзало, впиваясь острыми зубами и оставляло после себя разодранное на полоски прошлое, истекающее кровью.
Срослись поломанные кости руки и ноги, трещина в ребрах сошла на нет, от сотрясения мозга не осталось и следа. Да вот на сердце был не камень, нет, - булыжник, сковавший гранитным холодом безразличия ко всему происходящему. Не было той, беззаботной и веселой Жени Васнецовой. Теперь это была Евгения Сергеевна Васнецова, вмиг повзрослевшая и по новому смотревшая на мир. Каждый день открывала для себя что-то новое, но, вопреки ожиданиям, не радовалась, как это было раньше, а становилась задумчивой, очень много размышляла и все свои умозаключения записывала торопливым почерком в тетрадь. Как только тетрадь заканчивалась, она брала новую, а старую сжигала.
Единственное, о чем она сожалела, это было ее отсутствие на похоронах Дениса. В это время Женя лежала в больнице, а сестры и родители по очереди дежурили возле нее, боясь хоть на минуту оставить ее одну, предаваться мрачным мыслям. Письмо от сослуживца Дениса девушка сохранила, не зная зачем. Листочек с расплывшимися от попавшего на чернила снега буквами лежал среди страничек ежедневника, в первом ящике письменного стола. У Жени просто не поднималась рука выбросить это письмо, хотя она понимала, что, перечитывая его, она ходит по замкнутому кругу воспоминаний, разорвать который просто не в ее силах.
После выписки Женя, дабы занять все свободное время, записалась в невероятное количество кружков и секций. В списке было и то, чем она никогда бы в жизни просто так не занялась, - художественный кружок, курсы вокала, кройки и шитья, автодело. Уходила она в половине восьмого утра, а возвращалась где-то в районе десяти вечера, еле живая, падала на кровать и забывалась тяжелыми снами. Но больше всего внимания и времени девушка уделяла секции по стрельбе, где была лучше всех и при этом не стремилась попасть на соревнования. Она занималась стрельбой исключительно для себя, чем-то привлекал и завораживал щелчок затвора и запах пороха...
Как ни странно, но школу Евгения Васнецова закончила с серебряной медалью. Родственники радовались, как дети - и в учебе, и в спорте девушка просто блеск! Платина, а не ребенок. А сама Женя отдала бы все свои победы и кубки за то, чтобы любимый человек был рядом. Вот просто тихо сидел подле нее, держал за руку и никогда никуда не уходил. Зачем ей все золото мира, когда оно, являясь бездушным куском желтого металла, не идет ни в какое сравнение с блеском его живых карих глаз, чарующих обволакивающим медовым, но при этом дерзким, взором.
'Его нет, его нет' - билось постоянной птицей в мозгу лишь одна мысль, от которой хотелось выть на луну и рыдать навзрыд, а слез нет. Где-то в глубине душа не верила, что его нет. Когда человек умирает мы всегда не можем в это поверить, все кажется что вот-вот откроется дверь и он войдет, живой и здоровый. Скажет, что была срочная командировка и что больше он никогда надолго не уедет. Этого не происходит, а мы продолжаем верить и ждать. Ждать, что бог есть, и он вернет нам самого любимого и дорогого человечка на свете...
... - Вы должны взять меня в армию, - категоричным тоном, не терпящим каких-либо возражений, заявила Женя прямо с порога военкомата.
Она уже все давно решила для себя, и никто не мог повлиять на нее или остановить с намеченного пути.
- Девушка, милая, поймите же вы, - мягким голосом увещевали ее, - Вы не подлежите обязательной службе в армии, так как девушки на службу не призываются принудительно. А для того, чтобы стать контрактником, вам необходимо иметь либо высшее, либо среднее специальное образование. А у вас, как я вижу, нет ни того ни другого.
- А по другому никак нельзя? - Женька сверлила тяжелым взглядом приемную комиссию.
- Нет, никак, - разводили руками. - Получите хотя бы среднее специальное, тогда приходите. Поймите, армия от вас никуда не денется. Тем более, что вы так стремитесь попасть в ряды новобранцев.
Но упорная Васнецова не хотела ждать несколько лет. Это был не каприз, не сиюминутное желание, о котором потом можно пожалеть, причем очень и очень горько. Она думала об этом еще тогда, когда лежала в больнице, во время длительных и болезненных капельниц, от острых и одновременно тупых игл которых оставались сине-фиолетовые синяки на нежной коже на сгибе локтей.
Несколько дней подряд люди, проходящие мимо здания военкомата, видели сидящую на каменных ступенях крыльца худенькую девушку, молоденькую, еще совсем девчоночку, с невероятно серьезным и сосредоточенным лицом. Каждый день приезжающие члены комиссии проходили мимо Жени, бросая на ее хрупкую фигурку сначала равнодушные, затем удивленные взгляды. Мол, не ушла еще, держится, сильная. Но непонятно чего ждет.
- Девушка, что ж вы тут сидите? - не сдержался как-то один из комиссии. - Ступеньки- то холодные, несмотря на то, что на дворе тепло.
Женя подняла голову, прямо посмотрела в глаза мужчине и твердо произнесла:
- Я хочу в армию.
Мужчина вздохнул.
- Одного желания мало. Вы поймите правильно - мы бы вас с радостью взяли, если бы у вас было какое-никакое специальное образование. А так - извините.
В тот же день Женя направилась к человеку, который всегда выручал ее семью из разнообразных жизненных затруднений.
- Вы должны мне помочь! - девушка тайфунчиком влетела в кабинет Василия, застав его за какими-то договорами и отчетами.
Федотов поднял голову и оглядел вновь прибывшую с ног до макушки.
- Что-то мне знакомо твое лицо, - выдал олигарх в своей неподражаемой манере, слегка опешив от неожиданного появления незваной гостьи в своих владениях.
- Я Женя Васнецова. - просветила мужчину. - Надеюсь, вы помните Пуговку? То есть Полину?
- Ах да-да, Пуговка, - лицо Василия мгновенно просветлело. - Так что тебе от меня надо, девочка? Только побыстрее, у меня катастрофически мало времени.
Женя вкратце изложила суть своей просьбы.
- Девочка, ты хоть понимаешь, что армия это тебе не в игрушки играть и не мяч на стадионе гонять?! - воскликнул олигарх, пораженный услышанным.
- Василий, я прекрасно понимаю, что такое армия, - чуть ли не по слогам выговорила Васнецова. - Это мой осознанный выбор, так как я готова ко всевозможным трудностям на службе. Для меня это настолько же важно, как для вас вот этот контракт, - Женя ткнула пальцем в какие-то бумаги, стопкой лежащие на столе.
Федотов убрал от девушки скрепленные листы. Ну так, от греха подальше.
- Только учти, девочка, если ты попадешь в армию, то обратного хода не будет, - предостерег ее от необдуманного шага. - Ты будешь обязана отслужить весь срок. И там не будет мамы, за юбку которой ты могла бы спрятаться в случае опасности.
- Мне это без надобности, - Женя нависла над олигархом, сверкая глазами и усмехаясь. - Если я дала слово, то я его сдержу во чтобы то ни стало. В отличие от вас. Вы, Василий, постоянно кичитесь тем, что вы все можете и вам все дозволено. Но, по видимому, не говори 'гоп', пока не перепрыгнешь, верно? Если вы не можете сделать такой элементарной для любого уважающего себя влиятельного человека вещи, то грош вам цена в базарный день.
Выпалив тираду на одном дыхании, девушка собиралась уйти, но была остановлена окриком выведенного из себя олигарха.
- Погоди! - Федотов подскочил к Васнецовой и рывком развернул к себе лицом. - еще никто не позволял себе так разговаривать со мной. Когда тебе нужны документы?
Женя улыбнулась краешком губ.
- Послезавтра, аллигатор.
- Хорошо, - сквозь зубы процедил тот. - Будут тебе все справки и прочее, я договорюсь. Но учти - я это делаю ради Полины.
- Конечно-конечно, - закивала Женя. - С вами приятно работать, господин Федотов, - фамильярно похлопала его по плечу так, что Василий аж покачнулся. - До свидания.
Мужчина ничего не ответил, лишь пристальным взглядом следил за спиной удаляющейся девушки.
В назначенный срок все было готово. Поскольку Женя никоим образом не подлежала обязательному призыву, то Василий смог устроить девушку на контрактную службу. Но она не роптала - главное, смогла прорваться через кордоны запретов, и теперь на финишной прямой к заветной цели.
Поставлены все необходимые подписи, собраны вещи. Людмиле Сергеевне казалось, что дочь отправляется за тридевять земель в полк к батьке Черномору на вечную службу, как в кают компанию Летучего Голландца. Когда Женя покупала конверты, ей вспомнился Денис. Она его никогда и не забывала, он жил в памяти, ежедневно напоминая о себе каким-нибудь случаем из их общего прошлого. Да, прошлое было одно на двоих, несмотря на то, что какую-то часть жизни они и не подозревали о существовании друг друга. Но ведь у них были совместные моменты радости, одно время. Было, было...
То, что в армии тяжело, Женя подозревала. Она заблаговременно готовилась к службе и морально и физически. Второй пункт давался немного легче, благо со спортом всегда на 'ты', но и моральная сторона, вопреки опасениям, сдалась практически без боя. Удивительно, но существенно пригодилось умение обращаться с огнестрельным оружием - на стрельбищах ввергала в шок стабильным попаданием прямо в цель. Ни одного промаха.
Дома скучали без нее четыре сестры и родители. Папа-таки приехал из своего подполья в Красноярске, но выбору дочери решил тогда не перечить - она уже взрослая, сама решит, как ей будет лучше. Из Москвы белыми голубями летели письма - пухлые конверты прибывали в часть с регулярностью восточного экспресса. Женя всегда с трепетом относилась к таким посланиям. Откроешь заветный конвертик и на тебя будто домашним теплом повеет - таким до боли необходимым каждому человеку, которому небезразличны жизни самых дорогих ему людей. Вот только практически каждое письмо заканчивалось маминым грустно-укоряющим:
'Я не могу себе простить, что отпустила тебя в эту армию. Волнуюсь за тебя - как бы что не случилось, ведь ты у меня такая беззащитная. Жень, прости меня за эти слова. Сама не знаю, что пишу да и зачем. Удачи тебе, Женечка. Целуем. Любим. Крепко обнимаем. Твои любящие родители и сестрички.'
Женя понимала, что ИЗ-ЗА нее и ЗА нее волнуется вся ее семья, но поступить по-другому не хотела - она желала прочувствовать на себе все то, что пережил когда-то Денис. Как будто ей это принесет какое-то облегчение, как будто она исполнит какой-то долг перед ним...
Как-то быстро и от этого абсолютно незаметно промчался год, год на телефонных звонках и бесконечных лентах писем, листами которых можно было выложить путь из варяг в греки. Странность писем и телефонных разговоров состоит в том, что та или иная новость воспринимается по-иному, нежели та же самая весть, сказанная тет-а-тет. Наверное это происходит оттого, что ты не видишь человека, не видишь его лица, мимики, глаз и, наконец, жестикуляции, которая играет далеко не последнюю роль в такой беседе. Бездушность при, казалось бы, живом разговоре. Или вот парадокс - общаешься с человеком в письменной форме. В своих посланиях он такой веселый, раскованный, стремящийся рассказать о себе как можно больше интересных фактов. А при встрече выясняется, что собеседник крайне робкий и застенчивый человек с не сложившейся жизнью. Приукрашивал действительность за неимением своей оригинальности? Нет, жил чужой жизнью, приписывая на свой счет чужие подвиги и достижения...
Вокзал. Поезд. Пятый вагон. Она. Изменилась, причем заметно. Родители обеспокоенным и пытливым взором скользили по хрупкой фигурке дочери, отмечая произошедшие с ней перемены. Похудела. И так была стройненькой, сейчас же совсем фотомодель. Короткий ежик, непривычный и такой смешной. А глаза-то какие уставшие, как у дальнобойщика, чья жизнь испещрена сетью дорог и магистралей асфальтовой серой глади.
Теперь у Жени было прозвище 'ежик' - она так забавно фыркала, когда что-то было не по ее нраву. Но домашний период длился огорчительно недолго - не успели сестры и родители привыкнуть к ее присутствию в их повседневности, как девушка огорошила всех новостью о том, что новый контракт подписан и она скоро уезжает.
Мама - в слезы, папа не знал, за что хвататься - то ли за валокордин, то ли за ремень, чтобы выпороть дочь, стремящуюся в армию. Сестры дружно отговаривали Женю этого не делать, но девушка оставалась непреклонной - служить так служить.
Как по заранее заготовленному сценарию прошло три месяца. Служили, уставали, но умудрялись не терять чувства юмора и старались шутить как можно чаще. Но стало не до шуток, когда в одном, с виду тихом, государстве стихийно возникла война. Это был не случайный и однократный налет боевиков. Нет, это был заранее и тщательно спланированный захват территорий, где жителей безжалостно убивали.
Российские войска были мгновенно переброшены в зону государства, чье правительство слезно просило о помощи. Стягивали и обязательных и контрактников. Женя в числе немногих из добровольцев лезла чуть ли не на передовую, чем вызывала неподдельный восторг в глазах и солдат и начальников.
Участвовала в спецоперациях, и всегда был успешный исход. Ликование. Награды. Казалось, боевики отступали, освобождая незаконно занятые территории. И вроде бы близился якобы конец войны. Атаки все реже и реже поражали территории, оставалось совсем немного до финала. Но...
17-14 навсегда врезался в память яркой вспышкой неизгладимости, воспоминания о которой идут по пятам жизни след в след. Как забыть эти холодные стальные глаза, смотревшие в упор с нескрываемой ненавистью. Как забыть год, проведенный на больничной койке сначала военного госпиталя, а затем первой городской больницы.
Она - единственная выжившая в квадрате 17-14. Даже бывалые удивились, вытащив из окопа с трудом дышащую девушку. Четыре пулевых ранения, одно из которых в голову. Голова это вообще слабое место, в прямом смысле слова. И, хотя пуля прошла буквально в миллиметре от мозга, она все же краем задела его. Состояние Жени было очень серьезным, и врачи не давали никаких гарантий, что она выживет. А если и выживет, то останется недееспособной до конца своих дней. Одна пуля, раздробив кость, прошла практически навылет через плечевой сустав. Две другие - в опасной близости с сердцем, едва-едва не задев жизненно важный орган.
Врачи военного госпиталя с величайшей осторожностью извлекли пули из тела девушки, и ими немедленно заинтересовалось минобороны. Это что же должно быть за оружие, если оно смогло с легкостью пробить современный бронежилет, изготовленный в соответствии с новыми поправками, опирающимися на действенное оружие.
Женя ходила по краю жизни, рискуя в любой момент упасть в призрачную пропасть комы. После операции на головном мозге, она через некоторое время пришла в себя. Обрадовавшимся было родителям тут же сообщили, что это обманчивое состояние, и ухудшение может наступить через несколько дней. Так и было - кризис наступил спустя четыре дня после извлечения пули. Женя впала в беспамятство. Вроде бы она была здесь, рядом с родственниками, а с другой стороны - где-то в ином мире, витая в невесомости незримых облаков. Она бредила, металась по кровати так, что ее с трудом могли удержать родители. Ей что-то снилось, причем видения были настолько реалистичными, что Женя кричала, звала кого-то невнятно.
