Отправлено: 15.11.09 14:40. Заголовок: Chertyatka

1. Помолчим?
2. Связь
3. Still loving you
4. Квинтэссенция
5. Из твоей чашки
6. Карточный долг
7. Апломб

Комментарии.

 Отправлено: 05.10.09 16:27. Заголовок: Chertyatka

Автор: Chertyatka
Название: Помолчим?
Статус: закончен
Размер: миди
Бета, Гамма: нету( Но очень хочется
Пейринг: ЖиВ.
Жанр: Romance, POV ( как Женьки, так и Дениса), ну, и, неизбежный, наверно, ООС
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: ничего-то мне не надо. Герои все сериальные, буквы все от алфавита.
Саммари: Прошло два года. Женька заканчивает школу, Денис учится в институте. Проблема заключается в том, что они никак не могут поговорить о своих отношениях. Но, может, не надо говорить? Может, надо помолчать?
Предупреждение: не уверена, что не запутаюсь в их характерах. Если что будет не понятно, не логично, бейте тапками. Не стесняйтесь.

 Отправлено: 05.10.09 16:28. Заголовок: Такая странная любов..

Такая странная любовь...
Звонками плавим телефоны
И дарим океан цветов,
Улыбки, звезды и короны.
Такие странные слова...
Смешенье шуток и нотаций.
И так кружится голова
От голоса и интонаций.
Такие странные сердца...
С какой-то верою античной -
Чтоб от начала до конца
Не как у всех, а - романтичней...
До странности спокойны сны...
Лишь мысль стучится беспрестанно:
Как странно: мы не влюблены
И не расстались, как ни странно…
А.Белянин

Часть первая.
Совершеннолетие

Как же ему надоели эти презентации и корпоративы. Да, за них хорошо платят, да, это полезно для раскрутки, да, можно подцепить себе девочку посимпатичнее на пару вечеров. Да, да, да…. Но всё равно, они ему надоели. До зубного скрежета.
Денис почти всегда вёл корпоративы один, без Женьки. Их старались не приглашать на одно и то же мероприятие. Наверно, боялись, что сотрудники забудут, зачем собрались, и будут наблюдать за очередной перепалкой диджеев. А ссоры были… Почти постоянно. Последнее время Женя была всё время на нервах. На любую шутку реагировала болезненно и огрызалась. Воронцов после подобных сцен чувствовал себя полным идиотом. Или как там Васнецова утверждает? Дебилом? Да, точно. Денис даже понять не мог: что происходит? Она перестала улыбаться, а глаза часто были красные, будто от слёз или от недосыпа. Нет, в эфирах всё было прекрасно. Женька была бодра, весела и всё так же общительна. Но как только гасла лампочка «в эфире», гасли и её глаза. Она старалась не встречаться взглядом с Денисом, а он всё пытался поймать её взгляд. Может, хоть так поймёшь, ЧТО происходит.
А однажды Женька пришла с разбитыми костяшками кистей рук. Будто дралась с кем-то.
- Васнецова, ты что, кого-то избила? Кто тот несчастный? – попытался разузнать Денис, но тут же получил отпор.
- Если бы я кого и избила, то этот кто-то сейчас не мог бы задавать тупых вопросов.
Вот так. Представляете? Его напарница пришла на работу с разбитыми руками, а теперь не признаётся, кто пал жертвой её кровавой расправы.
Однако всё прояснилось на следующий же день. Веник поведал другу, что Женька снова начала заниматься борьбой. Дашка рассказала. По секрету.
Кто мог так довести девушку, чтобы она начала заниматься борьбой и сбивала руки в кровь? Этому кому-то надо бы самому руки оторвать. И голову. И ещё что-нибудь.
Так вот… Корпоративы. Пятнадцать минут до начала, а потом опять начнётся. Тупой и безобразный вечер. «Воронцов, надо же так деньги любить, чтобы за всякую дрянь хвататься» - часто возмущался сам Денис и… снова соглашался. А что ему ещё делать? Приходить в новую съёмную квартиру, к которой он уже два месяца не может привыкнуть, и просиживать там все вечера? Напроситься на ночные эфиры? Нет, за корпоративы хоть платят достаточно прилично.
- Денис, привет. Извини, я опоздала, - его размышления прервал такой знакомый девичий голос.
- Васнецова?! Ты ж… Нас же не приглашают на одни и те же мероприятия, - он даже обалдел от такого поворота событий. Может, это не такой уж и скучный вечерок?
- Да, а тут я почти напросилась. Или мне уйти? Я твоим гениальным речам мешать не буду? – съязвила Женя, делая вид, что уходит.
- Стоять. Так, я не понял, почему ты пришла поздно? А согреться, а отдышаться? Или ты собираешься так выступать? – «включил» командный голос Денис, так похоже передразнивая шефа. Васнецова против воли улыбнулась.
«Лёд тронулся, господа присяжные, лёд тронулся! - возликовал Денис, - или это я с ней скоро тронусь?»

• * *

Когда они решили устроить себе перерыв и выпить-таки по бокалу шампанского, Женя вдруг спросила:
- Воронцов, что ты сегодня вечером делаешь? – Денис думал, что он доработался, и теперь его преследуют глюки.
- А?
- Ты оглох? Ты что вечером делаешь? – Женя нетерпеливо повторила вопрос и решительно допила шампанское. «Точно, глюки»
- М… дай подумать. Вообще-то у меня куча дел и планов. И ещё поклонницы не дают спокойно спать.
- Понятно, - она усмехнулась и улыбнулась какому-то зачуханному клерку, который уже минут сорок пытался её клеить. Но то ли опыта не хватало, то ли Женька была непробиваемая. Одним словом, все старания были напрасны.
- А отчего такое внимание к моей скромной, но великой персоне?
- Да так… Чёрт, никогда не думала, что спрошу тебя такое, - «сейчас она скажет, что хочет за меня замуж»
- Воронцова, я уже боюсь.
- Можно я у тебя переночую? – она вдруг залилась краской и стала судорожно объяснять, - нет, ты не подумай ничего такого. Просто я же поздно освобожусь, никого не хочу будить. Машка и так теперь плохо спит, если я ей помешаю, буду чувствовать себя полной свиньёй…
Денис молчал. Не потому, что у него были другие планы. Просто… Не находил слов. Васнецова что-то попросила для себя? Или это всё-таки не для себя? Конечно, это ради Машки, которой сейчас плохо.
- Ладно, не заморачивайся. Воронцов, я не претендую на твою частную жизнь. И к твоим грязным носкам, разбросанным по всей квартире не рвусь, - она привычно хлопнула его по плечу, - давай продолжать что ли развлекать народ.
«Я тормоз и свин. Но не бежать же за ней, не уговаривать ночевать у меня. Поймёт ещё не так. Обидится. Блин, что же девушки такие сложные?!»
- Васнецова, подожди! Что я за тобой бегать должен? – он схватил её за руку. Хрупкое и такое белоснежное запястье… Тёплая бархатистая кожа… Чёрт, он, кажется, забыл, что хотел сказать. Женя удивлённо взглянула, а потом вырвала руку.
- Воронцов, ты дебил? Ты обалдел? Если тебе некуда руки деть, то сам себя хватай… Или вон, на тебя главбух смотрит голодными глазами, - она почти сорвалась на крик. Хотя, что он сделал?
- Так, во-первых, смени пластинку, во-вторых, не кричи, а в-третьих, давай сейчас эту муру закончим и поедем ко мне. Завтра вставать рано. Мне к первой паре, - каким-то очень уставшим голосом буркнул он. Она на мгновение даже замерла.
- Такое ощущение, что…
- Такое ощущение, что ты хочешь провести ночь где-нибудь на вокзале. Не пойдёшь ты домой. Так что добро пожаловать в мой шалаш к носкам, разбросанным по всей квартире.
- А что у тебя за пара? Раз ты решил пойти на неё.
- Сцен. речь.
• * *

В такси Женька спала. Доверчиво прижалась к Денису, склонила голову ему на плечо и заснула. Её лицо казалось совсем бледном в холодном свете ночного города. Длинные ресницы отбрасывали тени на её нежные щёки. Во сне Женя чуть морщила носик и иногда даже улыбалась. Никогда до и никогда после Воронцов не был так рад пробке, в которую они попали.
Какие-то странные у них отношения.
Чуть больше часа она была готова его порвать только за то, что он взял её за руку, а теперь сама прижалась.
Девушки, имя вам непостоянство.
- Приехали, - громкий голос шофёра чуть не разбудил её. Денис мрачно посмотрел на него, молча отсчитал деньги и протянул водителю.
- Сдачи не надо.
- Спасибо.
- Женя, вставай! – осторожно дотронулся до её руки.
- Мамочка, ещё пять минут, - невнятная просьба сквозь сон.
- Эх, Васнецова, Васнецова. Надеюсь, ты никогда не узнаешь, что я таскал тебя на руках…

* *
«Мне завтра восемнадцать. С ума сойти. Раньше мне казалось, что столько не живут. Ха, Васнецова, старость подкралась незаметно. Смогу сигарет купить или выпить. Ага, можно подумать, раньше не могла. Другое дело, что не хочется. О! Могу права получить. Хотя зачем мне? На мотоцикл у меня уже есть, а машина… Это только в пробках стоять. Могу замуж выйти! Только за кого бы? Да хоть за Жорика. А что, это мысль. У меня будет самый тихий муж на планете. Красотень!» - она сидела на химии и откровенно скучала. Ей говорили, что выпускной класс, что надо собраться, а она… Ей было всё равно. Ей уже год как всё равно. В ней что-то сломалось.
Однажды ночью она проснулась от страшной мысли: «Денис не мог не догадаться, что…что мне плохо без него. И что с ним мне плохо. А раз догадался и молчит, то ему всё равно.» И именно в этот момент что-то разбилось.
Она продолжала жить, гулять, заниматься спортом, вести эфиры на радио, болтать с сёстрами, смеяться над шутками Воронцова. Только засыпать стала дольше и разлюбила дожди. Они будто шептали ей: «никому ты не нужна. Никому»
После того корпоратива она часто оставалась у Дениса ночевать. Даже если было не так уж и поздно. Просто ей нравилось сидеть с ним на кухне, пить крепкий чай и молчать. Они слишком хорошо друг-друга знали, чтобы говорить.
Например, вчера они молчали о том, как хочется, чтобы пришла весна. Весной всё становится теплее. И солнце, и ветра, и отношения. А ещё, весна стоит совсем рядом с летом. Ведь лето – хорошо. Летом они когда-то и познакомились.
Может, было лучше не встречаться?
Не было бы постоянных переругиваний, сплетен про их отношения, бессонных ночей и ненависти к дождям. Но не было бы и посиделок на кухне, и весёлых эфиров и этой тёплой грусти…
Женя не знала даже, что с ней происходит. Это не было любовью. Мама говорила, что от любви хочется петь. А Женьке только выть хотелось. Это не укладывалось в пошловатенькое «нравится». И это даже рядом не стояло с равнодушием.

* *

«Полтора года проработать вместе с Васнецовой и не знать, когда у неё день рождения. Воронцов, ты гений.
Женька чуть не опоздала, почему-то решила поздравить всех слушателей, у которых сегодня день рождения, пожелала им побольше любви и поменьше равнодушных «баранов» вокруг ( причём, так выразительно посмотрела на меня, что я даже начал нервничать: что опять сказал не так). Жорик ставил три раза песни о праздниках. Шеф зашёл, попросил Женьку зайти к нему, а она потом вернулась сияющая, с тремя герберами в руках. А я ничего так и не понял.
Я даже не чухнулся, когда у неё мобильный не замолкал. А она всё благодарила и благодарила. И покрывалась румянцем.
- Васнецова, ты выиграла олимпийские игры? – решил поинтересоваться я. Она кинула на меня уничтожающий взгляд. Ей Богу, если бы можно было взглядом убить, я бы уже давно умер.
- Да. По общению с дебилами. Дольше всех выдержала. Теперь мне дарят цветы и поздравляют с этим мировым рекордом.
Иногда мне кажется, что мои инициалы «Д.В» именно так и расшифровываются: «Дебил Воронцов». Ещё чуть-чуть и я забуду, как меня зовут.
После эфира Васнецова схватила сумку и, не прощаясь, убежала. Хлопнула дверью о косяк со всей дури.
- Жорик, что с ней?
- У неё день рождения сегодня, - неожиданно ответил наш звукорежиссёр.»

 Отправлено: 05.10.09 19:15. Заголовок: прода небольшая, но ..

Скрытый текст

прода небольшая, но это конец первой части. Хотелось сегодня выложить.