Во время одного из ночных дежурств Людмилы Сергеевны, когда Женя должна была спать под действием успокаивающего, девушке привидилось что-то такое, от чего она пронзительно закричала, как раненный зверь, а потом стала бормотать:
- Денис... Миленький... Не уходи... Не надо... - по бледным щекам медленно потекли слезы. - Я... Я не смогу без тебя...прошу...
Когда Людмила Сергеевна стала успокаивать дочь, Женя широко распахнула глаза и, смотря в упор на мать, начала шептать, крепко вцепившись в ее руку:
- Денис, ты пришел... Я тебя ждала... Ты знаешь, я ведь где-то в душе надеялась, что ты жив... А сейчас ты здесь, со мной... И я верю в это... Только... Не уходи, слышишь? Что?... Тебе уже пора?.. Почему так скоро?... Нет... Нет! Нет!! НЕЕЕТ!!!
Издав полный боли крик, Женя откинулась на подушки и забылась тяжелым сном. На следующий день Людмила Сергеевна, крайне обеспокоенная состоянием дочери, переговорила с нужными людьми, приняла решение о переводе девушки в одну из московских клиник. Вскоре был организован вертолет с экипажем на борту, и Женя была доставлена в первую городскую, где ею вплотную занялся один из ведущих светил медицины. Тщательно изучив карту Васнецовой и ознакомившись с результатами анализов, профессор выдал вердикт - жить будет, все вернется на круги своя, только необходима еще одна операция на мозге.
В назначенный день была проведена довольно сложная операция, итогом которой стало постепенное возвращение Жени в действительность. Но и оно пролегало сквозь тернии, через которые она продералась при поддержке родителей. Отчего-то был нарушен опорно-двигательный аппарат, внятного объяснения этому не могло дать даже светило. Но Женя стала выбираться из этого состояния, поначалу чувствуя себя как ребенок, который только-только познает мир. Родители всегда были рядом, в каждую секунду готовые подхватить ее, неустойчиво стоящую на ногах. Но начало было положено, и девушка стала уже более и более уверенно прогрессировать в своем выздоровлении.
Видений наяву больше не было, они словно ушли куда-то в небытие, растворившись под натиском реальности. Остались кошмарные сны, избавиться от которых не представлялось никакой возможности. Они появлялись по несколько раз в неделю, а на фоне каких-либо переживаний еще чаще. Психологи, к которым Женя поначалу обращалась, ссылались на то, что пережитое девушкой оставило заметный и неизгладимый след в подсознании. Отражение событий и связанных с этим эмоций нашло в снах, которые, увы, ничем не лечатся. Они, врачеватели, могут посоветовать меньше нервничать и переживать, а по мере возможностей пить успокаивающие сборы трав.
Все хорошее или плохое когда-нибудь заканчивается, и кошмарный год подошел к концу. Женя вернулась в норму, выйдя из борьбы с недугом победительницей. На память остались едва заметные шрамы от швов, филигранно выполненных хирургами. Впрочем, иногда ныл висок - это теперь служило как маячок, сигнализирующий на опасность, боль и беспокойство, три фактора, составляющих ее сегодняшнюю жизнь.
Когда Женя вышла из больницы, ей практически сразу предложили работу в спецназе, но при условии, что Васнецова будет заочно учиться на любом факультете академии при МВД. Поскольку данное предложение поступило от одного очень хорошего друга, девушка, зная, что он ничего плохого не предложит, мгновенно согласилась, несмотря на протесты родственников.
- Жень, тебе бы отдохнуть. В санаторий съездить, - робко предложила Людмила Сергеевна, видя, однако, огонек заинтересованности в глазах дочери.
- На том свете отдохну, - отмахнулась девушка, и в довольно быстрые сроки устроилась и на работу и в академию.
И вновь потекла река, именуемая временем. Говорят, что время лечит раны, вот только вопрос - какие? Физические, в зависимости от сложности, обязательно сойдут на нет, естесственно не без помощи лекарств. А вот с душевными ранами возникает напряженка, ибо не придумали еще такой целебной пилюли, способной излечить от недуга так, чтобы и следа не осталось.
Вот представим, что душа это ткань, а иглой и вдетой в нее нитью является время. Потрясения, боль и потери рвут ткань, и еще повезет, если материя разойдется на равные части. Игла начинает свою работу, зашивая лечебной нитью края и стараясь оставить практически незаметный шрам. Когда ткань вновь становится единым целым, нити начинают с треском лопаться, обнажая сущность проблем, только-только забытых. Время опять зашивает несчастную душу, да то ли нить слишком тонка, то ли воспоминания все еще сильны настолько, что она страдает, либо тихо поскуливая, либо крича во все горло.
В женином случае душа тихонько плакала, прикрываясь проблемами повседневности. А их было немало - достаточно сложный учебный процесс, хоть и заочный, но утомлял порядком, постоянные командировки по работе, в основном на Северный Кавказ. Год как-то терпела, осматриваясь вокруг в поисках более приемлемой альтернативы. И, в конце концов, работа сама ее нашла, причем с неожиданной стороны. Одна закрытая государственная организация предложила вполне удобоваримую работу, опирающуюся на ее прошлый армейско-военный опыт. Тут не обошлось без двух нюансов - был заключен контракт на три года, с условиями которого Женя согласилась, и был запрет на разглашение какой бы то ни было информации. Несмотря на то, что организация была государственной, заработная плата была достаточно приличной, и Женя взяла ипотечный кредит на покупку двушки, в которой живет вот уже семь месяцев.
Работа и должность были засекречены похлеще чем солдатская служба на подводных лодках Германии времен Второй Мировой, которые много позднее историки назвали цинковыми гробами. Но, несмотря на это, коллеги поддерживали если не дружеские, то приятельские отношения стопроцентно. Вся отлаженная система была поломана в один миг, когда генерала Самохина со всеми подобающими почестями отправили на пенсию. На следующий день каждого из сотрудников вызывали в кабинет к новому генералу. Женя была в этой очереди третьей.
- Ну что ж, Евгения, хочу ввести вас в курс ваших новых дел, - новоиспеченный генерал Плятов любовным взором оглядывал свои новые владения.
- Какие же, товарищ генерал? - поинтересовалась Васнецова, с интересом поглядывая на начальника - этого человека она видела в закрытом ведомстве в первый раз. Откуда он взялся было вопросом.
- Вот, ознакомьтесь, - Плятов протянул плотный лист бумаги.
У Жени к концу чтения буквы стали просто сливаться в один целый монолит.
- Товарищ генерал, что это?
- Ваш контракт, - самодовольно хмыкнул мужчина, крутанувшись в кресле. - Или вы уже запамятовали?
- Я этого не подписывала, - девушка с трудом сглотнула. - Здесь же совсем другие условия.
- Верно, - кивнул Плятов. - Но подпись-то ваша стоит? Ваша. - мягким голосом проговорил он и, мгновенно посуровел, добавил: - Итак, теперь в ваши обязанности, помимо того, что выполняли раньше, входит слежка за теми людьми, на которых я вам укажу. В установленный срок вы будете обязаны их убить, неважно каким способом, но предпочтительнее - застрелить. Вы же, насколько я знаю, первоклассный снайпер.
Женя подняла голову и медленно проговорила:
- А за что их убивать, товарищ генерал? Просто так, за то, что они живут и ходят по этой земле? И под словом 'приказ' вы маскируете свою прихоть?
Плятов побагровел.
- Ты, девчонка, даже не подозреваешь, сколько на этом свете предателей! - прошипел он сквозь зубы и, соскочив с кресла, стал расхаживать по кабинету. - Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Нет, вышестоящие над нашим ведомством ничего не смогут доказать, так как на каждого из вас у нас имеется по два контракта - один официальный, подписанный еще при Самохине, а второй чисто для меня, но тем не менее подписанный вами. А уйти с работы вы можете только по истечению срока контракта.
- А если я откажусь выполнять свои НОВЫЕ обязанности? - поинтересовалась Васнецова, интонацинно выделяя предпоследнее слово.
Мужчина остановился и резко развернулся на пятках.
- Откажешься? Хм. Насколько я знаю, у тебя четыре сестры, у трех из них есть мужья, а четвертая несовершеннолетняя еще. А так же имеются родители и бабушка, - прищурившись, он смотрел на Женю.
- И что? - не поняла та.
- Если ты не выполнишь приказ, то ни тебя, ни твоих родных не станет. Вас убьют, а тела закатают в цемент. Как раз сейчас строится новый торгово-развлекательный комплекс по Ново-Рижскому шоссе. А искать вас не станут, уж об этом я позабочусь, будь спокойна. Вы просто исчезните, будто вас никогда и не было, - безразличным тоном пояснил Плятов.
Внутри Жени все похолодело, она четко и ясно осознала - ее загнали в клетку и закрыли за спиной на чугунный висячий замок тяжелую дверь. Для девушки самым дорогим в жизни была ее семья, близкие и любимые сестры, родители, бабушка. Ведь они постоянно были рядом, поддерживали в трудную минуту, делили с ней радость и горе. Женя просто не могла подвергнуть их опасности, оборвать их жизни из-за какого-то приказа. Но с другой стороны - как это так убивать людей? Если на их совести есть какая-то вина, то пускай суд решит все по справедливости. Война войной, но мирная жизнь это не тир, где отстреливают неугодных и ненужных и получают за это в дар собственное существование. Никто не отказывается от слов, что жизнь это игра. Тот, кто хочет жить, должен бороться за свое желание, а не складывать лапки и поддаться течению реки времени. Но играть нужно по правилам, чтобы потом не чувствовать себя идиотом на королевском троне. И не идти по головам, ибо это уже вне правил, но сейчас этот пункт не особо в цене, так как намного проще шагать по трупам, добиваясь заветной цели. И Женя играла с максимальной честностью, но кто-то свыше ставит сначала развилки на шоссе жизни, а затем бесповоротные тупики, заставляя ее менять уже заранее выбранные маршруты.
- Вам все ясно? - сухо поинтересовался Плятов и, получив утверждение своим словам, закончил: - Тогда вы свободны.
Женя на негнущихся ногах вышла в коридор. Отныне новая метла стала мести по новому, и то, что давно устоялось и систематизировалось, летело ко всем чертям. Сотрудники перестали общаться друг с другом, запираясь в своих кабинетах словно волки в логово. Теперь каждый за себя, никто не хочет тянуть на дно не только себя, но и своих родных.
Но Васнецовой, можно сказать, повезло - за те два месяца, что Плятов находился на посту генерала, у нее было одно задание из разряда новых - слежка за представительной дамочкой в течение двух недель. Куда пошла, что делала и так далее. Женя не знала, жива ли сейчас та барышня - приказа об устанении не было, хотя дело могли передать другому человеку...
В кухню зашел заспанный Максим, прошлепал к окну и, закрыв створку, присел рядом на подоконник.
- Опять ты не спишь, а завтра как выжатый лимон на работу пойдешь, - заметил он, прислонившись спиной к холодному стеклу.
- Я уже привыкла, - усмехнулась Женя. Затушив в пепельнице окурок, извлекла из пачки новую сигарету, и прикурила. Огонек зажигалки на мгновение озарил желтоватым светом бледное лицо девушки.
С Максимом Шульцем, для друзей и приятелей просто Шульц, она живет больше трех месяцев. Они познакомились на дне рождения Веника, куда Макс попал по чистой случайности. Молодым человеком мигом заинтересовалась Маша, но, получив тычок от Галины Сергеевны, переключила все свое внимание на мужа. Максу сразу понравилась Женя, он стал активно ухаживать за симпатичной девушкой. Сам Шульц был бизнесменом, но жили они пока в квартире Жени, так как Макс затеял масштабное строительство загородного дома и большинство средств утекало на будущую усадьбу.
С Максимом Женя нашла какое-никакое, но спокойствие. Он стал для нее своеобразным лекарством от одиночества, она могла на него положиться, опереться на его крепкое мужское плечо. Что скрывать? Девушка ему доверилась полностью, оставляя, однако, в тайне две вещи - солдатское прошлое и последующую за этим работу и свои сны.
- Женьк, ты много куришь в последнее время, - произнес Макс, следя за затягивающейся сигаретным дымом девушкой. - У тебя что-то случилось?
Васнецова тяжело вздохнула.
- Все хорошо. Нет, не так, - все как обычно.
- По тебе не скажешь, - пробормотал Макс и, искоса взглянув на Женю, тихо добавил: - Жень, ты мне все про себя рассказывала, но вот про то, то тебе снится, ты ни разу не говорила. А ведь ты просыпаешься от собственного крика.
Женя помолчала с минутку и так же тихо ответила:
- Понимаешь, он мне снится.
И этим было все сказано. Шульц знал, кто такой Денис Воронцов и что к нему испытывает Васнецова и по сей день. Женя же ни капли не врала - Денис снился ей на самом деле, но сегодня видения с его участием было совсем немного, практически незначительное количество по сравнению с военным воспоминанием.
- Просто снится? - поинтересовался Макс.
- Нет, - покачала головой девушка. - Он что-то просит, умоляет о чем-то. Знаешь, сон такой, будто Денис объят со всех сторон огнем, но не пытается оттуда выбраться или хотя бы сбить пламя. Он протягивает ко мне руки и пытается что-то сказать, но я его почему-то не слышу.
- А ты ходила в церковь? Ставила свечу за упокой? - спросил Шульц, отбирая у девушки сигарету и глубоко затягиваясь.
- Да, и не раз. Ты знаешь, мне однажды одна девчонка, владеющая экстрасенсорными способностями, сказала, что не видит его среди мертвых, будто от его фотографии веет теплом и спокойствием, - шепотом произнесла Женя, с трудом сглатывая комок в горле.
- А ты делала запросы? - молодой человек ткнул окурок в переполненную пепельницу и обнял девушку за плечи.
- Да, - кивнула она. - Никакого результата, абсолютная пустота, будто его никогда на свете не было.
Они замолчали, не зная что сказать. В наступившей тишине было слышно как соседи сверху бурно выясняют отношения. Обрывки их гневных фраз на особо повышенных тонах долетали до слуха молодых людей. В целом в квартире была хорошая звукоизоляция, но если соседи начинали орать как ослик, которого режут маленьким тупым ножичком, и топать как стадо бегемотов, торопящихся на водопой, то отголоски этих 'чудесных' звуков становились достоянием общественности.
- Пойдем спать? - предложил Макс, видя, что Женя начинает дремать на его плече.
- Пойдем, - сонно пробормотала она.
Молодой человек, бережно поддерживая девушку за талию, повел ее в спальню.
До рассвета четыре часа. По статистике именно на три часа ночи приходится наибольшее количество новорожденных и новопреставленных. Это время - переломный момент в жизни многих людей, которые не спят и размышляют о чем-то. Но сон под утро считается самым крепким. Странно...

 Отправлено: 03.01.10 22:38. Заголовок: Тыкс, аффтар наконец..

Скрытый текст

Тыкс, аффтар наконец-таки приволок свое бренное тельце с дачи под Ростовом, где бурно отмечал два дня НГ, а теперь расплачивается за содеянное жутким похмельозом З.Ы. не сушите дрова для мангала зажигалками, купите уголь. З.З.Ы. не жарьте яичницу на вине и не грейте воду в пластиковом ведре на газовой плите (да и вообще). Поверьте, последствия незабываемые *откашлялась и начала декламировать как на партсобрании* Продочка посвящается TastyTasty, Рыжуля, JOY, Tanik, Кадеточка, Karamelka, Вейде, Маруська, By MySelf, DanSo, Freken_Snork, ksushеn'kа, N_Gi, Dream, JTIs, Just Vunerable, Sleeping Sun, Кошка Спасибо вам, что вы есть на свете. Ведь именно благодаря вам, девочки, я есть на этом замечательном форуме Признательна тем, кто ставит "спасибки", да и просто читает очередную проду. Спасибо вам всем иии... С НОВЫМ ГОДОМ, РОДНЫЕ И ЛЮБИМЫЕ МОИ!!!

Глава 3

Die Liebe ist ein wildes Tier
Sie beisst und kratzt und tritt nach mir
Haelt mich tausend Armen fest
Zerrt mich in ihr Liebesnest
Frisst mich auf mit Haut und Haar
Und wuergt mich wieder aus nach Tag und Jahr
Laesst sich fallen weich wie Schnee
Erst wird es heiss
Dann kalt
Am Ende tut es weh
(Rammstein - Amour)*

- Денис Давыдович, к вам пришел господин Серебряков из концертного агентства 'Вива', - разорвал тишину кабинета голос секретарши, слегка искаженный селекторной связью.
- Пусть войдет, - дал добро молодой человек, не отрываясь от важной документации.
Буквально через несколько секунд в помещение зашел человек и сразу же с порога заголосил хорошо поставленным баритоном, закаленным либо в годы работы педагогом, либо на стройке молодежных жилищных комплексов:
- Дэн, сколько лет, сколько зим! Как ни приду к вам в агентство, так в кресле все Кирюха восседает. Скоро забуду как ты выглядишь!
Воронцов встал и направился к Серебрякову с ответной речью:
- Влад, можно подумать, наше агентство единственное в Москве и области, и ты пол

 Отправлено: 23.02.10 21:17. Заголовок: Так называемая Питер..

Скрытый текст

Так называемая Питерская часть Несмотря на то, что в Питере получило до фига и больше заморочек на свою безмозглую голову, все равно люблю этот город Посвящается моим троюродным сестричкам Иннульке и Юльчику, а так же Танюшке JOY и Катюшке DanSo. Огромнейшее вам спасибо за поддержку! Невероятно приятно было знать, что тебя помнят

Глава 4

Эй, ты!
Ты думаешь просто
Повернуться, оставить надежду?
Сколько раз ты падала мимо,
Раздирая на части одежду?
Твой день, твое новое утро.
Здравствуй, серое мятое солнце!
Тебе уже не будет, как прежде,
Тебе уже непросто согреться.
Боль врезается стрелой,
Разбивая сердце.
Твоя жизнь -она стоит немного.
Твоя жизнь -пустые надежды.
Спаси себя от точного срока,
Лицо к огню - ну где же ты, где же?
Пустые радости, дурные привычки,
Разбиты сны и убиты дороги.
Бросают в дрожь горящие спички,
Бросают в дрожь пустые итоги.
(Декабрь - Боль)

Новое утро. Серое и унылое, как, собственно, и настроение. Хотя нет к этому предпосылок, все ведь хорошо, небо на землю не рухнуло, солнце не спалило всех дотла. Живи себе да радуйся. А вот чему радоваться? Тем запредельным надеждам, которые находятся где-то на грани безумия? Или, может быть, тому, что ты до сих пор жив?
Почему-то очень многие вопросы решаются за нас, получая вполне удобоваримые ответы у других людей. Кто, например, решил, что все должно быть по стандартному шаблону, по чьим-то придуманным правилам?... Если девушка к 30-ти годам не вышла замуж,то от нее зачастую шарахаются ее же подруги. Мол, прокаженная какая-то. Никому не приходило в голову,что она, может быть, сама страдает от этого. Или наоборот, настолько дорожит своей свободой, порхая на крыльях беззаботности, что не обращает на голос разума никакого внимания. Глупая, потом поймет, что самое важное, самое дорогое и любимое она безвозвратно потеряла, стыдливо прикрыв главную ошибку ворохом бессмысленных побед. Она все это обязательно поймет, но где-то на пороге такого возраста, за порогом которого она уже будет никому не нужна. Осознание пришло, увы, слишком поздно...
Женя старалась жить так, чтобы потом не пожалеть о том, что чего-то когда-то не сделала. Не получалось. Переступала через собственное 'не хочу' и шла на работу, потому что альтернативы этой службе пока не было. Наступала свинцовым 'надо' на свое 'не буду', и плелась на кухню, где варила кофе, курила сигареты и распахивала настежь окно, пока не просыпался Максим, закрывал створку и вырывал из тонких пальцев шестую по счету сигарету.
- Женька, ты же прекрасно знаешь, что от такого количества сигарет у тебя будет болеть голова, - укорял ее Шульц и, видя какую-то непонятную простыню пустоты в ее глазах, тихо добавлял: - Женька, так нельзя. Ты же мучаешь себя ежедневно, ежечасно, ешь себя живьем. Глупая, так нельзя. Давай съездим на Новый год в горы? Отдохнешь.
Но на все предложения Женя отвечала отказом - если взять отпуск и дать организму хотя бы недельный тайм-аут, то она себя потом в кучу не соберет. Единожды почувствовав слабину, сложно вернуться в прежнее русло. Это как струна, которая долгое время находилась в напряжении, натянута до предела, и в один миг она рвется. Все. У такой струны нет будущего, ее заменят на новую, а старую спишут. Выкинут. Ее НЕТ. Поэтому нельзя давать себе малейший отдых, тем более что не будет сил для возврата себя на ту решающую точку. Стимул отсутствует, способный возродить ее как Финиста-Ясного сокола, эти самые нужные и необходимые силы. Опора, некогда крепкая, растаяла как туман, оставив взамен легкий миф, налет призрачности, на который опереться-то можно, но в любой момент и он испарится...
И утро, как утро, обычное, одно из многих. Привычный подъем в нужное время, не по будильнику. Женя давно уже просыпается безо всяких утренних раздражителей - сумела правильно выставить свои биологические часы, не дающие пока -тьфу-тьфу- ни единого сбоя.
Ванная. Душ. Холодная вода, чтобы смыть остатки тревожного сна, которые послушным потоком утекают в сток. Полотенце. Халат. Щетка. Паста. Завершающие утренние процедуры, дольше задерживаться нельзя, опоздает. Случайный взгляд в зеркало - оттуда смотрит уставшая девушка, во взгляде нет живого огонька. Это зеркало - единственное в квартире. Васнецова и его бы никогда не повесила, но Макс уговорил. Сдалась.
Женя невзлюбила зеркала после того, как однажды ей привиделось, что за ее спиной...убивают человека. Жестоко. Ножом. Это было всего лишь видение, одно из многих, посещавших ее в тот реабилитационный год. Но зеркало запомнилось больше всего. Оно резало своими якобы шлифованными краями едва заштопанное прошлое. У человека из зазеркалья стальные глаза. Страшные...
Она бы пропускала такой пункт в существовании каждого человека, как еда. Когда Шульц был дома, он силком заставлял ее есть хотя бы два раза в день. Он и готовил потрясающе, не хуже, чем шеф-повара из самых фешенебельных ресторанов. А если у Макса случались отъезды на региональные предприятия, то он с точностью мог сказать, что Женя ничего, кроме кофе, за день не употре

 Отправлено: 28.02.10 01:41. Заголовок: На днях обнаружился ..

Скрытый текст

На днях обнаружился факт, что блокнот с "Танцующими..." был забыт в Питере Сёстры обещали найти и прислать сразу же. А пока буду терроризировать "Время..."

Глава 5

Снова тишина и снова я один.
Я чувствую, что кто-то отбирает у меня мои мечты.
Я вижу душу, но в ней не вижу света.
Удар. Осколки. Моя мечта разбита.
'Постой, не уходи!'
Опять знакомый голос.
Опять услышать не успел, как кто-то в пустоте меня по имени назвал,
Моя душа кричала среди осколков из зеркал.
(Штрихкод - Твои глаза)