* *
- Женька, кто тебя сегодня поздравил? – Маша накрывала на стол, попутно стараясь хоть как-то расшевелить как-то совсем погрустневшую сестру.
- Лучше спроси, кто меня не поздравил.
- Денис?
- Он самый. Вот скажи, почему ему на меня начхать?
- Он мог просто не знать, - старшая поставила на стол последнюю тарелку и села рядом с пригорюнившейся Женей.
- Маш, он помнит дни рождения почти всех рок звёзд, а на мой у него не хватило памяти? Это что за избирательность такая? Хотя, что с него взять? Дебил!
- Слишком много вопросов. Ты так и собираешься встретить собственное совершеннолетие?
- А что не так? Я эту футболку люблю.
- Заметно, - Маша дотронулась до пятнышка на плече, - у меня для тебя есть подарок!
- Ещё же рано для подарков. Как обычно… за ужином.
- Ой, глупости это всё! Семейные традиции – замечательно, но последнее время мы их часто нарушаем.
Пока Маша бегала в комнату за подарком, Женя подошла к окну. Снег в этом году таял, даже не успев коснуться земли. Даже на новый год вокруг был совершенно сухой асфальт. Печально.
И вдруг. Как вспышка, как какое-то безумие.
Яркая надпись мелом на асфальте «Я дебил! Прости!»
И почти сразу же звонок в дверь.
- Ты?
- Я.
Молчание.
С днём рождения.
Спасибо.
Жень, я дебил.
Я знаю.
Простишь?
Прощу. Что с тобой ещё делать.
Ты очень красивая.
Я знаю.
А чего ты не знаешь?
Почему я такая счастливая?
- Ой, Денис, - их молчание разрушила подошедшая сестра с милым подарочным пакетиком.
- Привет, Маш.
- Хорошо, что ты зашёл. Мы как раз стол накрыли, скоро все наши подойдут. Да что вы в дверях стоите, как не родные? Быстро все в гостиную, - 26 слов в секунду. Такой скорости любой ди-джей позавидует.
- Да я лучше пойду домой, - и снова прятать глаза.
- Воронцов, я ж знаю, что ты голодный и за еду Родину капиталистам продашь. Пошли, - Женя втянула его в квартиру и закрыла дверь. Всё как обычно, слишком крепко схватила плечо, отчего на коже потом останутся небольшие синяки. «Неженка» - часто ругал себя Денис, - как такое вообще возможно? Синяки от девчонки могу только я получить»
- Как-то неудобно.
- Неудобно спать на потолке. Одеяло сваливается. И когда ты стал таким стеснительным?
- Я без подарка, - вдруг буркнул Денис.
- Отработаешь, - в глазах пляшут озорные искорки смеха, - а пока, считай, что «лучший мой подарочек это ты», - отчаянно ломая мотив, пропела Женя. «А жизнь-то налаживается»
- Ой, только не пой. У тебя ни слуха, ни голоса… И кто тебя только на радио взял?
- Это у меня нет слуха? Воронцов, я тебе сейчас уши оторву!
- Не надо! – в шутливом испуге он поднял руки и попятился назад. Но отступать было некуда- позади Москва. Точнее, дверь, - меня безухого девушки любить не будут.
- Можно подумать, они тебя сейчас любят.
- Любят. Вот ты любишь, - ни с того, ни с сего брякнул Денис. И осёкся.
Женя покраснела, потом побледнела, потом её глаза вспыхнули каким-то лихорадочным огнём.
«А может, это, правда, любовь?»
«А может, она меня, правда, любит? А я? Чёрт, сложно как всё»
- Денис, я тут подумала, ты же не хотел идти. Можешь не оставаться. Я не обижусь, правда, - голос какой-то бесцветный и хриплый.
- Хорошо. До завтра? - непривычно тихий и уставший. Будто заболевший.
- До завтра.
Трясущимися руками открыть замок, выпустить Дениса, случайно коснуться его рукава, отпрянуть, ещё раз сказать «пока и спасибо», закрыть дверь и обессилено сползти на пол.
- Женька, а где Воронцов? – весёлый голос Машки вдруг оборвётся, - что случилось, сёстрёнка?
- Это ужасно. Я влюбилась.

**
«Бежать. Бежать от этого чёртового дома. От Женьки. От самого себя.
ОНА МЕНЯ ЛЮБИТ.
Что я буду делать с этой девочкой? Как ей объяснить, что… Хотя, что я должен ей объяснять? Что не люблю её? Так ведь она ничего не требует.
Да, она милая, она хорошая, она… Она просто Женька. Разве нужно что-то пояснять? Только, я её не люблю. Вот так просто.
Хотя, наверно, это не правильно. Она мне лучший друг, боевой товарищ, сестра. И мне Женьку очень жаль.»

 Отправлено: 06.10.09 20:16. Заголовок: Часть вторая. Свида..

Часть вторая.
Свидания


Я все переживу... И эту ночь,
И этот день, что будет вслед за ночью.
Не оставляя места междустрочью.
Вернусь таким же, как и был, точь-в-точь.
Ты не заметишь измененья глаз,
Неловкую медлительность движений,
Поставив это, как и в прошлый раз,
На счет моих обид и поражений.
Я вспомню год, и месяц, и число,
Сгоню со лба ненужную усталость...
И если все решу начать сначала -
Скорей себе, а не тебе назло.
В бессмысленности прошлых убеждений
Я отыщу далекий небосклон,
Пойду к нему, и станет только он
Заглавною строкой стихотворений.
Я не стремлюсь забыть твои черты.
Нелепо, глупо и ни капли толку.
Конечно, можно применить двустволку,
Но лишь за тем, чтоб улыбнулась ты.
Все станется. Привыкнув к укоризне,
Весь в поисках вселенных и систем...
Я все переживу. И нет проблем.
Как нет того, что называлось жизнью...

Белянин



Мужчина ревнует, потому что слишком любит себя самого; женщина ревнует, потому что недостаточно любит себя. (Джермейн Грир)


**
Женя стояла на голове. И это не оборот речи.
Она, действительно, стояла к верх ногами у стены студии.
Денис, как обычно опаздывал, влетел в помещение, громко шваркнул дверью. И замер.
Две стройные ноги, обтянутые синими джинсами. Два зелёных кеда.
И голос откуда-то снизу.
- Воронцов пришёл.
И одна ступня Денису приветственно помахала. «Всё, доигрался»
- М?
- Привет!
Женька аккуратно вышла из стойки и встала наконец-то на ноги.
- Ты чего замер?
- М… Это твоё нормально состояние? Перед эфиром постоять на голове? Так думается легче? – снова обрёл дар речи Воронцов.
- Вообще-то я стояла на руках. Это элементарная акробатика. На уровне детского сада, - равнодушно бросила Женька, доставая из сумки расчёску.
- А, ну да. Действительно, что может быть проще?
- Не знаю. Что у нас сегодня?
- Может, о спорте?
- И что это будет за разговор? «Дорогие слушатели, а любите ли вы спорт? А какой?» Денис, нас, выгонят в первые же минуты. А если не выгонят, потом по шее настучат.
- Нет. Зачем всё так банально? Ты любишь спорт?
- А не похоже?
- Вот, а я терпеть не могу. Вообще считаю, что это довольно глупо.
- Что?! Воронцов, да ты просто слабак.
- Мы ещё не начинали эфир, - холодно заметил Денис.
- Да мне по фигу! Господи, как я могла с таким человеком общаться?!
- Сама рассказывала о своём бывшем, которого от Полежайкина защищала.
- Да что ты знаешь о нём? Женька, он… Он замечательный! Он умный, добрый, тонко чувствующий! Он меня любил! – как последний аргумент выкрикнула Васнецов. И затихла.
- Жень…
- А ты просто дурак!
Хана эфиру. Васнецова была тиха, как мышь под веником. Она односложно отвечала на вопросы, совсем не улыбалась и дулась на Дениса. Спрашивается, на что она обиделась?
- Я ничего больше тебе рассказывать не буду.
“Ну, и какая здесь любовь? Любимым людям не рассказывают о своих бывших парнях, особенно о том, какие они были хорошие.
Воронцов, ты чокнешься скоро. Вот что случилось? Ты же знал, что у неё был парень. Да и у тебя тоже была… Были девушки. Так что ты так бесишься?»
В душе шевельнулось что-то колюче-острое. Это что-то мешало даже вздохнуть и безумно раздражало. Раздражал этот ноябрьский дождь, тупые звонки, ставшее в одночасье неудобным кресло. Единственное, что оставалось, это сохранять хорошую мину при плохой игре.
Анекдоты были древними, как мир, а шутки в адрес Женьки – плоскими. «Жизнь не удалась,» - пришёл к неутешительному выводу Денис и дал Жоре знак: уходим на музыкальную паузу.
- Васнецова, ты, как и все женщины не способна управлять своими эмоциями, - пришёл к выводу Денис. Женя прищурилась, а потом…
- Да?! А ты вообще… Мужчина! Бог создал – три дня смеялся!
- А ты знаешь, почему Еву создали из ребра?
- Почему?
- Потому, что без ребра можно легко прожить!
- Ах так?!
Женька вскочила, сорвала с шеи наушники, сдула упавшую на лицо прядь и уже собралась уйти, как в студию вошёл шеф. Васнецова привычно встала за кресло своего напарника. «Трусиха, - с какой-то неожиданной теплотой подумалось Денису, - ничего не боится, а перед Сан Санычем дрожит. Чего боится?»
- Друзья мои, у меня для вас прекрасная новость! Мы, точнее, вы будете лицом нашей радиостанции.
- Раньше был только голос, а теперь уже и лицо. Эволюция, - хмыкнул Воронцов. Холодные руки Жени легли ему на плечи. Казалось бы, что в этом удивительного? Только вот по коже пробежали почти болезненные искорки.
- Главное, чтобы вы не деградировали. Хотя, боюсь, что процесс уже запущен. Так вот, завтра вечером вас ждёт фотосессия.
- Как?
-Что?
- Вот там вам и всё объяснят, - и ушёл.
Женька отошла от Дениса и села на диван. Воронцов почувствовал лёгкое разочарование.
-Вот скажи, почему он никогда нам ничего не рассказывает? Что это за загадки? То же мне… Как сказочная принцесса.
- Как кто?
- Ну, в сказках принцесса загадки задаёт, а если не решаешь – плаха.
- А если решаешь?
- Её рука и сердце.
- Понятно, опять расчлененка.
- Фу! В тебе романтики, как в этом стуле! – Женя оскорблено пнула собственное кресло.
«Да, Васнецова тоже загадки загадывает. Может, она и есть принцесса? Ой, кошмар какой. Ты ещё себя рыцарем возомни. Гадость какая»
- Да, вот такой я. Неромантичный. Кстати, Жень, я тут Машку видел с какой-то девчонкой. Её подружка?
- Примерно. Маша пытается поиграть в дружбу. А тебе-то что?
- Да так.. симпатичная. Ноги красивые.
- Ага. Прямые. Как и извилины.
«Что ж парни такие одинаковые? Просто примитивизм какой-то.
И всем нравятся именно ноги.
Почему не руки?
Почему не глаза?
А Воронцов… Хотя, что я от него хочу?
Хочу. Хочу нравится ему.
Вся.
Не отдельно.
Что бы и ноги, и руки, и глаза… Чтобы ему просто нравилась я. Женя Васнецова»
- Жень, а познакомь нас. Хочется мне посмотреть поближе на это чудо, - плотоядно улыбнулся Денис, а Васнецовой впервые в жизни от его улыбки передёрнуло.
- Пожалуйста, мне не жало. Только, боюсь, тогда Маша начнёт на тебя охоту. У неё рефлекс, - вздохнула Женя, припомнив, каким ударом для сестры стали последствия такого рефлекса.
- Не волнуйся за меня, - царственный тон разбился о холодный взгляд напарницы.
- Ты-то тут при чём? Просто Машу жаль, - «и себя.»
- Ну да.
- Всё, Воронцов, я ушла.
- Куда?
- Не куда, а далеко. У меня свидание. Как я выгляжу? – она встала с дивана и покрутилась вокруг своей оси.
- Как обычно.
- Значит, хорошо. Пока.
- Пока, - «свидание?!»


Скрытый текст

хех. не забываем кидаться тапками (http://www.aktivnoe.forum24.ru/?1-14-0-00000015-000-0-0-1254749426 )

 Отправлено: 07.10.09 22:25. Заголовок: очень тяжело работат..

Скрытый текст

очень тяжело работать без беты. Так что простите за ошибки. Но всё равно, бейте тапками.

- Стасик, ты извини, я побежала. Мне пора, меня мама дома ждёт.
- Женя, ты смеёшься? Мы встретились пол часа назад, а ты уже уходишь?
- Я плачу. Стас, мне пора.
- Дай хоть поцелую.
- Люди смотрят.
- Они просто завидуют.

«Без чувств даже я так целоваться не умею»

Не противно, но и не приятно. Просто никак. Как при поцелуе можно ничего не почувствовать?
Жене хотелось лишь одного: пережить это. И что бы всё прошло как можно быстрее.
- Прости.
Оттолкнула парня, взглянула в недоуменное лицо, одними губами прошептала: ещё раз прости.
И сбежала.
Спасибо, папа, что в пять лет отдал в секцию лёгкой атлетики.
Спасибо, мама, что в шестнадцать лет посоветовала не целоваться без любви.
Жаль, что твои советы, мама, мы никогда не слушаем.

_

«Да что ж это такое? Воронцов, у тебя поехала крыша. А ты даже не успел с ней попрощаться. Что ты так нервничаешь? Вместо того, чтобы лечь спать и радоваться, что сегодня у тебя нет ночного эфира, ты, как полный идиот, сидишь и слушаешь радио.
Чёрт, Женькин эфир должен был начаться 10 минут назад. Где её носит?
Свидание у неё. Ни разу не слышал, чтобы она с кем-то встречалась. Да кто с ней встречаться будет? Она ж нервная.
К тому же, она меня любит. Меня! А не кого-то там.
Хотя, скорее всего, мне это просто причудилось.
Да какое там причудилось?
Но если это всё не плод моего больного воображения, то что ж она на свидания бегает?
Чёрт, о чём я вообще думаю. Можно подумать, у меня проблем мало. Например, мне три эссе сдавать, а в голове вообще ни одной мысли. Попрут меня из универа такими темпами, а я сижу и о какой-то Васнецовой думаю.»
- Привет всем моим любимым радиослушателям. С вами радио Активное и я, вами всеми любимая Женька.
«Вырвалась со своего свидания. Блин, ноги бы переломал тому уроду, от которого она вовремя уйти не могла. В смысле, у нас рейтинги и так низкие, а из-за опозданий и вовсе сойдут на нет.
Надеюсь, он её хоть проводил, а то знаю я её: да что со мной случится, да я могу сама любого обидеть. А сама в подъезд одна заходить боится.»