Он снова попал в пробку, уже во вторую за сегодняшний день. Тихо поминая недобрым словом дорожную службу, решившую в экстренном порядке нанести крайне необходимую на данном этапе латку в асфальтовом покрытии, Воронцов сантиметр за сантиметром, с черепашьей скоростью, продвигался по перегруженной магистрали. Ему вообще везло на пробки как суеверному на дурные приметы. Денис умудрялся найти автомобильный затор даже там, где его не могло быть чисто теоретически. Но, как показывала его печальная практика, все невозможное возможно, и он по несколько раз на дню пополнял ряды 'счастливчиков', из чьей жизни выпадала пара часов на самый обыкновенный простой.
Есть такие люди, которые даже в самой, казалось бы, безнадежной ситуации найдут свои плюсы. Попав в глухую,как полночный час, пробку, они мигом находят крайне полезные для себя занятия. Например, можно позвонить родственникам, с которыми общался в последний раз года четыре назад. А можно почитать книгу или журнал, успокаивая тем самым расшатывающиеся не по годам нервы. Некоторые элементарно включают радио и наслаждаются любимой музыкой, не забывая при этом еще и подпевать. Каждый получает из создавшегося положения определенную выгоду.
А вот он так не умел. Или не хотел? Да, Денис пытался читать книгу в пробке, но ничего из этой затеи не вышло - он не мог сосредоточиться, мысли были невероятно далеки от текста. Он честно пробовал слушать радио, но все радиостанции казались до отвращения похожими, а ведущие - изрядными пустомелями, сыпавшие скабрезными анекдотами и не менее пошлыми предложениями в адрес дозвонившихся девушек, чей голос был милым и звонким.
Денис не знал, радоваться ему или огорчаться, когда узнал, что радио 'Активное' закрыли, причем несколько лет назад. Не выдержали конкуренции, не хотели вписываться в стандартные шаблоны. Радиостанцию, можно сказать, раскатали в блинчик методом бесконечных проверок и невероятным количеством гневных писем, обличающих руководство невесть в чем. Станцию в быстром темпе закрыли, а через короткий промежуток времени частоту вещания продали за достаточно большие деньги.
А где-то в конце лета Воронцов совершенно случайно столкнулся в одном из новомодных торговых центров, куда его затащила Катя, с Сан Санычем. Молодой человек встретил бывшего шефа у эскалатора. Денис невероятно обрадовался, увидев в поле зрения знакомое, но чуть позабытое лицо начальника.
- Сан Саныч, здорово! - воскликнул оживленный Воронцов, тронув экс-шефа за локоть.
Тот обернулся, вздрогнул и чуть не полетел где-то с десятой ступеньки эскалатора.
- Сан Саныч, вы что меня не узнаете? Это же я, Денис Воронцов, - продолжал настаивать молодой человек, искренне не понимая замешательства начальника.
Экс-шеф как-то странно смотрел на него. Во взгляде явственно читался ужас, ничем не замаскированный и не прикрытый. Когда до площадки третьего этажа оставалось две ступеньки, Сан Саныч перекрестился, что-то пробормотав при этом, и, в один прыжок преодолев расстояние до мозаичной плитки, быстрым шагом пошел прочь, часто оборачиваясь.
Денис хотел его догнать, чтобы поговорить с ним, но Катя не дала этого сделать. Она насильно усадила его на ближайшую псевдодеревянную скамью и сама плюхнулась рядом, крепко держа за руку.
- С чего это ты решил гоняться за каким-то сумасшедшим? - поинтересовалась она, едва Сан Саныч скрылся за углом.
Денис в задумчивости покачал головой.
- Он не выглядит сумасшедшим. Прилично одет, да и реакция на внешний мир вполне адекватная. Он чего-то испугался, когда увидел меня.
Катя ободряюще погладила его по руке.
- Мало ли какие тараканы у него в голове. Может, ты ему напомнил серийного маньяка-убийцу.
Денис усмехнулся, и они продолжили свой путь по торговому центру...
Даже по истечении трех месяцев он не мог выкинуть из головы эту неожиданную встречу. Что-то было в этом странное и подозрительное. Пускай Денис когда-то сделал что-то не так, или чем-то обидел лично Сан Саныча, но это не служило поводом ТАК реагировать на вполне мирное приветствие. Воронцова задело за живое такое отношение к нему, и он по своим каналам узнал домашний адрес Сан Саныча. Он хотел спокойно поговорить с бывшим шефом, так сказать в привычной обстановке и без посторонних. Но этому, однако, не суждено было сбыться - едва Сан Саныч увидел на пороге своей квартиры бывшего подчиненного, как сдавленно охнул и тут же захлопнул дверь. Денис буквально оторопел от такого 'теплого' приема и ушел по делам, так и не выяснив причины поведения шефа.
Несмотря на то, что визиты Сан Санычу он более не наносил, Денису не давала покоя реакция экс-шефа на появление бывшего сотрудника. Однажды в голову даже забрело не совсем здоровое предположение, смысл которого сводился к тому, что если бы Воронцов умер - три раза поплевать через левое плечо, - то Сан Саныч мог бы так открещиваться от призрака. Но Денис был жив и здоров, и поэтому нестандартная реакция начальника оставалась загадкой.
Рабочие в оранжевых куртках со светоотражающими полосками на спине суетились вокруг огороженного участка дороги. Асфальт был вскрыт, его серо-черные ошметки сгребал лопатой низенький полноватый мужчина, в профиль и анфас смахивающий на колобка. Дорожный фрез-гидромолот (машина, предназначенная для вскрытия асфальтового покрытия вплоть до 1-го слоя. -прим. автора) стоял на обочине, позволяя тем самым образовать автомобильный поток всего в два ряда вместо трех.
Водители, возмущенные столь экстренными дорожными работами в час, когда люди возвращаются со службы домой, давили на клаксоны и переругивались через приоткрытые окошки. Ветер усиливался буквально с каждой секундой. Бело-красные заградительные ленты трепыхались на ветру, длинные концы хвостов норовили взметнуться в сумеречное небо. Прохожие кутались в свои темные зимние одежды, скрадывающие истинные очертания фигур, бежали кто куда. Некоторые, особо умные, переходили дорогу не на 'зебре' - находчивые лавировали между намертво застывшими авто, за что и получали порции гнева в спину от рассерженных водителей...
Раза два звонил Колосов и недовольным голосом интересовался о местоположении Воронцова. Тому врать было не с руки, и Денис честно сообщил о дорожных проблемах. Генерал пробурчал что- то невнятное и отключился. Служебные отношения становились натянутыми, как тетива лука, из которого вот-вот выпустят стрелу с ядом кураре.
Денис побарабанил пальцами по рулю. Ритм получился безрадостным и в отдельных моментах до отвратительности похожим на небезызвестный похоронный марш.
'М-да, Воронцов, ты на этой должности, как говорится без году неделя, а уже строишь из себя черте что, - молодой человек тяжело вздохнул. - Хотя, с другой стороны, я же не собачка,которая с радостью несется на зов хозяина и танцует перед ним на задних лапках кан-кан. Но... Положа руку на сердце - я ведь совсем не знаю Колосова. Да и как можно справедливо оценить человека, если я его видел от силы раза три?! Надо будет наверстать упущенное.'
Единого мнения по поводу личности Колосова не имелось. Кто-то говорил, что генерал отличный мужик, способный помочь каждому и найти выход из любой ситуации. А другие твердили, что Колосов первостатейная дрянь, что он уберет каждого, кто станет на его пути или каким-либо образом будет пытаться под него копать. Колосов был человеком дела - не любил трепаться по пустякам, ждать тех, кто опаздывает, будь у него хоть миллион уважительных причин.
Как-то на одном из междусобойчиков по случаю рождения у Жоры Богульского дочери Денис стал свидетелем одного не то разговора, не то спора. Практически все начальство, поздравив новоиспеченного папашу, разъехалось, и в здании остался обыкновенный служивый народ, шестеренки большущей машины власти.
В прокуренной донельзя комнате было человек десять, и многие разбились на так называемые 'кружки по интересам'. Денис, выходивший из кабинета в коридор для того, чтобы ответить на Катин звонок, распределение групп собутыльников пропустил, и, недолго думая, устроился на невероятно широком подоконнике. В левом углу сумасшедшим конем ржал Толька Яцук, известный балагур и весельчак. В другой компании одеяло лидерства перетянул на себя Рома Спицын - он что-то увлеченно рассказывал, размахивая при этом руками и непроизвольно расплескивая из стакана янтарный виски. И все курили.Кто что- кто-то дорогие кубинские сигары,а кто-то некогда недоступные и от этого еще более желанные сигареты 'Мальборо'.
И тут до слуха Воронцова донеслось два пьяных голоса,чьи владельцы дискутировали на диванчике у окна.Несмотря на всеобщую какофонию пространства,слова можно было вполне удобоваримо различить.
- А я т-тебе говорю,что-о Колосов двуличный,- возразил изрядно набравшийся Степка Егоров,протестующий против сказанного ранее.
Демьян Светличный яростно замотал головой.
- С-Степка, друг, т-ты не прав! - заплетающимся языком проговорил он. - Колосов - мировой мужик! Он ник-када никому ничего пло...плохого не сделает.
- Дёма, вот гадом б-буду, но это правда. Ты думаешь, откуда у н-него в его ср...сравнительно м-молодом возрасте звание г-генерала?
Светличный осоловевшим взором посмотрел на друга.
- От-ткуда? Заслужил, наверное.
- Не-ет, друг, - Егоров достал откуда-то из-за спинки дивана непочатую бутылку водки. - Он др-рянь редкостная. Он - убийца, только об эт-том никто не з-знает.
Демьян от удивления чуть не уронил стакан.
- К-как это? Как человек м-может быть убийцей, и об эт-том никто н-не знает?
Егоров пожал плечами и ловко, несмотря на нетрезвое состояние, скрутил пробку.
- А он, Дёма, н-неугодных и тех, к-кто хоть что-то з-знает, убирает м-мгновенно. Ему н-невыгодно видеть каждый д-день человека, к-который знает то, что н-не положено.
- Да как т-ты смеешь говорить т-такое про Колосова?! - закричал вдруг Светличный, грохнув на пол стакан.
- Смею! - взревел в ответ Егоров. - Ты, Дёма, н-ничего вокруг себя н-не замечаешь. А ведь информация про г-генерала лежит б-буквально на поверхности!
Присутствующие мигом затихли, прислушиваясь к громким заявлениям. Несмотря на то, что все общались друг с другом, каждый был за себя. Одиночкой в механизме справедливости. Был только один вопрос - а есть ли справедливая власть?
- Если т-то, что ты говоришь, п-правда, то почему об этом никто не знает? - ехидно спросил Светличный. - Лю-юди, вы знаете, ч-что Колосов - убийца??!
- Дёма, паскуда, за-аткнись! - прошипел Егоров.
Завязалась потасовка, в ходе которой спорившие понесли изрядные потери. Кое-как оттащив взъерошенного и плюющегося матом Светличного, Спицын объявил вечер оконченным и вежливо попросил всех выметаться.
Денису тогда было поручено доставить по месту прописки бессознательные дрова по фамилии Егоров. Всю дорогу Степка спал безмятежным сном, раскинувшись на заднем сидении как король на именинах. Когда Воронцов припарковался у пятиэтажки, где квартировался Егоров и потряс его за плечо, Степка пошевелился и недовольным голосом пробормотал:
- Мне не нужны ваши деньги... Я все знаю...
На следующее утро Егоров, помятый и невыспавшийся, поймал в коридоре заскочившего за забытым блокнотом Воронцова и, старательно отводя глаза, начал оправдываться.
- Дэн, я вчера перебрал малость. Ну, понимаешь, организм неадекватно воспринимает алкоголь. Я что-нибудь вчера говорил?
Воронцов усмехнулся.
- Ты что, ничего не помнишь?
Егоров поморщился.
- Смутно. Ну так как?
- Ты вчера говорил много всего, но я одного только не понял - какие такие деньги ты отказывался брать?
Степан отвел глаза.
- Да, понимаешь, у соседа утром машина сломалась, я его до работы подбросил. Когда подъехали к его конторе, он стал мне деньги совать, мол, спасибо, что подвез. Я и стал отказываться от них, все равно нам с соседом по пути было.
Денис понимающе кивнул.
- Аа.
Кивнуть-то кивнул, но не поверил ни единому слову. В оправданиях Егорова все, от первой до последней точки, было ложью. Не зря же говорят 'что у трезвого в голове, то у пьяного на языке'. Вот во вчерашнее высказывание Степана Денис верил охотно. И про себя уже решил, что просто необходимо было взглянуть на Колосова с другого ракурса.
Стремительно темнело. Так быстро темнеет только поздней осенью, и, когда стрелки часов едва перешагнули порог 16.30, улицы уже покрыты сумеречной пеленой.
Сегодня был явно не его день. Вопреки ожиданиям, фары не разродились галогеновым светом. Вместо этого загорелась контрольная лампа, свидетельствующая о неполадках в электронике.
'Ну вот, приехали! Вот только проблем с фарами не хватало! - Денис обозлился не на шутку. - Все как-то невовремя, у меня нет свободной минуты, чтобы загнать 'мерс' в СТОА. Попробую, конечно, сам разобраться с проблемой, но если не получится, придется по-любому ехать в сервис. Сейчас самое главное- доехать до места.'
Ему вовсе не улыбалось самому искать причины в неполадках электроники, маяться с иглой лампы-пробника, прокалывать провода изоляции, дабы обнаружить наличие напряжения в них. А для начала нужно было найти соответствующую электронную схему, местоположение которой Воронцов с точностью назвать не мог. Проще было спихнуть эту работенку на сотрудников сервиса, целее нервы будут. Сейчас же оставалось уповать на городское освещение, с которым в последнее время никаких неприятностей не наблюдалось.
В подтверждение его мыслей несмело загорелись желтоватым светом головы фонарей-великанов, еще различимые в тумане-предателе, очень быстро уплотняющемся, как вата в мягкой игрушке. Дорожные рабочие прикрывались от ветра глубокими воротниками, быстро заканчивали укладку асфальта. Небольшой каток желтым утюгом медленно полз, укатывая дымящееся на небольшом морозе новое покрытие. Водители радостно потирали ручки, предвкушая скорое восстановление нормального движения.
Мирный, привычный ежевечерний ритуал под названием 'стандартная московская пробка' был бесцеремонно прерван жутким грохотом, который сопровождался треском, будто что-то лопалось, звоном бьющегося стекла, скрежетом металла о металл. Это упало дерево, не выдержавшее напора безумного ветра, подмяв под свой толстый темно-коричневый ствол припаркованные у тротуара машины. Дурными голосами взвыли потревоженные сигнализации, с легкостью перекрывая шум дорожной техники и авто. Фонарные лампы, едва накалившись в полную силу, моргнули и погасли. Над магистралью повисла вязкая темнота, разбавленная неоном витрин и вывесок.
Поток машин, переключившись с ближнего на дальний свет, -а кое-кто и на противотуманный,- медленно потек вперед, как пробивающий себе дорогу родничок. Миновали область работы кропотливых дорожников, застопорившись рядом с упавшим деревом. Ширина дороги сузилась до одной полосы.
Немного подумав, погрузились во тьму сразу три здания, до этого освещенные как елки на рождество. Рабочие в спешке сворачивали свое предприятие, выставляя светоотражающие заградительные таблички на еще не законченный участок. Машины медленно, но верно, плыли по одной по свободной полосе.
'Твою мать, я так к пенсии доберусь к Колосову! - раздраженно подумал Денис, мысленно прикидывая реакцию генерала на такое 'скорое' прибытие сотрудника. - Все, решено-в переулке бросаю 'Мерс' и иду пешком. Тем более, что уже совсем недалеко.'
Неожиданным подарком стало повторное зажигание фонарей. Со светом дело пошло немного быстрее, и вскоре Воронцов проехал мимо поваленного дерева, по хрустящим, еще живым веткам.
'Наконец-таки! Из одного дурдома выбрались!'
Едва 'Мерседес' завернул в нужный переулок, как затрезвонил мобильный. Денис, не отрывая взгляда от темной туманной дороги, потянулся к телефону, лежащему на кресле пассажира. Аппаратик ужом скользнул на пол, тихо стукнувшись о коврик и не переставая при этом звонить. Снизив скорость практически до 30 и намереваясь в скором времени припарковаться, Воронцов наклонился за телефоном, чего, по сути, делать на ходу было нельзя. Мобильный будто сам прыгнул в руку и...
Тьма она и в Африке тьма, сложно различить какие-либо предметы в кромешности мрака. Но Денис даже не зрением, а каким-то шестым чувством ощутил движение справа и ударил по тормозам. Дорога была немного скользкой, и 'Мерс' чуть занесло.
'Черт, кого-то сбил! Хотя это неудивительно - при полном отсутствии освещения! Придурок, надо было оставить тачку и идти пешком. Из-за меня человек пострадал,' - корил себя Денис, выбравшись на улицу.
Порыв ветра швырнул в лицо ехидство осени вперемешку с неотвратимостью судьбы. Все будет так, как решили небеса. Все будет так.
- Вы живы? Простите, ради бога. Фары не работают. Очевидно, что-то с контактами. Вы сильно ушиблись? - волновался Денис, кинувшись к черной фигуре на темном пятне асфальта. - Давайте я вам помогу подняться.
Человек, которого он сбил, ничего не отвечал. Тихо гудели провода электропередачи, напевая песню о чем-то грустном и одновременно успокаивающем. Молочный кисель тумана подрагивал, чуть расступаясь в стороны и повиснув в некоторых местах пространства белыми клочьями.
Воронцов, долго не церемонясь, одной рукой поднял человека с серовато-мутного асфальта, и удивился- пострадавший был практически невесом. Денис даже подумал, что он сбил девочку-подростка.
На противоположной стороне вдруг ярко и неожиданно вспыхнули фонари, осветив неверным противотуманным светом тротуары и совсем немного - часть дороги, на которой они стояли. Улица была пустынна - люди, честно отработав свои трудовые часы, сидели в теплых и уютных домах, попивая из больших чашек ароматный чай. Праздношатающиеся поменяли на сегодня планы и отменили прогулки.
Лицо человека было скрыто глубоким капюшоном черной куртки. Ясно было одно - Воронцов сбил девушку, которая почему-то молчит и не кидается на виновника с кулаками и гневными тирадами.
- Вам плохо? Давайте-ка я отвезу вас в больницу. По-моему, помощь врача вам не помешает, - предложил молодой человек, не исключая такой вариант, как шок, с которым может справиться только психолог.
Девушка вздрогнула и ответила, поднимая голову:
- Нет, со мной все в порядке.
'Она... Женька... Не может быть! - метались сбитые с толку мысли. - Я нашел ее, пускай даже не прикладывая к этому каких-то особых усилий. Женька... Такая непривычно тихая Васнецова.'
Глядя ему прямо в глаза, она не громко сказала:
- Воронцов, неужели я тебя нашла.
А в голосе острая смесь жгучей боли и трепетной радости, которую она боится показать, чтобы случайным неловким движением не спугнуть свое нежданное видение. Или не видение?..
'Что?! Она меня искала? - молодой человек внутренне растерялся. - Сколько же она потратила времени на поиск, если мои данные очень строго засекречены и узнать их можно только по спецзапросу с печатями на особых бланках?! Женька, где ж ты сама была?'
Немые вопросы, которые есть у обоих. Сейчас не время задавать вопросы, они просто встретились, потому что жить дальше без глотка друг друга было просто невозможно. Потому что каменные стены городских джунглей давили со всех сторон, меняли их, а они сопротивлялись из последних сил, которые плескались двумя-тремя каплями на дне и одной, и другой души. Потому что устали плыть против общепринятого течения в поисках самого ценного солнышка счастья, дарующего людям - каждому свои - сочные апельсиновые лучи неиссякаемого тепла и безграничной нежности.
И это счастье сейчас стоит перед ним, такое трогательное и хрупкое. Хрупкий цветок с железной волей, сломать который пытались все, кому не лень. А цветок выпускал острые шипы, о них-то и кололись те, кто посмел обидеть его. Но ведь цветок не всегда был таким отчужденным и закрытым в бутон от посторонних глаз - он ждал момента, чтобы можно было наконец-таки распуститься лепестками нежности и изо всех сил тянуться к любимому и единственному солнцу.
Они стояли рядом и не могли ничего сказать друг другу, все силы ушли на поиски и ожидание. Этим молчанием они подпитывали друг друга столь необходимой энергией для дальнейшего. Что будет дальше - покажет время, которое, повлияв на судьбу, вновь соединило их. Теперь только одна просьба - сделай так, чтобы они были вместе, они заслужили, они выстрадали свой островок счастья...
'Как же я соскучился по ее глазам, таким по-детски наивным и доверчивым, по этим бездонным рекам, в которые невозможно не влюбиться. Господи, где она пропадала столько времени, когда была нужна как воздух? И что с ней произошло? Где ее очаровательная улыбка, от которой непроизвольно начинаешь и сам улыбаться?'
И все-таки она первая заговорила, несмотря на свое оцепенение.
- Ну здравствуй, Воронцов, - произнесла девушка дрожащим голосом.
- Здравствуй, Васнецова, - хм, в обращении друг к другу они не изменили себе. - Ты сильно ушиблась? Жень, прости, пожалуйста, за этот инцидент.
- Со мной все хорошо, - а прозвучало не как ответ, а, скорее, как вопрос. - Не извиняйся, Денис, тут так темно...было. Да я и сама виновата. Надо было идти до пешеходного перехода.
Куда делась ее постоянная категоричность и твердость, неизменно присутствующие в ней. А сейчас что-то произошло. Что-то, что легко сломало ее отлаженную жизнь. Без него. Это самое 'без него' сейчас тихо сгорало, потому что ОН здесь. Он рядом. Протяни руку и коснись, ну же!
- А ты откуда, Жень?
- С работы. Домой, вот, собралась.
- Может, тебя подвезти? - предложил он.
Девушка покачала головой. Печально так.
- Нет, не стоит. Ты, наверное, торопишься?
Черт! Не о том они сейчас говорят, не о том! Эти фразы повседневности абсолютно не вяжутся с ними нынешними. Но они еще отчуждены друг от друга, им еще только предстоит ломать барьеры и преграды, которые выросли меж них. Они вновь будут узнавать друг друга, и радоваться, и дурачиться как дети. Нужно только одно- время. Время, которое с точностью до одной тысячной расставит все по местам.
Требовательно зазвонил его телефон. Мимолетный взгляд на дисплей - 'Колосов'. Денис, ни секунды не колеблясь, нажал отбой.
- Жена звонила? - поинтересовалась Женя, сглотнув неприятный комок в горле.
Кто б знал, с каким трудом она произнесла эту, по сути, простую и незамысловатую фразу. Фразу, больно бьющую по хрупкому мирку, который она лелеяла. Фразу, где отчетливо слышалась горечь.
- Нет, Жень. Я не женат, - Воронцов поспешил ответить. Он увидел в ее глазах страх и обреченность, когда она спросила про жену, и он тут же поторопился разуверить, развенчать ее предположение. - Это начальник звонил.
- Мм, - она понимающе кивнула. - Ну, иди, раз шеф требует.
Женя его так легко отпускала, потому что каким-то чувством знала - они еще встретятся. Когда- неизвестно, но обязательно встретятся. Потому что ТЕПЕРЬ НУЖНЫ, потому что нужно верить.
Чуть в стороне что-то тускло матово поблескивало. Денис присел и поднял с земли немного влажный от осевшего тумана мобильный.
'Очевидно, выронила, когда упала. А телефон такой же, как у меня, - приятно удивился Денис. Действительно, у них были абсолютно идентичные модели мобильных. Если бы они еще знали, что сотовые они приобрели в один день, только в разных городах. - А что, если...'
Воронцов ухитрился быстро и незаметно (!) для Васнецовой набрать свой номер на ее телефоне и позвонить самому себе. Не дождавшись, пока его аппарат перейдет из режима вибрации в режим мелодии, Денис скинул вызов. Главное, чтобы ее номер не был засекречен.
- Жень, ты телефон выронила, - Воронцов протянул ей сотовый.
- Ой, и правда. Спасибо, - она потянулась к мобильному. Кончиками холодных пальцев непроизвольно коснулась его теплой ладони. - Я... Я пойду. Пока, Воронцов.
- Пока, Женя, - с сожалением в голосе произнес он...