-
- Дорогие мои радиослушатели, никогда не думала, что так люблю ночные эфиры. Чувствую себя центром вселенной. Пусть маленькой, пусть в ней живут только героические полуночники, но эта вселенная сейчас крутится вокруг меня. Мой напарник сказал бы сейчас, что у меня повышенная самооценка и пониженный уровень скромности в крови. Кстати, вам всем пламенный привет от Дениса. К сожалению, по решению нашего шефа, Денис больше не ведёт ночные эфиры вместе со мной. И теперь самым бессовестным образом спит дома и не может наслаждаться ночным временем суток. Однако мы с вами можем всё. Можем слушать только хорошую музыку и наслаждаться хорошими новостями.
Женя мастерски запустила какую-то весёлую песенку в эфир и стянула наушники. Она теперь была и за звукорежиссёра, и за ди-джея, и за программного директора. Что вы хотите? Два часа ночи.
Она сама напросилась на ночные эфиры. С одной стороны, ей было жаль Дениса, который безуспешно пытался совместить учёбу и работу. Если заставить его работать ещё и ночью, то парня можно будет хоронить месяца через два.
С другой стороны, ей было всё равно: спать или не спать. В любом случае, на утро будет ощущение, будто её били. Пусть и только морально. Уж лучше вот так одной в студии у микрофона, чем с Денисом во снах.
- Васнецова, не спишь?
Женя вскрикнула и резко обернулась.
В дверях стоял улыбающийся Денис.
- Ты дебил? Ты меня напугал до полусмерти. Ты почему не дома?!
- Нет, не дебил. А не дома я потому, что я здесь. У тебя полчаса до конца эфира. А я пока себе кофе сделаю. Ты будешь?
- Буду
- Женя!
- Что?
- Эфир.
- Ну что ж, полуночники, я всё жду ваших звоночков. Неужели все спят? Взбодритесь, друзья. Выпейте кофейку. Кстати, у меня в студии сейчас пахнет кофе, я готова признать, что сегодня самая приятная ночь в моей жизни. Тихая студия, ночной эфир, запах кофе. Если бы вы ещё были звонки, то счастью моему не было бы предела. О! У нас звонок. Слушаю вас.
- Привет.
- Привет. Как тебя зовут?
- Меня зовут Лерой. Скажи, а ты не скучаешь по своему напарнику? Неужели одной не скучно вести эфир?
- А почему ты считаешь, что я одна? У меня есть вы.
- Значит, не скучаешь.
- Скучает, - в эфир нежданно ворвался ещё один голос. Денис не выдержал и присоединился к напарнице, - Точнее, скучала бы, если бы меня здесь не было. Я всегда рядом с ней. Хоть бы и мысленно.
- О, ребята, у вас там всё серьёзно. Поставьте что-нибудь весёлое для нас.
- Без проблем. Спокойной ночи, Лерочка. И для всех-всех сейчас споёт Сплин. И помните, что с вами радио активное. Только хорошая музыка.
- Ну что, домой?
- Ещё пятнадцать минут. Денис, ты чем думаешь?
- Обычно головой, а что?
- Тебя такими темпами опять на ночные эфиры поставят.
- Я знаю. Собственно, хочу завтра у шефа попросить.
- Зачем? Ты ж сдохнешь в таком ритме.
- А за тем, что тебе готовиться надо в универ. И ты помрёшь скорее.
- Подумать только, какая забота.
- Вот давай всё-таки без сарказма. Я не бесчувственный чурбан.
- Да? Не замечала…

_

- Ну, вот мы и дошли, - она смущённо улыбнулась, - спасибо, что проводил.
- Да не за что. Ты замёрзла, да?
- Немного. Руки окоченели, - она постаралась согреть их дыханием, но стало только хуже.
- Подожди, - он взял в руки её кисть и растёр. По венам побежала весёлая, теплая кровь. Женя даже зажмурилась от удовольствия.
- Спасибо.
- Не за что. Давай вторую. Кстати, как твоё свидание?
- Хорошо. Ладно, я пойду. Спасибо, что проводил, - она снова улыбнулась. « А улыбка у неё всё-таки потрясающая»
- И снова не за что.
Он отпустил её руку, и Женька шагнула по направлению к подъезду.
- Подожди. Давай я тебя до квартиры провожу.
- Не надо.
- Знаю я твою храбрость. Темноты боишься до одури.
- Спасибо.
- Хватит меня благодарить. Кстати, ты чего сегодня такая улыбчивая?
- А я влюблена, Денис.
По сердцу будто снова ножом царапнули. «Так вот какие у неё классные свидания. Влюблена она.»

 Отправлено: 08.10.09 21:55. Заголовок: Девчата, прода откро..

Скрытый текст

Девчата, прода откровенно бредовая) Мы с музом хулиганим

«Вот и всё. Женька влюбилась. А ты развесил уши, размечтался. Который раз ты уже попадаешься на эту удочку? Второй, кажется. Или нет?»

«Хоть ты и такая свинья, но Женька, похоже, в тебя влюбилась»

Да, тогда не было так обидно, но довольно унизительно.
А вот теперь хотелось удавиться. С другой стороны, чего он ждал? Что Женька всю жизнь вот так и просидит в кресле напротив и никуда не сбежит? Да, именно этого он и ждал. Противно себе в этом признаваться, но ему не хотелось мириться с тем, что она может кого-то любить, бегать на свидания, целоваться под фонарями. Ему вообще хотелось этому её ухажёру ноги повыдёргивать и другими концами вставить.
Половина пятого. Надо спать, но эти идиотские мысли не дают даже сомкнуть глаза. Почему-то представлялось, что Жене снятся сны про этого… Чёрт, он даже е знал, как зовут парня Васнецовой. «Какой-нибудь Леонид, ведь Женя - девушка романтичная, хоть никогда и не признается в этом. Наверняка, высокий блондин. Тьфу, это уже пошли скрытые комплексы! Спи лучше, иначе завтра от тебя будут все шугаться, ты их распугаешь своим бледным и помятым видом. Завтра фотосессия, надо выглядеть по-человечески.
Надо спать.
Спать.
Васнецова, я тебя скоро ненавидеть начну.
Спать надо.»

-

- Денис, да возьми же трубку! - Женя слушала противные длинные гудки и злилась. Точнее, она просто нервничала, готовая порвать Воронцова на много маленьких дебильчиков.
- У аппарата, - всё-таки отозвался на том конце провода Денис.
- Тебя где носит? У нас пять минут назад должна была фотосессия начаться, а я тут стою, мёрзну, тебя жду.
- Так иди внутрь. Я в пробке стою.
- Ну, уж нет. Я одна боюсь. Хотя нет, я просто стесняюсь.
- Трусиха, не дрейфь, я скоро буду, - буркнул в трубку Воронцов и сбросил вызов.
«Нормально? Я тут переживаю, трясусь вся, я она мне: «не дрейфь». Воронцов, ты бесчувственный чурбан»
Телефон вдруг ожил.
- Алло. Стас? Привет. Нет, голос не грустный. Я работаю, Стас. Нет, я не в эфире, у меня фотосессия. Скоро начнётся. Хорошо. Да. Спасибо. И я. Да, позвоню. Конечно. Не волнуйся. Пока. Спасибо.
«Дурацкие отношения. Он меня любит, а я его просто терплю. Я ему позволю себя любить. Какая же ты дрянь, Женька.
Совершенно не спортивное поведение, тебе должно быть стыдно.
Кто для тебя Стас? Допинг. Он даёт силы, только потом наступит откат. И тебе будет ещё хуже. К тому же, тебя могут дисквалифицировать. Хотя, кажется, ты не соревнуешься ни с кем. Да и тебе не за кого бороться.
Только если за счастье. Так ведь из гонки не дисквалифицируют за допинг в виде Стасика. А он очень хороший, даже очень. У него есть один существенный плюс. Он меня любит.
Да, всё тот же аргумент, что и в пользу Женьки. Но, кто виноват, что я стала это так ценить?
Хотя, я, конечно, знаю. Во всём виноват Воронцов.
Да где же его носит?!»
- Женя! Прости, там жуткая пробка. Я последние пятьсот метров бежал пешком, - запыхавшийся Денис подбежал к уже почти посиневшей от холода напарнице.
- Пошли скорее. Шеф нам голову оторвёт.
- Он там?
- Нет, но фотограф ему непременно расскажет. Она, судя по всему, очень ценит своё время.
- Она? У нас фотограф женщина? – скривился Воронцов.
- Что это за женоненавистничество?
- Ну, фотография – мужская работа.
- Ничего ты не понимаешь, Ден. Побежали?

-
- Где вы ходите? - перед ними предстала очаровательная девушка лет 20. Красивая, даже очень.
- О, мы собирались с духом, что бы предстать перед Вами. Меня зовут Денис Воронцов, ди-джей радио Активного, - парень даже ростом стал выше. И голос стал каким-то приторно-сахарным. Женя прекрасно знала это голос: именно так парень клеил всех своих подружек. По крайней мере, тех, о которых она знала.
А ещё, именно таким голосом он пел Жене дифирамбы на кухне Васнецовых, когда изображал безумно влюблённого. Девушку даже передёрнуло от этих воспоминаний.
- А я Женя, - она всё-таки выдавила из себя кислую улыбку.
- Привет. Ребята, вы сами у себя украли время. Поэтому работаем очень быстро. Кстати, меня зовут Ритой.
- Значит, Марго? – Денис поправил волосы и сделал шаг к фотографу. «Убила бы»
- Можно и так, - Маргарита улыбнулась и скомандовала, - у вас пять минут, чтобы собраться с духом и раздеться.
- В смысле?!
- Ну, не в куртках же вы будете сниматься. И вообще, вас необходимо переодеть. Ира! – «надо же иметь такой голос, у меня даже уши заложило. Воронцов, шею не сломай, а то не сможешь больше никому в декольте заглядывать»

-
- Я не буду в этом фоткаться! – Женя была зла. Она была готова всё крушить и всех убивать. Господи, как она ненавидела свою работу.
- Васнецова, ты потрясающе выглядишь, - хохотал Денис.
- Гад ты, - обиженно всхлипнула девушка и закрыла лицо руками.
- Жень, всё нормально. Тебе, правда, идёт. Жень, я дурак, - непонятно чего испугался Воронцов, -Жень, только не плачь. Я тебя умоляю. Женечка.
Вдруг он понял, что не слышит всхлипов, и до него дошло, что напарница не плачет – смеётся.
- Я похожа на клоуна.
- Ты похожа на дуру! Я тут бегаю, суечусь, волнуюсь: Васнецову довели до слёз Скоро апокалипсис. А она ржёт!
- Я не ржу, а хихикаю. Денис, мало того, что я в юбке, так это ещё и пачка.
Да, действительно, Женя была одета в симпатичный чёрный топ, чёрные же лосины, а сверху них была надета балетная пачка. На ногах красовались ярко голубые кеды.
К слову, Денис был одет в чёрную рубашку с голубым галстуком и в чёрные же брюки. Однако он был босиком.
- Мы с тобой вместе похожи на клоунов. Кстати, мне холодно босиком стоять, - пожаловался Воронцов.

-
- Друзья мои, что мы так дебильно смотрим в камеру?
- Дебильно может смотреть только Денис, а я… Просто смотрю, - без подзавода завелась наша торопыга.
- А ты просто портишь кадр!- рявкнула милая Марго, - не смотрим на меня. Смотрим на вон ту картинку. Всё понятно. Это безнадёжно. Идея! Денис, ты можешь взять Женю на руки? Хотя нет… Женя, запрыгни ему на спину.
- Что? Я же не ишак, чтобы её на себе таскать, - возмутился Воронцов.
- Да я не сяду на него, он же уронит!
- Цыц! Это что, сложно? Быстро сделали то, что я сказала.
- Ну, держи меня, я иду к тебя, моя любовь, - крикнула Женя и с боевым кличем взобралась на спину Денису.
- "Что ж ты врал, что тебе семь лет, весишь ты на все восемь...", - процитировал Воронцов бессмертного Карлсона.
- О! И побегай так. Я пока поснимаю.
- Побегать? Женя, готова к взлёту?
- Аааа!

 Отправлено: 22.10.09 18:49. Заголовок: У муза и у автора п..