- Я уж думал, ты сегодня не придешь, - недовольным голосом произнес Колосов едва Денис вошел в кабинет.
- Виноват, товарищ генерал. Пробка, - ответил на реплику Воронцов.
Генерал заворочался в кресле как медведь в берлоге.
- Проходи давай, присаживайся. - Колосов жестом указал на стул у начальственного стола. - Я тебя тут давно жду, а мне ведь пора бежать, дома что-то случилось. Так что сразу к делу.
Денис сел на предложенный стул, причем не на край. По утверждениям знающих людей в кабинете начальника никогда не следует садится на краешек кресла или стула. Такое поведение обычно выдает человека, не уверенного в себе. А начальство, как правило, любит целеустремленных и амбициозных.
В помещении было достаточно темно, так как проблема со светом коснулась большое количество не только жилых, но и административных зданий. На столе горела свеча, капая мутными слезами расплавленного воска на стекло подсвечника. По стенам кабинета ползали причудливые тени, блики от хрустальной пепельницы.
Несмотря на полумрак, можно было достаточно хорошо рассмотреть лицо Колосова. Генералу было лет тридцать пять-сорок. Вполне приятную наружность портил шрам, бороздящий белой полосой левую щеку. Он делал его похожим на какого-нибудь отпетого авторитета в законе.
Но больше всего впечатляли глаза Колосова - серые, злые, блестевшие в неверном свете дрожащего пламени сталью. Когда Колосов смотрел на человека, немного прищурившись, то по спине оппонента змеился неприятный холод. Денису глаза генерала напоминали колючую проволоку, которую поверх каменного забора пускают в лагерях, где отбывают срок заключенные.
- Я вас слушаю, товарищ генерал.
Колосов полез в ящик стола, по ходу поисков вводя Дениса в курс дела:
- Значит так, Воронцов, ты работаешь у нас уже два месяца, и за это время достаточно хорошо зарекомендовал себя. Поэтому теперь ты должен выполнить то задание, ради которого, собственно, и служишь у нас, - генерал извлек из ящика увесистую вишневую папку. - Поэтому кратко о задании: время выполнения - полторы недели. Это срочная работа и от этого такой сжатый срок. Следить за объектом надо незаметно. Ну да ты и сам знаешь, чего я тебя учу? Устранить объект надо таким образом, чтобы никто из ментов не подумал, что это убийство. Подстроишь какой-нибудь несчастный случай вроде утечки газа. Отчет положишь на стол через две недели, ясно?
Денис под пристальным взглядом генерала осторожно кивнул.
- Отлично! Это, - генерал кинул на стол белый конверт, который в полутьме казался фосфорицирующим, - изучишь дома. Там вся более-менее значимая информация об объекте. Если что-то будет не ясно - обращайся непосредственно ко мне, понятно?
- Так точно, товарищ генерал, - ответил Денис, забрав со стола конверт.
- Ну все, свободен, Воронцов. - Колосов встал со своего насиженного места, показывая тем самым, что аудиенция окончена.
Молодой человек вышел на улицу. По-прежнему было темно и безлюдно. На углу стояла аварийка, рабочие, включив автономное освещение, суетились около поваленного бурей дерева. Оборванные провода свободно полоскались на ветру, били рваными концами фонарные столбы. Казалось, что уже глубокая ночь, хотя стрелки часов только-только подползли к отметке 18.00. Город, лишившись иллюминации, довольствовался свободой от электричества.
Денис сидел в машине и вспоминал, где находится ближайший сервисный центр. Как назло память отказывалась подбрасывать нужный адрес. Вот так всегда! Когда очень-очень срочно нужно вспомнить , как, например, зовут тещу, оперативная память прикидывается либо переполненной, либо хворающей ранне-поздним склерозом.
Вздохнув, молодой человек полез в карман куртки за телефоном, и вместе с аппаратом вытащил плотный шероховатый прямоугольник бумаги. Задание от Колосова.
Денису было неловко признаться даже самому себе в том, что он не то боится, не то ненавидит письма. Самые обыкновенные письма, написанные от руки и запечатанные в конверты. Он опасался найти в таких посланиях новость о неизбежности. Интересно, а как по-научному будет называться боязнь писем? Ясно, что слово 'фобия' присутствует стопроцентно.
Воронцов открыл конверт и слегка потряс его. На колени упали сложенные пополам листы бумаги и фотография, изображением вниз. Денис взял в руки фото и перевернул. Как только молодой человек увидел, КТО попал в объектив камеры, у него пересохло во рту. Она. Женя Васнецова...