Скрытый текст

У муза и у автора проснулась совесть. Но как-то она не до конца проснулась

- Ты такая красивая, Женька, - Маша вздохнула и отложила фотографии. Сестра взяла в руки снимки и пожала плечами:
- Разве? По-моему, обычная.
- Красивая. Только не пойму: это из-за мастерства фотографа стало заметно или из-за Дениса?
- Из-за Воронцова? - Женя нахмурилась и вгляделась в одну из фоток. Смеющийся Денис сидел на полу, а она сама стояла рядом на руках. Кстати, это была импровизация. Марго дала им время отдохнуть. Воронцов спустил Женю на землю и уселся прямо на пол, а Васнецова встала на руки. Просто так, он скуки.
- Ну да. Ты разве не из-за него светишься так? Даже к верх ногами ты красивая.
- Никогда не задумывалась. Неужели, Денис такой урод, что я рядом с ним кажусь писаной красавицей? – она взяла другой снимок. Денис катал её на спине, а потом вдруг остановился и что-то спросил, обернувшись. Женя тогда ещё наклонилась к нему поближе. Вот так их Марго и сфотографировала. Со стороны кажется, что буквально через мгновение они поцелуются. Шеф именно эту фотографию выбрал для рекламы. «Вы не только активны, но ещё и романтичны! Таланты!» Воронцов тогда как-то по-особенному улыбнулся и промолчал. Зато Женя молчать не стала. О, как же она кричала! Она утверждала, что не хочет, чтобы по всей Москве висели плакаты с этой бредовой фотографией, что она стесняется и что она именно на этом снимке получилась ужасно. Но кто её слушал? Денис только улыбался, причём выражение лица было хитрое-хитрое. Шеф махнул рукой и ушёл. Нормально? Какой-то мужской шовинизм! Её, единственную девушку на этой маленькой радиостанции вообще не принимали в расчёт.
- Нет, ты просто рядом с ним счастливая, - Маша украдкой взглянула в зеркало. А вот себе она не нравилась. Впервые, наверно, в жизни. Чего-то не хватало. То ли задора, то ли блеска в глазах. То ли надежды.
- Ой, это всё глупости. Просто он что-то смешное рассказал. К тому же, у меня Стас есть. Это я с ним счастливая. Должна быть. По идее.
- Вот именно, что должна быть. Ты же любишь Дениса. Может, надо ему об этом сказать?
- Не поможет. Ему на меня начхать. А зачем мне это унижение? «Денис, я тут подумала: я люблю тебя. Ты не против?» К тому же, эта информация, похоже, устарела, - Женька задумчиво прикусила нижнюю губу, - Я встречаюсь со Стасом. Не могу же я любить одного, а встречаться с другим?
- Почему нет? Такое бывает очень часто. Любишь одного, целуешь другого, а замуж можешь вообще за третьего выйти.
- Ну уж нет! Замуж я не собираюсь. Формула «босая, беременная и на кухне» не для меня, - она упрямо фыркнула и поднялась с дивана. Фотографии, лежащие у неё на коленях, упали на пол.
- Ты это Дашке скажи, она, по-моему, вполне счастлива, - Маша легкомысленно улыбнулась и наклонилась, чтобы поднять фотографии. «Что-то в нашей семье все друг другу врут. Я вру Женьке, она мне, мы обе врём маме, что у нас всё хорошо. А главное, мы обе врём самим себе.»
«Я Стаса люблю. Я не такая, чтобы целоваться с одним, а думать о другом. Это даже как-то неспортивно. Хотя Денис может. Не мог же он с первого взгляда влюбиться в Марго, однако сразу же пригласил её «прогуляться до какого-нибудь кафе». Ненавижу его таким. Он всегда слащаво улыбается и говорит каким-то противным голосом, когда кого-то клеит. «Может, мы завтра где-нибудь пересечёмся?» Уже почти два года прошло, а я никак забыть не могу. Эксперимент он решил поставить. Дебил»
- Ой, не надо их поднимать, лучше сразу выбросить.
- Очень смешно. Замечательные фотографии. Вы с Воронцовым такие счастливые тут. Как будто даже никогда и не ругались, - старшая сестра хитро прищурилась и взглянула на внезапно покрасневшую Женю.
- У меня эфир скоро, я побежала.
Женя в полнейшей панике схватила куртку, влезла в кеды и выскочила из квартиры.
- Там же холодно! – запоздало крикнула Маша, - и у тебя эфир через 4 часа!
Поздно. Входная дверь закрылась с оглушительным грохотом.

Морозный воздух обжёг легкие.
«Да что с тобой, идиотка? Что тебя так задело, что ты выскочила на улицу в собачий холод в осенней куртке? Ах, да. Мы счастливыми кажемся. Именно, что не кажемся. Может, это всё мой максимализм, но… Да, я счастливая. С Денисом. И не надо мне никаких поцелуев под луной, встреч в парках и цветов. Просто быть рядом с ним. Другом, напарником, советчиком. Хоть врагом. Но только рядом.
С ним я счастливая.
А не со Стасом. Путь для меня он только допинг, пусть. Только этот допинг - яд. Я запускаю самоуничтожение. Скоро меня совсем не станет. Будет только тень.
Сначала уйдёт уважение к себе. Как можно уважать того, кто мучает другого, кто целуется нелюбимым? Потом уйдёт гордость. Какая разница с кем мне быть? Главное, что не одной. А потом уйдёт и любовь.
Останется пустая оболочка. Возможно, эта оболочка станет очень красивой. Исчезнут синяки под глазами, ведь кукла будет хорошо спать по ночам. Волосы всегда будут аккуратно причёсаны, ведь не придёт в голову кукле стоять на ветру.
Только это буду не я.»
Замёрзшие пальцы набирают знакомый номер.
- Женечка!- мгновенно отозвался Стас. У неё даже сердце от жалости сжалось. Но ничего не попишешь, себя жалко намного сильнее. Она не готова пожертвовать собственной душой ради Стаса, каким бы хорошим он не был. Эгоистка? Возможно, но кто сказал, что жить для себя - плохо?
- Привет. Мне нужно тебе кое-что сказать…
- Мне тоже. Жень, тебе же есть восемнадцать? – он даже не дал договорить, нагло перебив.
- Ну, да. А тебе зачем?
- Ты прости, что это всё по телефону. Женечка, выходи за меня замуж.
Она закашлялась. Закружилась голова. А сердце поднялось к горлу.
- Что? Ты с ума сошёл? Я в школе учусь.
- Конечно, я не буду тебя торопить. Закончишь школу, поступишь, а там и поженимся. Жень, я без тебя уже не смогу. Нет, я продолжу существовать, но больше не будет того Стаса, которого сейчас все знают, - тихий и какой-то обречённый голос. Как же она себя сейчас ненавидела. «Тварь, ты просто тварь! Ты же не можешь прекратить эту муку.»
- Мне надо подумать. Прости.

Подумать?!
О чём?
Ты вообще можешь себе представить, что выйдешь замуж в 18 лет?
Хорошо. Допустим, в девятнадцать.
Господи, да ты ещё ребёнок! Вон, вчера ни с того, ни с сего высыпали веснушки. Откуда? Никогда же не было. К тому же, зимой.
А ещё ты спишь в пижаме с мишкой. И что? Всё это променять на статус замужней дамы?
Да о чём ты вообще думать собралась, Васнецова?
Ты просто садист. Будешь отрезать хвост по кусочкам?
Ты выйдешь замуж из жалости? Просто от того, что не можешь отказать? А себя убить можешь?
Дура.

-
- Женьк, ты чего сегодня такая молчаливая? Кстати, сегодня видел наш плакат на улице. Классно вышли, - Денис сидел, развалившись в кресле, и улыбался, как Чеширский кот.
- У меня есть для тебя две новости. Одна тебя непосредственно касается, - она приняла решение. По крайней мере, Ден должен знать. Хотя… ему же дела нет. Но ей было нужно произнести это, чтобы поверить. И чтобы разрубить этот узел, связывающий её сердце с Денисом. И пусть будет кровоточить, пусть будет нестерпимо больно. Пусть она даже и не выйдет замуж за Стаса. Главное, уничтожить последние иллюзии и мечты.
- Ого! Я весь в внимании.
- Я ухожу с радио.
И тишина.
Улыбка исчезла, а на лбу очертилась сердитая складка.
Сильные руки сжались в кулаки.
А кровь по жилам побежала сильнее.
Только сердце стало биться медленнее. Какой-то анатомический парадокс.
- Почему? – разлепить ставшие такими сухими губы и изобразить равнодушие.
- Мне надо готовиться в институт. К тому же…. Собственно, вот и вторая новость. Не уверена, что она тебе интересна, однако… Денис, я замуж выхожу.

 Отправлено: 23.10.09 20:48. Заголовок: Часть третья. Невест..

Часть третья.
Невеста.
Или случайности не случайны.

Как началось начало?
Не знаю... Да, бог весть!
Ты меня не искала,
Не знала, что я - есть...
Но к ночи рухнуло небо,
И сплюнула яд гюрза,-
А наша судьба нелепо
Решилась поднять глаза.
Земля вспоминала вьюгу,
В зените смеялся зной,
И кони неслись по кругу,
Расчерченному не мной.
Горящая пентаграмма
Замкнула обхват лучей,
Где древнеиндийский Рама
Зажёг хоровод свечей.
И годы влеклись за годом
Сквозь цепкие лапки дня...
Ты вырвалась на свободу
В том мире, где нет меня,
Где так хорошо и сухо,
Где выверен каждый взлёт.
Обученная старуха
Вещает, что всё пройдёт...
Но разве хоть что-то значат
Законы, угрозы, лесть?
Всё будет теперь иначе,
Ты знаешь, что я - есть!

Белянин


Когда-то давно, ещё в Уфе Денис сломал руку. Попытался заскочить в электричку. Двери, лишённые резиновых накладок сжали руку в железных тисках. Кость потом собирали из мелких осколков. Теперь на память остался длинный шрам.
И раньше Денис думал, что ему тогда было больно.
Нет. Больно стало теперь.
Сердце сжало в точно таких же тисках.
И оно тоже разлетелось на мелкие осколки.
Только на память не останется шрама.
Женька выходит замуж. Эта мысль билась в голове, мешая мыслить рационально.
ЕГО Женька выходит замуж.
Смешная девочка с красивыми грустными глазами скоро станет чужой женой.
Когда он это упустил? Когда Женька из утёнка превратилась в лебедя?
«Девочка подросток это так не просто» Смешно тебе сейчас, Воронцов? Взрослый ты, да? Тогда реши эту проблему по-взрослому.
Как?
Ударь по столу кулаком и крикни: «Женя, не выходи за него замуж»
Ага, а она назовёт тебя дебилом и обидится. Она теперь вообще на всё обижается. Только уже не кричит, а молчит и грустно усмехается. Только привычно бросает: дебил.
Хорошо, тогда схвати её, засунь в мешок или укради из-под венца.
Ага, и что ты будешь с ней делать? Ты же её не любишь.

- Ну, скажи что-нибудь.
- Хм. Поздравляю, - «Идиот», - желаю счастья в личной жизни! Всех благ!
Он встал с кресла, демонстративно поцеловал Жене руку, слишком сильно сжав тонкую девичью ладошку. Васнецова вскрикнула:
- Ты дурак?!
- Ты знаешь, да. Дурак. А ты, Женечка, выходи за кого хочешь! Адью!
Он ушёл. Тихо закрыл за собой дверь. И ушёл!
Представляете, взял и всё бросил. Оставил сумку, эфир, уже почти плачущую Женю.
«Дура! Идиотка» Молодец, он вообще сбежал. Хотя какое ему-то дело? Ему же на меня плевать. Или он считает, что люди, состоящие в браке, подобны чумным и это заразно? Что ж мне теперь делать… За Стаса я замуж не пойду. Это понятно. Дашка год назад сказала, что если ты думаешь над тем, надо ли тебе выходить замуж, то не надо. А я не кинулась Стасу на шею с криком: дорогой ты мой, спасибо, что позвал. Теперь остался вопрос: что мне делать с Деном?»
«Придурок! Что ты так взвился? Ну, выйдет она замуж, если мозгов нет. Мне-то что? Веду, себя, как припадочная девица. Ты ещё разревись.
Главное, что не понятно, что произошло. Да, она выйдет замуж. Дальше что? Хочется ей судьбу уродовать, пусть уродует.
Будет всю жизнь на кухне сидеть.
Нет, что ты так бесишься? Какое тебе-то дело?»
Пока бежал по зимним улицам , окончательно сбил дыхание. Пришлось остановится, чтобы хоть как-то отдышаться. Сердце, по-прежнему, билось где-то в горле. Однако теперь Денис твёрдо знал, что это всё от бега. Да, точно.
«Придётся возвращаться. Там сумка осталась.
Ага. А то, что там сидит Женька, которая без твоего присмотра не только замуж выйдет, но и ещё каких-нибудь глупостей наделает, тебя не колышет?
Я-то тут при чём? Я ж ей не брат.
Правильно, а кто ты ей?
Друг.
Замечательно, что ж ты тогда не обрадовался, узнав, что он замуж выходит? Ты ж счастлив должен быть за подругу.»
К чему бы привели Дениса подобные диалоги с самим собой, не известно, однако мобильный в кармане завибрировал.
- Алло!
- Денис, сколько лет! Ты где пропадаешь?
- Стас! Какие люди! Помнится. Ты мне обещал сходить куда-нибудь и нажраться.
- Нет уж. Нажраться не получится. А вот сходить, культурно посидеть можно. Я тебя со своей девушкой познакомлю. Она у меня, знаешь, какая красивая?
- Эх ты, ещё один потерян для общества. Ты-то хоть жениться не собираешься?
- Я работаю над этим вопросом….

Людмила Сергеевна всегда знала, что однажды её дочки станут прибегать с восторженным криком:
- Мама! Мне сделали предложение!
Да, но…. Она и подумать не могла, что первой, кто скажет эти слова, станет не Маша, не Даша и даже не Галина Сергеевна, а Женька. И очень надеялась, что голос будет звенеть от радости, а не будет тихим, грустным и раздражённым.
Да и следующая фраза, по идее, не должна была быть такой:
- И как мне теперь его отшить?
- Зачем? Ты же любишь Стаса…
- Нет! Я люблю другого.
Нет, представляете? Независимая и прямолинейная, как автомат Калашникова, Женька умудрилась влипнуть в любовный треугольник по самые уши. И как её угораздило? Людмиле Сергеевне всегда казалось, что уж Женя способна разобраться в своих сердечных переживаниях. Однако, похоже, чёрный пояс по карате не спасает от подобных неурядиц. Точнее, кончено, спасает, но… Жалко всё-таки мальчиков.

 Отправлено: 25.10.09 19:23. Заголовок: Сейчас, в ресторане ..

Сейчас, в ресторане я ему всё и скажу.
Ничего страшного, в конце-концов, не случится. Ему что, будет лучше, если я буду изображать, что люблю?
Переживёт. Я ж живу с нелюбовью Воронцова. Уже даже привыкла к равнодушию и хамству. На самом деле. Это для меня уже как норма жизни. Воронцов мне нахамил, плюнул в душу ( душа не всегда успевает увернуться), а я только улыбнулась и пошла дальше. Что поделать? Не вешаться же мне из-за этого дебила. Хотя, конечно, можно было бы. Да только он же не оценит, так чего ради стараться.
В общем, сейчас приду в ресторан, скажу Стасу, что не выхожу за него замуж и, что нам надо расстаться. «И будем посмотреть, шо нам с этого наплющит», - как говорят одесские наркоманы.
А завтра, ибо у меня освободится куча времени, запишусь снова на танцы. Хватит с меня этой вечной борьбы. В зале и в жизни. Объявляю перемирие!
К тому же, надо будет найти репетиторов. Хотя нет, сначала надо понять, куда я поступать буду. В физкультурный меня не возьмут: здоровья не хватит. Да и профессионализма, признаться, тоже. Так что… Господи, какой кошмар! Пойду на экономику в какой-нибудь заборо-строительный. А что? Экономика – самое то для таких бездарей как я.
Блин, о чём я думаю? Мне через 10 минут отшивать парня, который меня любит до безумия. А я тут… Васнецова, ты монстр.
Так, сейчас я приду и всё ему скажу. Надо объяснить, что он очень хороший, добрый, замечательный. Просто я такая дура, что… Что умудрилась влюбиться в человека, которому на фиг не нужна.


- Старина, ты как-то ещё выше стал! Тебе не стыдно, я себя просто гномом ощущаю, - Денис похлопал друга по плечу. Стас самодовольно ухмыльнулся и протянул руку, Воронцов не успел даже пожать эту руку, как в зал вошла… Женька. Красивая до умопомрачения. Казалось бы, ничего не обычного. Чёрные брючки на узких бёдрах, скромный серый свитерок обтягивает маленькую грудь, светлые волосы разметались по худеньким плечам.
Оба парня моментально метнулись к ней.
- Женя?!
- Женечка…
- Воронцов?!

Женя и Денис уставились друг на друга ненавидящим взглядом. Если бы взглядом можно было убить, оба бы уже валялись без признаков жизни. Васнецова нервно закусывала нижнюю губу, а Воронцов сжал кулаки. Оба забывали, что надо дышать.
«Так вот за кого она замуж собралась. За моего лучше друга. Идиотка!»
«Дебил! Что ему тут надо? Он что, решил мне окончательно испортить жизнь? Следить за мной вздумал? Дебил!»
- Ребята. Я ничего не понимаю, но давайте я вас познакомлю, - Стас попытался соблюсти хоть какие-то приличия, - Денис, познакомься, это моя любимая девушка, самое чудесное существо на свете. Женя, Женечка.
«Фу! Ненавижу я этих «нечек». Можно подумать, мне два года.»
« Маразм какой-то. Ну, какая она Женечка? Женя, Женька… только так. «Жень, Женька, я всё понимаю» Что-то из прошлого. Где-то рядом с псевдо семейными посиделками на кухне у Васнецовых, с маленькой ложью, с огромной нежностью, с первыми совместными эфирами, с глупыми и ошибками… Воронцов, ты чего рассиропился? Понял, что окончательно её потерял? Что просто не сможешь увести невесту лучшего друга? Слабак ты, Воронцов»
- А мы знакомы, любимый, - девушка сладко улыбнулась и взяла жениха за руку, Стас крайне удивился. Женя вообще никогда не была склонна к таким нежностям, а на людях-то тем более.
- Да, конечно. Старик, ты ж мои эфиры не слушаешь принципиально. Так вот. Мы напарники, правда. Женька?
Девушка смерила его взглядом аля: «Заморозить, разморозить, на сковородку, поджарить и выбросить. Я на диете».
- Конечно. Ой, я есть умираю хочу. Давайте заказывать.

На самом деле, обоим кусок в горло не лез.
Денис не понимал, что с ним творится. Хотелось кого-то убить. Только он никогда не мог определиться, кого конкретно. Наличие у Женьки какого-то абстрактного жениха не так бесило. А вот теперь… Наверно, впервые в жизни у него появилось желание избить Стаса до полусмерти. Ага. Лучшего друга, человека, который в своё время его буквально спас. Денис начинал ненавидеть себя, Женьку, всех на свете. Сан Саныча, который в своё время поставил их в пару, Катю, которая так не вовремя его бросила…. Буквально все оказались виноваты.
Женя тоже кляла всё на свете. «Я думаю о Воронцове. Конечно, а как о нём не думать, если он всё время опаздывает?» - моментально вспомнились события давно минувших лет. Конечно, она злилась на него. В кои-то веки собралась, приняла правильное, умное, взвешенное решение, а тут… Да не может же она бросить Стаса на глазах его друга. Чёрт, зачем Денис пришёл?! Ну, зачем он всё испортил?
Она была готова рыдать, ронять горючие слёзы в салат, заказанный ей заботливым женихом.
- А ты как думаешь, зайчик?
«Зайчик» никак не думал. Нет, точнее, думал. Но о другом.
- Да.
- Что «Да?» Я рассказал Денису о том, что сейчас театральное образование не самый надёжный способ обеспечить будущее.
- Ну… Да, это не лучший способ.
Воронцов даже в лице изменился. Замечательно. Больше года назад Женя обнимала его и визжала от восторга:
- Ты такой молодец! Динька, это реально классно!
А теперь, значит, его будущая профессия – фуфло. Как же это лицемерно.
- Ну что ж, лет так через 15, может быть, приду к вам под окна попросит косточку, чтобы погрызть. Подадите старому другу? - Денис поднял бокал и допил остатки вина. Женя сморщилась. Ненавидела она этот тон. В такие минуты Воронцов был настолько противен и невыносим, что хотелось надавать ему оплеух. Как раньше. Только теперь всё изменилось. Они выросли. И Женя всего лишь улыбнулась:
- В зависимости от твоего поведения. Мы, богатые и уверенные в своём будущем, имеем хорошую память.
- Главное, что бы память не отвечала вам взаимностью, - спошлил Денис.
- Ребята, не ругайтесь. Ладно, посидели и хватит. Нам пора домой, - Стас обнял Женю за плечи, а она вздрогнула.
- Нам надо поговорить. Пусть идёт Денис, а мы поговорим с тобой, хорошо?
Воронцов молча поднялся, кинул на стол несколько купюр и вышел. Он шёл так прямо, будто ,её слова вонзили ему штырь в позвоночник.Она поморщилась и продолжила:
- Ты можешь меня ненавидеть, можешь проклясть, можешь… Стас, ты замечательный, ты самый лучший, наверно, но…
- Но ты любишь моего лучшего друга, ведь так? – он горько усмехнулся и замолчал.
- Как?
- Как догадался? Я же не дурак, чтобы не понять. И твои улыбки, поцелуи, смешки – всё спектакль для Воронцова. Жень, я понял, что ты мне хотела сказать. А теперь уходи, пожалуйста.
- Прости меня…
- Уходи.

 Отправлено: 25.10.09 21:47. Заголовок: Девчат, прода родила..

Скрытый текст

Девчат, прода родилась очень быстро. Она маленькая, ибо это конец третьей части.

Женька бежала по тёмной улице, вдыхала обжигающе морозный воздух и уже даже не пыталась сдержать слёзы. Она чувствовала, как начинается истерика.
«Что ж ты за уродец такой? Тебе любят, а ты со всего размаха ногой по почкам. Правильно, что б потом не повадно было»
Пока бежала пару раз спотыкалась, готовая рухнуть ничком в любой сугроб, оставленный недобросовестными дворниками. Когда ж снег успел выпасть? Совсем недавно, кажется, был день рождения, была надпись «Я дебил! Прости» Кажется, совсем недавно пришло это ужасное осознание собственной влюблённости. Нет, не влюблённости. Любви.
А слёзы всё текли и текли по щекам, мешая видеть. Наверно, из-за этого Женя не заметила, как налетела на компанию парней, уже изрядно подвыпивших.
- О! А куда бежим?! – несколько пар рук грубо схватили за плечи. Женя почувствовала целую гамму отвратительных запахов.
Ужас. Один сплошной ужас. Женя забыла обо всём на свете. Ноги стали каменными, а сердце больно билось о грудную клетку.
- А чё молчим? Чё, не хотим с пацанами вечерок провести?
Кто-то попытался прижать Женю, но она среагировала моментально. Крепкие зубы цапнули одного за руку. Судя по воплю, прокусила сквозь куртку и свитер. Второго лягнула по коленке. Рванулась в бессмысленной попытке сбежать, но её снова схватили, зажав рот грязной ладонью.
А потом…
Когда Женя уже приготовилась к самому худшему, раздался знакомый до безумия голос.
- Отпустите!
Далее была непередаваемая смесь мата, криков боли…В неверном свете фонаря упавшая на снег Женя увидела, что её спасителя сбили с ног и попытались добить ногами. Он, конечно, пытался ставить какие-то блоки, но…
Девушка резко поднялась и вскочила на спину одному из уродов, попытавшись использовать удушающий захват сзади. Бесполезно.
Спасли их два пешехода с бойцовыми собаками Согласитесь, одно дело избивать парня с девушкой и совсем другое дело выяснять отношения с мастивом и бультерьером.
Пацан, которого Женька пыталась обезвредить, легко сбросил её, и рванул вместе с прочими отморозками.
- Ты живой там? – голос непривычно дрожал, а всё тело трясла нервная дрожь.
- Скорее жив. Хотя… Ты как? Ты вообще как здесь оказалась?
Женя, не вставая с колен, подползла к распластанному на земле Денису, и трясущимися руками провела по его разбитой губе. Он болезненно сморщился, но ничего не сказал.
- Не знаю. Но как ты.. Хотя нет, не говори ничего. Денис, прости меня. Пожалуйста, прости.
И она опять заплакала.
«Да что ж я сегодня всё реву и реву. Годовую норму уже выплакала»
К ним подходили люди, кто-то пытался вызвать милицию и скорую, кто-то помог им подняться, а Женя всё рыдала. Только теперь она оказалась в плотном кольце сильных рук. Она даже не заметила, как её обнял Денис, как начал гладить её по голове, как зашептал какую-то глупость на ухо.
Он гладил её по головам, будто пытался счистить, стереть с этой души накипь ужаса, боли. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы она больше никогда не плакала.
- Хорошая, родная, милая, нежная.
Никогда не отпускать. Один раз оставил одну, а она тут же вляпалась в неприятности.
Она рыдала, пока какие-то люди отвезли их к ней домой. Только уже стоя около квартиры, она смогла успокоится.
- Зачем? – она подняла на него заплаканные глаза.
Да. Ему досталось. Разбитая губа, здоровый синяк на скуле, а судя по тому, как Денис морщился при каждом вздохе, ещё и повреждены рёбра. Благо, если перелома нет.
- Ты о чём?
- Зачем ты меня вообще спас?
Он будто одеревенел и отошёл от Жени. В глазах читалась смертельная обида и холод.
- А я должен был отдать тебя на съеденье тем отморозкам?
- Они ж тебя могли убить…
«И что? Что я должен ответить? Что решение возникло само собой? Что даже выбора не было?»
- Могли. Но не убили бы. А если бы я не вмешался, то…
Она вздрогнула. Наверно, теперь на всю жизнь останутся в воспоминаниях эти прикосновениях, отвратительные люди….
Денис снова подошёл к девушке и прижал к себе.
- Всё хорошо, всё пройдёт.
А она снова плакала, по-детски прижимаясь к его груди, захлёбываясь собственным ужасом, благодарностью и какой-то безумной любовью.
- Я рядом, всё будет хорошо.
- Да, ты рядом. Всё хорошо, - эхом отозвалась она.
- Надо идти домой.
- Да.

Что должна была подумать Маша, когда на пороге квартиры возникли Женя и Денис. Оба мокрые, грязные. Денис ещё и избит.
- Ой. А что случилось? Хотя не важно! Марш в душ!
Денис, всё также, не расцепляя объятий, направился в указанную комнату. Женя, не задавая вопросов, пошла вместе с ним. Только когда за ними захлопнулась дверь, Маша сообразила, что что-то здесь не так…

Они вошли в комнату и закрыли дверь. Женя вырвалась из его объятий и сползла на пол. Денис устроился на бортике ванны.
Васнецова обхватила себя за плечи и спросила:
- А если бы там была не я, ты бы вступился?
Он раздумывал над этим вопросом очень долго, пытаясь найти хоть какой-то внятный ответ. На самом деле, он не знал. Понимал только, что увидев Женьку в лапах этих уродов, рванул на помощь сразу же. Будь на её месте какая-то другая девушка… Хотелось верить, что тоже рванулся бы. Однако это слишком сложный вопрос. А льстить себе, после того, как его пытались добить ногами, совсем не хотелось.
- Не знаю.
- А почему ты за меня вступился?
- Что ты пристала? Просто ты, это ты.
- Просто? Вот так просто? – голос сразу же охрип, потеряв все оттенки.
- На самом деле, всё сложно.