 Отправлено: 15.03.10 23:10. Заголовок: Какая-то непонятная ..

Скрытый текст

Какая-то непонятная глава, написанная во время "кофейных" перерывов между репетициями. Стыдно даже такое посвящать, но все же. Посвящается краснодарскому солнышку Тусечке Вейде , ребяткам из родной группы, стоически терпевшим мои закидоны и любимому клубу ПодZемка

Глава 6

Мне осталось всего две недели,
Чтобы жить, или выжить, или пропасть.
Мне осталось всего две недели,
Чтобы все исправить, или все запороть...
(Смысловые галлюцинации - Мне осталось)

Еле слышно щелкнул выключатель, и прихожая озарилась ярким желтым светом. Женя питала искреннюю неприязнь к лампам дневного, люминисцентного света. Потому что они мертвые, крепко въедающиеся в душу и, казалось, высасывающие все последние силенки, которые ежедневно собираешь в кулак для самого элементарного. Хотя бы для того, чтобы встать крепко на ноги. Не можешь встать - ползи. Жизнь диктует свои, редко кому понятные, правила, невесть кем и когда придуманные. Если читать эти тысячу раз перечитанные своды гласности, то, в конце концов, заметишь между строк такую ясную и понятную истину - хочешь жить - умей вертеться. Если вдруг, не дай бог, хотя бы на минутку выпадаешь из заданного ритма, то с намеченного пути мигом собьет толпа и запросто затопчет. Почему-то даже в цивилизованном обществе главенствует принцип, по которому выживает сильнейший. Вроде бы не в лесу. Вроде бы давно эволюционировали и отдалились от естественного отбора. И все же, получается, что жизнь это удавка, и с каждым днем она затягивается все туже и туже на шее неугодных.
Женя кинула на пуфик рюкзак. Туда же полетели куртка и шарф. Небрежность была не ее коньком, но сегодня все по-другому. Все как-то поменялось, мгновенно и стремительно. Наконец-таки ворвался в ее застоявшуюся на одном месте жизнь порыв свежего ветра. Нет, даже не ветра. Ураган. Ураган разрушительной силы, сметающий все преграды на своем пути, лихо обезоруживающий обаятельной улыбкой и очаровывающий одним только взглядом. Ураган Воронцов. Снова он, снова близко. Может, не стоит с настойчивостью пытливого мазохиста наступать на грабли прошлого, где на острых зубьях до сих пор алеет кровь?
Не стоит.
Тогда зачем искала?
А просто так. Чтобы посмотреть на него, чтобы убедиться в том, что он жив.
И только?
Да.
Этому миру можешь врать сколько влезет, плести какие хочешь небылицы. Но себе не ври, Васнецова. Один на один можешь быть до болезненности откровенной, ведь тебя никто не слышит. Он нужен. Сейчас как никогда. Еще день - и тебя не соберет в кучку ни одна команда самых опытнейших врачей мира.
Глупости. Я не такая. Смогу. Выживу. И докажу...
Что докажешь-то? Что Женя Васнецова -новейший вид Терминатора с гранитным сердцем? Что не можешь чисто физически заплакать, хотя давно хочется? Ну флаг тогда тебе в руки и удачи дожить хотя бы до сорока.
Зачем до сорока? Протянуть бы две недели достойно, как человеку. А не как собаке, которой кинули время-кость с барского стола и с пренебрежением смотрят на то, как животное с жадностью поглощает подачку.
Васнецова прошла на кухню, включила чайник и задумалась, глядя в окно цвета кофейной гущи. О чем? Да обо всем, что только приходило в голову. Но все мысли как-то легко сходили со своей тропки на главную дорогу сегодняшнего дня. Воронцов... Важнейшее событие уходящего года, случившееся час назад. Час. Всего 3600 секунд, а, казалось, прошла минута с момента встречи. Такой долгожданной и...глупой? Да, глупой. Посмела. Отпустила. Зачем? А как нужно было остановить? Кинуться в объятия с радостным криком и выглядеть в его глазах первостатейной сумасшедшей, которая впервые за годы заточения в дурдоме видит нормального адекватного человека.
"Я когда-нибудь спрашивала чье-нибудь мнение? Никогда. Что меня остановило хотя бы взять у него номер телефона, чтобы вот так просто в электронной памяти мобильного был его номер? Может, когда-нибудь, в один безрассудный день набралась отчего-то струсившей смелости и позвонила по заветному номеру и вновь услышала его голос. А если он не хочет меня ни слышать ни видеть? За такой отрезок времени он мог не раз поменяться, причем далеко не в лучшую сторону. Нет, он не мог стать какой-нибудь сволочью типа нашего генерала. Денис никогда не поменяет плюс на минус. Просто потому, что не может. Не должен."
Тихо отключился чайник, погас веселый оранжевый огонек. И, как будто с прекращением бурления воды, в головы у девушки что-то щелкнуло. Из всех мыслей ярко, словно написанное красной краской, выделилось прилагательное "электронный", ассоциативно продолженное словом "почта".
Не медля ни секунды, Женя быстрым шагом направилась в гостиную за ноутбуком, по пути коря себя за короткую память, из которой, как из дырявого мешка, выпало содержание тех странных смс-ок. Почему девушка придала им такое особенное значение - сама не знала.
С нетерпением притопнула ногой пока загружался неторопливый Windows. Наконец-таки электронная почта. Вот оно, письмо с высочайшим приоритетом важности. Клик. Страница, пару секунд подумав, обновлилась. Взору Васнецовой предстал следующий текст:

[center]"Здравствуйте, уважаемая Евгения Сергеевна Васнецова! Вы меня не знаете, да я и не имею права раскрывать свои данные. Поэтому можете называть меня просто - Доброжелатель.
К сожалению, Вы не замечаете, что происходит вокруг Вас на самом деле. Вы ежедневно сталкиваетесь с невероятной ложью и лицемерием. Сейчас я имею в виду не только Ваше место работы. Нет. Я говорю о Вашем молодом человеке, который именует себя Максим Шульц. На самом деле он не тот, за кого себя выдает.
Сведения, которыми я располагаю на данный момент, ничтожно малы, но Вы можете узнать гораздо больше, ибо находитесь бок о бок с этим человеком. Полагаю, что вся информация хранится в его ноутбуке, и, вероятно, находится под паролем. Опять-таки, предполагаю, что Вы легко найдете вход в систему - пароль будет достаточно доступным. Не могу сказать точно, в какой папке будет находиться документация, которую Шульц тщательно скрывает от посторонних глаз.
Я вовсе не настаиваю на том, чтобы Вы от первого до последнего слова поверили в то, что написано в этом письме. Но в Ваших же интересах разобраться в том, кем на самом деле является Максим Шульц.
Никаких моих контактов Вы не имеете и, следовательно, связаться со мной не сможете. Сразу предупреждаю - если Вы захотите узнать адрес, откуда было отправлено письмо, то у Вас ничего не получится. Оно отправлено с компьютера одного интернет-кафе. Я больше чем на сто процентов уверен, что Вы найдете большой объем компромата на Шульца, но в таком случае не смейте идти в милицию. Максим успел заработать приличный "авторитет" среди сотрудников правоохранительных органов, и Вам просто-напросто не поверят. Более того - всю добытую информацию вкупе с Вами передадут лично в руки Шульца, и Вам явно не поздоровится, поскольку с людьми, знающими больше, чем им положено, он расправляется с особой жестокостью. В свете таких событий я бы посоветовал Вам направляться прямиком в вышестоящие инстанции. Например, к министру обороны.[/center]
[right]С уважением, Доброжелатель"[/right]

Женя сидела словно в ступоре, смотрела в одну точку и пыталась осмыслить полученную информацию. Как на автопилоте заварила кружку крепчайшего чая с кардамоном, и вновь и вновь перечитывала сообщение.
"Максим не тот, за кого себя выдает. Как это понимать? Он что, входит в список авторитетов Москвы и Московской области? Бред какой! - взъерошила волосы, закрыла ноутбук. - Мне приходилось на своем веку повидать настоящих авторитетов, и, если сравнивать с ними Макса, то Шульц абсолютно не подходит под типаж "братка". Ну не такого он склада человек, чтобы скрывать свою сущность под маской нежности и заботы. А если все же двуличный? Со мной он один, а в своих кругах совершенно другой? Как бы в этом разобраться так, чтобы Шульц ничего не заподозрил."
Неимоверно, до дрожи в руках, хотелось курить. Травить себя едкими смолами, вдыхать желанный серо-белый дым. Потянулась к пачке, что валялась на подоконнике, но там не оказалось ни одной сигареты. Пусто. Только по шероховатой серебристой фольге перекатывалось табачное крошево.
Тихо ругнувшись, нехотя побрела в прихожую и выудила из рюкзака желанную пачку. С легким шорохом из кармана толстовки выпало два конверта.
"Черт, генеральское спецпоручение," - вспомнила девушка и, подобрав с пола находку, вернулась на кухню.
Перед ней лежали конверты, но прикасаться к ним, а уж тем более открывать, не было абсолютно никакого желания. От одного созерцания белоснежных плотных пакетов появлялось неприятное ощущение будто в них не листы писчей бумаги, а, как минимум, некая конфиденциальная информация, которую раскопал какой-нибудь не слишком компетентный журналист в надежде на ее скорое обнародование.
Но - надо. Необходимо узнать, кого заказали. Кто так сильно помешал генералу, что его необходимо убрать. Узнает она и что? Что ей дадут имена людей, обреченных на смерть? Была бы ее воля - кинула эти чертовы конверты в лицо Плятову, но страшно за своих, за сестер с их семьями и родителей. Они ведь не виноваты в том, что Женя попала в западню, выхода из которой пока не видно. Пока.
Девушка нерешительно надорвала один конверт по верхнему краю, затем второй. Перевернула и слегка потрясла. На стол потревоженной стайкой птиц вспорхнули листы, сверху -фотографии. Женя взяла в руки верхнее фото, повернула к себе изображением и вскрикнула от неожиданности. С глянцевой поверхности, чуть бликующей от яркого света, серьезный, как никогда, смотрел... Сергей Алексеевич Васнецов.
- Этого не может быть! - еле слышно прошептала она, не веря своим глазам. - Это...это какая-то ошибка!
Не хотелось поворачивать второе фото. Лучше не знать, кто там запечатлен. Но рука непроизвольно потянулась к злосчастной карточке.
- Твою мать! Да что происходит?! - в отчаянии воскликнула Женя, пораженная еще одним неприятным открытием. На втором снимке был Денис Воронцов.
Сердце на мгновение замерло, а затем, гулко бухнув, забилось в ином темпе. Ускоренно. В ритме, делившем слово на слоги.
"Бе-да! Бе-да!"-с отчаянием сигнализировало оно, не давая мозгу возможности мыслить здраво и с расстановкой.
Два самых главных мужчины ее жизни сейчас не догадываются о том, что стали заложниками чьего-то желания, чьей-то безумной прихоти. И за что?
- Действительно, а за что? - Васнецова вслух задала вопрос и развернула листы с информацией.
Через несколько минут девушка, совершенно деморализованная, отложила бумаги в сторону. Судя по скупым сведениям, Сергей Алексеевич в свое время промышлял шпионажем и продажей секретных данных за рубеж. Дениса же самозванный "листок правосудия" назвал "сбытчиком оружия боевикам страны N", а так же "расхитителем государственной собственности в особо крупных размерах".
"Бред! Ой какой бред! Какой информацией мог располагать папа, чтобы за здорово живешь продать ее за границу? Явно чем-то очень и очень важным. А за важное, как правило, платят достаточно щедро. И где эти деньги? Даже если все-таки предположить, что такой факт имел место в биографии папы, то где ассигнации за столь секретную информацию? Почему при таком якобы авторитетном отце мы жили в скромной "трешке", а не каком-нибудь шикарном дворце на территории Рублевки или Барвихи? - размышляла девушка, в задумчивости кусая губы. - Разумеется, я не видела Дениса много лет, но ни на секунду не поверю в то, что тут про него написали. Не такой он человек, чтобы запросто торговать оружием в N, где относительно недавно закончилась война. Нет, это все полнейшая ахинея. Но какая причина у генерала избавляться от папы и Воронцова? Что они сделали на самом деле, что стали лишними? Надо узнать самостоятельно. Но как? С чего начать?"
Женя настолько ушла в свои мысли, что не сразу услышала звонок мобильного, глухо надрывающегося где-то в глубине кармана куртки.
"Номер неизвестен" - моргало на дисплее.
- Алло? - полувопросительно произнесла она, с настороженностью относившаяся к звонкам подобного рода.
- Жень, привет. Это Денис, - промолвил теплый солнечный голос и, не услышав ответа, уточнил: - Денис Воронцов.
Мог бы и не называть полностью свои инициалы. Ведь этот голос невозможно забыть, как ни старайся. Хоть разбейся на тысячу кусочков, а потом обратно склей себя липким скотчем- не поможет. Память, порой, живет от нас отдельной жизнью и, несмотря на то, что ее иногда нахально игнорируют, продолжает с самодовольной уверенностью подкидывать эпизоды прошлого.
- Привет, Воронцов, -как можно тверже произнесла девушка, присаживаясь на пуфик поверх куртки. - А откуда у тебя мой номер?
Молодой человек на том конце провода тяжело вздохнул - признаваться в истинном источнике номера абонента Васнецова не хотелось.
- По звездам прочел. Жень, ты сейчас где?
- Дома, а что?
- Жень, нам нужно встретиться. Это очень и очень важно, - абсолютно серьезно ответил Воронцов, моля всевышнего, чтобы она согласилась.
- Да, хорошо. - неожиданно для себя произнесла Васнецова. - Где и когда?
- Давай в кафе на **** улице через полчаса. Тебя устроит?
Женя мысленно прикинула обстановку на дороге и кивнула. Но, вспомнив, что он ее не видит, продублировала согласие.
- Через полчаса буду, - пообещала она. - Денис, а...что случилось?
- При встрече расскажу. -коротко ответил молодой человек. - Все, пока, Жень.
- Пока.
"Телеграфный стиль, -усмехнулась девушка, спешно натягивая сапоги. Она уже собиралась покинуть квартиру, когда вспомнила о конвертах. - Нужно показать это Воронцову."
Женя смела со стола все бумаги и, погасив свет, вылетела из квартиры. Игнорируя лифт, вприпрыжку по лестнице до первого этажа, оттуда, не раздумывая, - в подземный паркинг.
"Времени мало. Каждая секунда как в последний раз..."