 Отправлено: 27.10.09 23:44. Заголовок: Часть четвертая. Пре..

Часть четвертая.
Предвкушение

Ты - моя, а не чья-то. Другие лишь пена...
Сорняки, меж которых бредёшь по колено.
Талый паводок, дань прошлогоднему бреду,
Невозможность пути по остывшему следу;
Сигаретный дымок, отравляющий небо,
Невозможная быль, отречённая небыль...
Ты - моя! Мы друг другу даны, как эпоха.
Мы - от первого сна, до последнего вздоха,
Предназначены быть обоюдным дыханьем
И всегда говорить кружевными стихами...
Ты - моя! И не стоит наивно пытаться
Утверждать, будто выцвели гроздья акаций.
Будто ветры не жгут, будто сосны не плачут,
Будто грубости наши хоть что-нибудь значат,
Что расстаться когда-нибудь будет возможно...
Всё неправда, любимая, всё это ложно.
Даже сплетни пусты и проблемы излишни -
Всё давно решено и отмечено свыше.
Где сведутся мосты, где откроются двери...
Ты - моя.
И я сам
в это скоро
поверю...

Белянин

- Я не понимаю, - жалобно протянула Женя, прижимая коленки к груди. В такой позе она стала совсем беззащитной и трогательной.
- Чего ты добиваешься? Что я должен сказать? – Денис украдкой взглянул в зеркало. Мда, картинка не радовала. Лицо восстановится не скоро. А после завтра сдавать спектакль. Плевать. Главное, что Женька здесь. Живая, не очень повреждённая. И плевать, что дышать тяжело из-за ушибленных ребер. Хотя, конечно, обидно, что вот так легко избили. Ладно, всё это пафос.
- Скажи, зачем ты меня спас.
- Я знаю тебя столько лет. Думаешь, я хочу присутствовать на твоих похоронах? Удовольствие ниже среднего. К тому же… Я как представлю, ЧТО они хотели с тобой сделать.
Руки непроизвольно сжались в кулаки, а глаза потемнели.
Женя поднялась с пола одним, не уловимым глазом движением. Спортивная подготовка на пять с плюсом.
Вытерла слёзы. Выдержка на все десять баллов. Другая бы рыдала белугой ещё дня три, а она подавила в себе эту слабость.
Подошла и совершенно молча обняла Дениса. Он не вставал с бортика ванны, уткнулся носом Жене в плечо. Она гладила его по голове, а он прижимал её к себе всё сильнее.
- Жень, я ж теперь твой спаситель? – внезапно разбил тишину Воронцов. Голос был хитрым, поэтому Женя буквально кожей почувствовала подвох.
- Вроде бы. Тебя ещё раз поблагодарить? – она прищурилась и отошла к запертой двери.
- Да. Я ж теперь могу что угодно попросить?
- Ах, ты вымогатель!- она покраснела и схватила полотенце. Замахнулась, однако передумала. Денису и так досталось Из-за неё, кстати…
- Это значит «да»?
- Это значит «посмотрим».
- Жень, не выходи за Стаса замуж, - совершенно неожиданно даже для себя самого попросил Денис. И закрыл глаза, готовый к чему угодно. Хоть к вспышке ярости, хоть к слезам, хоть к крикам.
Только не к смеху.
Беззаботному и счастливому.
Сколько она так не смеялась?
Уже не один год.
Он даже уже забыл, что она умеет так смеяться. Так звонко.
Что у неё могут так сверкать глаза.
- Ты чего?
- Ты дебил, Воронцов. Однако по требованиям трудящихся не буду выходить замуж за Стаса. Доволен?
- То есть как?
- Ну, ты попросил, я выполнила. Чего тебе ещё, старче? – « и где следы пережитого шока? Я ещё сам не отошёл, а она хохочет. Может, это нервное?»
- Не убей меня сейчас.
Он поднялся с края ванны, стараясь не морщиться от боли в занывших рёбрах. Подошёл, провёл пальцем по сухим губам. Женя вдруг дёрнулась.

А куда бежим? Чё, не хотим с нами пообщаться?
Смотри, какая тёлочка…

- Не надо. Пусти.
Смотреть на Дениса, смотреть в его непонимающие глаза, полные тревоги, а видеть ужасные лица уличных хулиганов. Ощущать прикосновения не напарника, друга, спасителя, любимого, а прикосновения грубых лап тех отморозков.


_

- Денис, я всё-таки уйду с радио.
Обычный эфир.
Сколько таких было?
А сколько будет?
Или больше таких уже не будет?
- Не понял. Жень, мы ж договорились, что не уходишь. Я что тут один буду делать? Кому я тут один нужен? – он нахмурился и дал знак Жоре: уходим на музыкальную паузу.
- Это не моя прихоть. Я на Байкал уезжаю. Там организовывают школу выживания для подростков. Я еду инструктором. Меня тренер выбрал, - «конечно, ври больше. Школа, все дела… Тебе просто надо уехать. Главным образом, от самого Дениса. Чтобы не видеть эту тревогу, чтобы не мучить себя и его. Так будет лучше.»
- На долго? – чего ради спорить? Она не изменит своё решение. «А ты? Ты как здесь будешь один?»
- На год.
- Подожди, а школа? А институт? А семья? А я?
- Давай постепенно. Школу закончу потом. Институт? Куда мне сейчас поступать? Кем я стану? А вот вернусь, определюсь. Семья меня понимает. Папа понял первый, и как психолог, и как человек, в своё время сбежавший от проблем. Мама и Маша всё поняли не так, но приняли моё решение. Пуговка поплакала, а потом сказала, что будет представлять себе, будто меня в армию забрали, - она усмехнулась, вспомнить тот концерт, который закатила младшая, наверно, самая любимая сестрёнка.
- Я понял.
- Нет, ты не понял. Прости, что я уезжаю. Понимаешь, там дети, которые такой ужас пережили… У меня в отряде две девочки, которых… Которым не повезло, их не спасли, как меня, - голос дрогнул. Она впервые за месяц заговорила о том, что произошло. Точнее, впервые позволила себе вспомнить об этом в присутствии Дениса.
- Я, правда, всё понимаю. Когда уезжаешь? – «куда ты её отпускаешь?! А ты можешь не отпустить? По какому праву, интересно?»
- Через два дня поезд.
- А ты мне раньше сказать не могла?
- Не могла. Прости меня. Мне надо ещё заявление написать, пережить скандал у Сан Саныча.
- Со слушателями попрощайся.
- Попрощайся за меня.
- Жень!
- Что?
- Ты через год вернёшься.
- Конечно. Куда я денусь?
- Ты ко мне вернёшься. В смысле, на радио….

-
- Не надо меня провожать. Всё будет хорошо, - Женя обнимала маму. Мама плакала. А у Жени сердце разрывалось на части. Хотелось бросить всё и остаться, чтобы только никто не плакал. Папа был хмурной и недовольный. А сестры вели себя подозрительно непринуждённо.
- Конечно, всё будет хорошо. Зайка моя.
«вот так. Стоит тебе собрать вещи, как тебя все начинают жалеть», - неожиданно зло подумала Женя. Пора было ехать. На вокзале будет ждать Денис. Он обещал приехать. Она отговаривала, а он упёрся и в никакую: я провожу. И всё тут.
Как объяснишь, что она ненавидит прощания во всех проявлениях? Что она уже сказала ему «до встречи» ?
Ещё вчера. Когда возникла на пороге его квартиры с хомячком в клетке.
- Женьк, это что?
- Это не что, а кто. Это хомяк. Мой прощальный подарок тебе, - голос весёлый, а в груди бушует какая-то безумная буря.
- Хомяк? И как его зовут? – он принял из рук клетку и теперь пытался рассмотреть маленького зверька. Рыженький, забавный, с чёрными бусинками-глазками. Только Женька могла привезти такое чудо. Подарок…
- Живчик, - почему-то смутилась Васнецова.
- Хорошее имя. А почему так?
- Ты будешь ржать.
- Не буду, почему Живчик? Потому что очень активный? – на самом деле, хомяк активным не казался. Забился в угол и смотрел настороженно на нового хозяина.
- Это сокращение. ЖиВ – Женя и Воронцов. Пусть он тебе обо мне напоминает, - она погрустнела и надулась. «Год. Ровно год. Ты сама этого хотела, теперь терпи»
- Ты думаешь, у меня есть шансы тебя забыть? – «Год. Держись, Воронцов. Спрашивается, что ты разнюнился? Ну, уезжает, дальше что?»
- Конечно, я же незабываемая, - она сделала какое-то замысловатое танцевальное па. А потом повернулась на мысках и ушла.
«Ты даже её зайти не пригласил. Свинья ты, Воронцов»

 Отправлено: 01.11.09 00:16. Заголовок: - Приехал? - Приехал..

- Приехал?
- Приехал. Я ж говорил. Просто пробки.
Денис опоздал. Больше всего боялся, что не проводит её. Почему-то было безумно важно увидеть, сдержаться, чтобы не коснуться на прощание тонкого девичьего запястья. Протянуть варежки, связанные красной ленточкой.
- Что это? Зачем?
- Я ж помню, что у тебя вечно руки мёрзнут. Вот. Варежки в подарок. Пусть тебе будет тепло.
- Спасибо. Живчика береги.
- Хорошо. Ты себя береги!
- Непременно.
Она вскочила в начинающий движение поезд.
- Встретимся через год!
---

Год.


---

Через неделю Денису пришло письмо. Неровный, непонятный почерк. Оказывается, в этой глуши, в которой Женька перевоспитывает каких-то лоботрясов, нет Интернета. Только почтовое отделение.
Теперь Денис жил от письма до письма. Раз в неделю. Иногда две строчки. Иногда целые поэмы.
В одном из писем Женька прислала Денису свой портрет – какая-то девочка нарисовала углём. Воронцову портрет не понравился. Женя на нём какая-то замученная и усталая. Однако такая родная, что Денис оставил у себя этот клочок бумаги, а не отнёс родителям Жени, как собирался

----


Привет.
Извини, что скачут строчки. Я только что с шести километрового кросса. Мои ребята лежат в палатах и помирают. Хотя, сказать честно, мне тоже тяжело. Сердце выскакивает. Ничего, зато буду лучше спать.
Кстати, о сне. Ты мне вчера снился. Представляешь, я тебя даже не убила там, во сне.
Пожалуйста, перестань мне сниться, я очень хочу выспаться. Мне мои девочки сказали, что я с кем-то всю ночь ругалась. Вероятно, с тобой.
Знаешь, как тут красиво? Уже тает снег. Вылезают первые травинки. Они трогательные и ранимые. Я очень боюсь их потревожить, заставляю ребят постоянно смотреть под ноги, чтобы не наступить. Мальчишки злятся, они видят себя жутко взрослыми, а я тут с глупостями. На самом деле, они уже не маленькие. Им столько же лет, как было мне, когда ты появился на горизонте. Но, может быть, они ещё совсем маленькие? Не знаю.
На самом деле, я поражаюсь своему отряду. Сначала они мне показались наглыми и самоуверенными. Будто всё знают и всё видели. Ужасно раздражало, честно скажу, я даже была готова рыдать от обиды.
А сейчас они изменились, стали более спокойными, почти не петушатся, девчонки больше не ругаются по поводу и без. Знаешь, мне кажется, они не умеют врать. Если что-то не так скажут в лицо. Всегда поражалась это способности. Я так не умею. Только тут поняла, какая же я трусиха.
И больше всего я боюсь себя.
Но это не важно. Представляешь, одна девочка, Катя, показала мне свою тетрадку, где были записаны наши с тобой фразочки из эфиров. И ещё наши с тобой фотографии. Шеф, оказывается, в последние дни вывесил на сайте.
Она мне подарила эту тетрадку. Смешно. Мне подарили собственную память.
Воронцов, а ты всё-таки прикольно вёл ведёшь эфиры. Здесь нет радио, я стала забывать твой голос. А сейчас читаю эту тетрадь и умираю от смеха. Будто и не уезжала никуда. Будто завтра приду на работу, надену наушники, и всё будет по-прежнему.
Ладно, что-то я начала ностальгировать, сейчас пущу сентиментальную слезу)
Воронцов, как твоя учёба? Как гитара?
Девушку себе очередную не завёл? Приеду устрою ей экзамен на выносливость. Будет у меня кросс с препятствиями проходить пробегать. Да, я теперь всех подвергаю проверкам. Да, теперь я злобный инструктор, который никому не даёт спуску.
И ешё. Можешь зайти к моим, узнать, что там и как? Конечно, они пишут письма, только я ж их знаю. У них всегда всё супер.
Всё. Я побежала.
Денис, не думала, что когда-нибудь это скажу, но я скучаю по тебе по радио.



Здорово, Васнецова!
Опа! Я тебе снился. Круто. А я вот снов не вижу или просто не запоминаю? Устаю, и без твоих кроссов. Шеф озверел, устроил мне три (!) авторские программы. А мне ж ещё приходится учится. Короче, я тут вешаюсь. Так что какие девушки?
Заходил к твоим, у них всё, как обычно, весело. Пуговица рассказала, что Даша пытается выгнать Веника из дома за то, что он в очередной раз спалил рабочий стол. Якобы к ним пожарные уже третий раз на неделе приезжают. Но всё никак не выгонит. В общем, ничего нового. Маша окрутила моего одногруппника, через два дня бросила, а потом заявила, что хочет за него замуж. Санёк в ужасе. С одной стороны, куда ему женится, мы ж на втором курсе только, а с другой… Это ж Машка… В общем, мозг работает отдельно от сердца и…соответствующих органов.
Вот. Гражданский долг отдал, насплетничал, теперь можно немного пофилософствовать.
В Москве золотая осень. Листья падают постоянно, я впал в детство и собрал целый гербарий. Потом пришёл домой и не знал, что теперь с ними сделать? Выбросить жалко, а оставить.. Нафига он мне? Что я буду делать с высушенными листьями? На завтра пропадёт этот восторг, и мне этот гербарий будет только мешать.
Может, всё именно так и с людьми? Сказать, что тебе не нужно это прошлое не можешь, а жить рядом с этим человеком не в состоянии.
Другая крайность. Мне зверски хотелось мороженого. Обычного, на палочке. Однако хотелось так, что хотелось удавиться. Что легче, подойти к палатке и купить. Но я что-то ступил. И не купил. Застеснялся что ли: что я, маленький или дурачок есть мороженное? Понимаю, что глупость, но тем не менее…И опять переношу всё на отношения людей. Вот живёшь, понимаешь, что нуждаешься в ком-то, что не можешь без человека, но молчишь, ничего не делаешь. И умираешь без него, каждый день умирает одна клеточка организма, убитая тоской. Тоской, которая появилась из-за собственной глупости.
О! Меня куда-то не туда занесло. Не обращай внимание. Это у меня такая компания новая.
Одним словом, я тоже скучаю. В смысле, мне одному эфиры вести грустно и одиноко. Насколько я понимаю, осталось меньше четырёх месяцев, и я перестану нести чушь в эфире один.
Детям привет передавай.

----

Привет!
Ты почему мне не пишешь? Жень, всё нормально? Уже три месяца ни одного письма. Надеюсь, всё нормально. Времени не хватает, да?
Вчера сходил к твоим родителям. Узнавал, жива ли ты вообще. Мне скзаали, что всё хорошо. Только посмотрели как-то странно. Ничего не понял.
Женьк, напиши мне, хорошо? Я уже ничего не понимаю.
Кстати, тебе привет от Живчика. Схомячил всё, что было дома. И сгрыз занавеску. Спрашивается, чем она ему так приглянулась? Хозяйка квартиры меня убьёт.
Пиши.

----
Здрям!
Не знаю, что будет раньше. Ты получишь это письмо, или я приеду.
Да! Я приезжаю 11 числа.
Жди меня!

-------
- Динь, ты меня пугаешь. Ты чего такой задумчивый? На тебя смотреть жалко. Воронцооов! – лучший друг Саня попытался привлечь его внимание. Бесполезно, - Дениииис! – он встряхнул друга за плечи, отчего тот всё-таки пришлёл в себя.
- Ты с ума съехал?!
- А ты чего на раздражители не реагируешь?
- Завтра 11.
- И чего?
- Женька приезжает.
- Кто такой Женька? Я почему не знаю?
- Женька – девушка.
- Денис! У тебя-таки есть девушка.
- Да нет. Она не моя. Она просто девушка. Сестра Машки.
- А…- Саня как-то сразу затих. Старшая дочь Людмилы Сергеевны была его, теперь наверно, вечной бедой. И счастьем, наверное, тоже.
- Короче, мне надо ей цветов что ли купить… А я не знаю, любит ли она вообще цветы.
- Все девушки цветы любят.
- Да, нормальные. Она ж ненормальная.
- Ты её любишь?
- Не говори ерунды. КАК её можно любить? Это ж Женька, - «да? Это Женька…»
- Тогда что ты о ней столько времени говоришь?
- Она мой друг.
- Я тебе друг тоже. Но ты же мне цветы не выбираешь.
- Да пошёл ты!

-----
Поезд Иркутск-Москва прибывает на третий путь.
Толпы людей.
Холодный ветер, бьющий наотмашь по щекам.
Снег, путающийся в чёрных волосах.
Сердце выбивает какой-то безумный марш.
Третий вагон.
Знакомый стук колёс.
Проводница распахивает дверь.
На платформу, почти в самые объятия Дениса спрыгивает смеющаяся Женька.
Худющая.
Коротко стриженная. Волосы торчат в разные стороны. Будто Женька стриглась сама. А может, именно так и было?
Голубые глаза сверкают, а на обветренных губах счастливая улыбка.
Начинают выходить дети, вожатые, сгружают вещи.
Какая-то высокая девочка-подросток дёргает Женьку за рукав.
А Женька всё никак не может наглядеться.
И надышаться.
Будто никогда раньше не дышала.

 Отправлено: 08.11.09 00:56. Заголовок: Поезд Иркутск-Москва..

Поезд Иркутск-Москва прибывает на третий путь.
Толпы людей.
Холодный ветер, бьющий наотмашь по щекам.
Снег, путающийся в чёрных волосах.
Сердце выбивает какой-то безумный марш.
Третий вагон.
Знакомый стук колёс.
Проводница распахивает дверь.
На платформу, почти в самые объятия Дениса спрыгивает смеющаяся Женька.
Худющая.
Коротко стриженная. Волосы торчат в разные стороны. Будто Женька стриглась сама. А может, именно так и было?
Голубые глаза сверкают, а на обветренных губах счастливая улыбка.
Начинают выходить дети, вожатые, сгружают вещи.
Какая-то высокая девочка-подросток дёргает Женьку за рукав.
А Женька всё никак не может наглядеться.
И надышаться.
Будто никогда раньше не дышала.
Ей хочется жить. Рядом с ним. Всегда. Смотреть в эти потрясающие карие глаза и точно также задыхаться от счастья.
Ему больше всего на свете не хочется её отпускать. Так бы и стоять посреди этой шумной толпы и прижимать её к себе.
- Приехала…
- Конечно.
И ничего не надо говорить. Всё и так понятно. Понятно, что теперь не надо никуда уезжать. Что Женя наконец-то позволяет до себя дотрагиваться, что больше нет того льда между ними, что был перед отъездом. Что Денису совершенно наплевать на всё то, что когда-либо было с ними.
- Жека!
Они очнулись лишь благодаря этому оклику.
Рядом с ними стоял здоровый парень в какой-то несуразной куртке.
- Макс!
Женя отошла от Дениса и протянула руку, парень крепко её пожал.
- Ну, собственно, пока. Приятно было работать вместе.
- Угу. Мне тоже.
- Это тот Денис, о котором ты рассказывала?
Женя потупилась и покраснела.
- Ну, да. Воронцов, познакомься, это Макс. Мой напарник.
- Приятно, - глухо и как-то хмуро.
- И мне тоже приятно. Береги её, она чУдная. Хоть и чуднАя, - пожелал Макс и буквально исчез в толпе.
- Не обращай внимания.
Женя снова прижалась к Денису. По-детски, с какой-то надеждой, что он спасёт и укроет от всех бед.
Женя прижалась к Денису. С какой-то верой в себя. Будто и она тоже сможет его спасти. Да, маленькая, да, глупая. Но…любящая.
- Надо идти…
- Ага.
И снова не двигаться. Вдыхать запах её волос. И растворятся в какой-то безумной нежности, не известной доселе.
_

Они добирались до дома только часа два. В такси сидели рядом и молчали. Каждый о своём.
Она молчала о том, как было первое время сложно. Как она плакала, закрывшись в вожатской. Как одна девочка упала в воду, а Женя нырнула за ней, не задумываясь. Как болела после этого. Как бредила, а в бреду всё звала кого-то. Как скучала, как радовалась письмам, как любила писать эти строчки….
Он молчал о том, как работал за двоих на радио, как до позднего вечера репетировал, а потом бежал на радио. Как скучал, как ждал писем, как полюбил писать от руки.

Им надо было помолчать о многом. Их руки соприкасались, обмениваясь теплом.
Денис никогда бы раньше не подумал, что можно сходить с ума только из-за одного прикосновения.

- Жень, я скучал.
- Я знаю. Я тоже скучала.
- Я это тоже знаю.
- Это так странно…
- Что?
- Мы почти не разговариваем. Хотя раньше трепались постоянно. Неужели нам не о чем поговорить?
- Ты хочешь потрепаться?
- Нет…
Она пододвинулась к Денису и коснулась губами его щеки. Он улыбнулся аки
Чеширский кот.
- Ты чего вдруг?
- Я говорю тебе: «Здравствуй»
- Я тоже рад тебя видеть.
- Нет, ты не понял. Мне кажется, будто эта наша первая встреча.
Он счастливо улыбнулся и коснулся губами её губ. Будто обжёг. Будто благословил. Будто проклял. И обрёк на вечную любовь.
Он ответила на этот робкий поцелуй. Неумело. Искренне. Нежно.
- Ну, здравствуй, Женя…

-
- Денис, мне надо попасть домой. Я по родителям, - поцелуй, - по сестрам, - поцелуй, - соскучилась.
- Ага
И снова поцелуи.
Если б они только знали… Три года назад, когда впервые встретились, когда ставили друг-другу глупые песенки, что будут вот так стоять посреди двора и целоваться. Держаться за руки, боясь отпустить, потерять.
- Мне надо идти.
- Иди.
- Сейчас.
- Ты придёшь завтра?
- Да.
- Обещаешь?
- Да.

-
- Я вернулась!
Когда на пороге квартиры возникла Женька, папа уронил на ногу толстенный том энциклопедии по психологии, мама сожгла котлеты, бабушка упустила какого-то редкого паука, Пуговка испачкалась в краске, Маша криво накрасила правый глаз, Галина Сергеевна неправильно решила задачу по криминастике.
- Чёрт! – это было сказано всеми обитателями квартиры.
- Всегда поражалась тому, как меня все любят здесь.
Что началось потом.
Объятия, поцелуи, крики «Ой, что у тебя с причёской?!», слёзы…
Жене даже не дали вымыть голову и прийти в себя после поезда.
Было множество вопросов, рассказов. Через час приехали Дашка с Веником, пришёл Илья. Ничего не изменилось.
Семья…
Как же Женя скучала по этой милой суете, расспросам, вечным спорам.
Будто и не было этого года, будто не уезжала. Только Машка теперь живёт в комнате одна – Даша переехала в съёмную квартиру Веника. Специально свадьбу не играли. Сестру ждали.
Да и Маша собралась замуж. Будущий зять появился на пороге квартиры с большим букетом васильков. Долго мялся, не зная, кому вручить это чудо, а потом подарил обалдевшей Пуговке.
- А ты та самая Женя, про которую мне Воронцов все уши прожужжал? – «спалил» друга Саня.
- Наверно. Хотя, кто его знает?

-
- Жень, а ты уже Дениса видела?
- Конечно. Он же меня встретил.
- А он к нам часто приходил. Узнавал, как ты, пишешь ли ты нам.
- Я знаю.
- А он был такой грустный, когда тебя не было. Хотя. признаться, мне было не до него, - Маша устроилась поудобнее и закрыла один глаз. Второй, очень хитрый и довольный, смотрел на Женю кокетливо.
- Догадываюсь, - Женя переоделась в пижаму и нырнула в постель. Было решено, что на освободившуюся кровать Дашки ляжет она.
- Знаешь, я ведь думала, что Веника люблю.
- И?
- Ошибалась. Я с ним хотела умереть. А с Сашей хочу жить. Большая разница, понимаешь?
- Понимаю. Я с Денисом тоже хочу жить. Ой! – Женя закрыла рот ладошками, понимая, что сболтнула лишнее.
- Это очень хорошо, сестрёнка. Денис хороший… и тебя любит, - тихо шепнула Маша. Женя не услышала. И слава Богу, иначе раскричалась бы…
- Я спать.
- Спокойной ночи. Пусть на новом месте приснится жених невесте.

-
- Привет! Ты мне сегодня приснился, - она выбежала из подъезда, и увидела сидящего на лавочке Дениса. Он был уже какой-то посиневший от холода. Женя подошла к нему и, покраснев, чмокнула в щёку.
- Это был кошмар?
- Да. Сон был кошмарно короткий.
- Жень, нам надо поговорить.
- Нам нужно, чтобы ты согрелся. Пошли в кафе.
- Поехали ко мне. Там и кофе, и тепло.

-

- Я хотел поговорить…
- Думаешь, нам надо разговаривать? – она перевернулась на бок, спиной к нему. Чтобы он не видел, что по щекам бегут слёзы. Глупые, почти несолёные, а значит, ничего не значащие.
- Да. Жень, я…
- Я ни о чём не жалею.
Он смотрел на её острые лопатки и никак не мог подобрать нужные слова.
- Я тоже, но...
- Но? Денис, я умоляю тебя. Дай мне побыть в неведении ещё хоть час. А потом ты мне скажешь, что же тебя смущает…
Она твёрдо решила, что в этот час будет спать. Что не будет плакать и вглядываться в пустоту. Зачем людям вообще дан дар речи? Только всё портит.
Ведь когда они вошли в квартиру, ничего не говорили. Кроме бескомпромиссного «моя» и «не уходи». Зачем же теперь говорить? Денис сейчас что-то скажет, ей надо будет ответить. А может, надо просто встать и уйти? В стиле любимых Машиных романов. Только потом она никогда себе этого не простит.

-
- Будешь кофе?
- Буду. Жень, я не знаю, что со мной происходит. Я не знаю определения слову «люблю». Только я знаю, что без тебя мне очень плохо, - наконец-то смог сказать. И замер.
- Мы с тобой взрослые люди, Денис, - взгляд строгий и какой-то сердитый, - я знаю, что такое «люблю».
- И?
- И я тебя люблю, Денис Воронцов. И я хочу, чтобы ты это знал. И если уж тебе так важны слова, то мне кажется, что ты меня любишь. Пусть это самоуверенно с моей стороны, но…
- Ой, не говори ничего.
Подошёл и обнял за плечи, развернул к себе и коснулся губами тёплых губ, закрытых глаз, ямочки за правым ухом. Провёл рукой по светлым встрепанным волосам.
Она улыбалась и шептала:
- Не отпускай меня… Никогда.

-
- Жень! Ты что делаешь?
- Да ничего. Сидим с девчонками в столовой. У нас пару отменили.
- Круто. Жень, выходи за меня замуж!
- С ума сошёл? Нет, я согласна. Но…
- Ненавижу это твоё «Но». Так выйдешь?
- Выйду.
- У тебя паспорт с собой?
- Да. Ты предлагаешь сходить сегодня заявление подать?
- Предлагаю сеглдня расписаться. Я договорился с одной тёткой.
- Ты дебил?! Воронцов, а как же родители? Им же надо сказать!
- Жень…
- Что?!
- Я просто понял, что люблю тебя…
- Через пять минут на проходной.
- Окей.
- Денис!
- Что?
- Я люблю тебя.

-
- Думал, ты мне никогда не простишь. А как же белое платье, куча родственников?
- Это всё было у Машки, Даши, Галины Сергеевны и будет у Пуговки. Я же всегда отличалась. Одна я опаздываю в ЗАГС, выхожу замуж в джинсовом сарафане…
- Жень, мы опаздываем.
- Побежали?
Она протянула ему руку, он взял её маленькую ладошку, хитро улыбнулся.
- Побежали…
Разве могло солнце хмуриться, когда по проспекту, крепко взявшись за руки, бежали двое, опаздывая в ЗАГС?
Может быть, они скоро разойдутся, не выдержав этой вечной гонки, а может быть, проживут вместе долгую и счастливую жизнь…
Время покажет.
Ведь это не КОНЕЦ, а только начало.


Скрытый текст

Да, собственно, фик закончен. Хорошо ли, плохо ли... судить вам) Я хочу посвятить этот фик всем, кто меня читал, переживал за героев.

 Отправлено: 15.11.09 23:39. Заголовок: Связь

Автор: Chertyatka
Название: Связь
Статус: закончен
Размер: миди
Бета, Гамма: Just Vunerable.
Пейринг: ЖиВ
Жанр: Angst, немного Song, ООС, POV самую малость
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: ой, ничего мне не надо. Все права у правообладателей
Саммари: Денис уходит в армию. Жене остаётся лишь ждать. А ведь в мире всё так нестабильно и зыбко….
Предупреждение: Автор не добрый. Он грустит и хандрит. Фик будет тяжёлый. Особенно для автора. На автора произвели впечатления анонсы. Автор помнит, что у нас ситком. Но ведь жизнь не ситком. Придадим немного реалистичности?

От автора. Я хочу сказать спасибо Тане (Tanik). Если бы не ты, этого фика не было. Он бы даже не начался. Ты знаешь, как я боюсь это выкладывать. Спасибо тебе за поддержку. Что терпишь весь тот бред, что я несу в он-лайне.

Спасибо моей бете, которая ещё не послала меня далеко и надолго.)

 Отправлено: 15.11.09 23:45. Заголовок: ..

Плохо, коли на связи обрыв….

Дай мне канал связи.


Третий квадрат.


Вечный дежурный у аппарата


Радист, дай связь, у нас двухсотый!



- Жень, я ж не на войну собираюсь. Всего-то год. Это всего лишь 365 дней. Подумаешь, - стереть губами эти слёзы. Так вот ты какой, вкус разлуки. Не горький, а солёный.
- Всего лишь? - уткнуться носом ему в шею и плакать. Позволить себе эти слёзы. Ведь они – подтверждение собственной любви. Только почему к этому осознанию надо прийти так поздно?
- Конечно. Всё быстро пройдёт, - прижать к себе эту девочку-ангела. Маленькую. Ранимую. Добрую. А ведь правда, ангел. Разве только крыльев нет. Белых и пушистых. Ей бы пошли. Да и как представить себе её летающей по московскому небу.
- Ты только приезжай быстрее. Я тебя ждать буду…
- Конечно, куда я денусь?
- Я не знаю…. Всё будет хорошо, да? – поднять мокрые от слёз ресницы. Наглядеться. Надышаться. Наслушаться
- Да. Мне пора, - отпустить от себя это чудо. Почувствовать, как сбилось дыхание.
- Пока.
- Не вешай нос. Это же не навсегда. Всего-то год.

Женя стояла во дворе и смотрела на его удаляющуюся фигуру. Всё никак не в силах поверить, что это правда.
Что правда то, что несколько дней назад Денис ей непринуждённым голосом сообщил, что уходит в армию. Что она кричала «Я не хочу, чтобы тебя забирали в армию!». Что это она сейчас проводила такого дорого человека в армию.

Армия…
А. Р. М. И. Я.
Женя ещё раз прошептала это слово.
А потом и прокричала на весь двор.
- Армия!
Чёрт бы её побрал.
Откуда она только свалилась на голову?
Армия.
Это слово гудело в голове, давило на виски. Мешало биться сердцу.
Армия.
И дело даже не в том, что это слово отдавало запахом кирзовых сапог и запахом пороха. Дело в том, что армия забирала у неё Дениса. ЕЁ Дениса. Лучшего друга. Доброго, смешного…
Три месяца быть рядом. Каждый день иметь возможность ощущать, дотрагиваться, чувствовать.
Если вдруг они были порознь, то можно перекидываться смсками. А на эфирах можно незаметно касаться его руки.
Подобно наркотику. Вредному и страшному.
А теперь этого не будет.
Ни черта больше не будет.
Год.
Она подняла голову, уставившись в небеса. Тяжёлые капли дождя падали ей на лицо. Они смешивались со слезами, и казалось, будто неба плачут вместе с ней. Навзрыд.
Ей чудилось, будто у неё за плечами выросли два больших белых крыла. Ей так хотелось сейчас укрыть, защитить этими крыльями Дениса. Но от чего закрывать? Ей вчера битых полчаса Галя объясняла, что сейчас всё спокойно…
- ААААА!
Закричать. Просто так. От какой-то дикой безысходности и отчаянья. Будто Ярославна.
«Что случилось? Что? Он всего на год ушёл. А ты его уже оплакать успела. Дура!» - сама на себя дико разозлилась Женя. Топнула ногой.
Яркий кед угодил прямо в лужу, обдав девушку фонтаном грязных брызг.
Осенний ветер унёс отчаянный крик. Высушил слёзы.
- Он вернётся. Всё будет хорошо…
_ _
«Привет. Будешь смеяться, но тут не так уж и холодно. Думал, что мы на Камчатке задубеем, а нет.. Даже теплее, чем в Москве. Парадокс….»

«А сейчас экстренный выпуск новостей. Только что стало известно, что по одной из военных частей, базирующейся недалеко от Петропавловска Камчатского, был нанесён удар…»


Никогда раньше новости не приносили столько боли. Почти физической.

Всегда лучше собственное отчаянье перенести в агрессию.

Вот и сейчас. Легче было бы умереть, чем сохранять спокойствие. Чтобы тихо встать с дивана, собрать свою форму и пойти в спортзал, пришлось собрать всю волю. Чтобы не напугать маму. Чтобы никто не увязался следом.

Ничего на свете не существует кроме этой боксерской груши. Удары сыплются, как град.
- Вот тебе!
Удар. Ещё один. Правой, левой.
Даже уже не замечаешь, что кричишь.
- Ненавижу!
И слёзы, текущие по щекам тоже не замечаешь.
Удар.
Удар.
- Ты не смеешь не вернуться!
И сердце бьётся так, будто готово выскочить их груди. Даже больно от его ударов. Будто это не ты бьёшь грушу, а это сама жизнь избивает ни в чём не повинную тебя.
- Я же жду тебя….
Сбилось дыхание, и ты не можешь уже говорить. Только по-прежнему бьёшь грушу. Горят руки, а мышцы уже ноют.


- Женька! – запыхавшийся Полежайкин влетел в пустой зал. Его зычный голос разнёсся по всему пространству, отдавшись эхом.
- Чего тебе?
- Так там это… Денис твой звонил.
Показалось, или стены, действительно, закачались, а потолок упал?
Звонил…
- Что сказал?
- Сказал, что у него всё окей. Вот. А ещё сказал, что ему нельзя звонить. Вот.
- И как тогда?
- Сказал, что у связистов свои секреты.

Секреты у него.
Связист.
Живой связист.



Так и жили.
Два письма в неделю. Хотя нет, сначала письма были чаще. Каждый день. Только вот какие-то странные.
«Заступил в наряд. Получил вне очереди. Будешь смеяться, но, как обычно, получил все шишки из-за тебя. На стрельбах выбил твоё имя. Разумеется, в десятку я так и не попал. »
Откуда у Воронцова такие романтические замашки, Женя понять не могла. Галя твердила, что такого быть не может…
На самом деле, какая разница, ЧТО она пишет. Главное, что ПИШЕТ…

 Отправлено: 16.11.09 22:18. Заголовок: Хм... Я хочу сразу п..

Скрытый текст

Хм... Я хочу сразу попросить прощения у Полины. Ты извини, что я тебя не дождалась. Руки чесались, так хотелось выложить) И поблагодарить Таню (Tanik). Она взяла на себя роль моей беты на этот кусочек. И предупредить всех. Я об армии знаю совсем немного. И то из фильмов.

- Если ВДВ-шник чего-то не знает и не умеет, он подведёт только себя! Погибнет только он. Если моряк ошибся, он обрёк на гибель только свой корабль. Если связист облажался, он, может, подвёл целые дивизии. Любая ошибка на связи может стать последней. Это как у сапёров! – кричал старлей.
Надо было умудриться оказаться в военных связистах. Во всём виновата работа на радио. Хотя могло быть хуже. Всё лучше, чем в стройбатах пахать.
Первое время хотело умереть. Лечь и сдохнуть, в обнимку с автоматом. Это легче, чем бегать кроссы в полном обмундировании. Когда под сапогами проминается мягкий мох. Камчатка….
От письма до письма. У солдата есть свободное время. Это враньё, что у солдата ни минуты свободной. А как же письма? А покурить?
Да. Начал курить. В армии иначе тяжело. У всех перекур, а ты стоишь и чувствуешь, что тебя сейчас припрягут «копать отсюда и до обеда». Вот так и получилось. Пара затяжек «за компанию». И понеслось. «Вернусь – меня Женька убьёт». Женька… Два письма в неделю. Это при условии, если они дойдут. Сидел месяц, как дурак без писем.
Надумал себе чёрт знает, что. Даже написал Жене поздравление с налаженной личной жизнью. Хорошо хоть не отправил. В тот же день пришло восемь штук писем. И везде точно такое же недоумение: «Ты живой там? Всё нормально?»
«Я почему-то не удивлена, что ты связист. Вечно свяжешься с кем попало.
Кстати, по поводу связи. Мне вчера Маша сказала, что «между нами ощущается какая-то незримая связь». Нет, бред полнейший, но как рассказывает. Хотя, если вдуматься… Воронцов, ты только не смейся. У тебя с рукой всё нормально? А то у меня сустав кисти болит уже два дня. Главное, причины нет никакой. Я даже к врачу сходила (меня ГС заставила). Говорят, нет там ничего. Я вот думаю…»
Удивительно, но он тогда, действительно, повредил руку. Отжимался он так. Свернулся запястье к чёртовой матери. Военврач, суровая женщина лет пятидесяти, всё выговаривала: «Рядовой Воронцов, с вашей массой надо отжиматься очень осторожно».
«Можно подумать, я такой уж гиппопотам!» - хмурился Денис, но молчал. В армии вообще лучше молчать. Только если ты не в эфире.

=+

Она научилась не вздрагивать от любого выпуска новостей. Просто тихо и спокойно садилась на диван и глубоко вдыхала.
И молилась, чтобы ничего не услышать про Камчатку. Чтобы не было никаких тайфунов, цунами, наводнений. Чтобы такие подозрительные японцы не вздумали отобрать себе наш Дальний Восток. И дело даже не в любви к необъятной Родине…
«Галина Сергеевна всё время талдычит, что я сумасшедшая. Свихнувшаяся по фазе. Пришлось рявкнуть что-то типа: «Конечно, у тебя Полежайкин всегда рядом!». Галя сказала, что это разные вещи. Конечно, разные…»

Тоска, одиночество, боль, дыхание ночи...
Это конечно совсем не то, что ты хочешь
А я становлюсь все злей и упорней
Я каждый раз вырываюсь с корнем
Оставляя глубокие раны, ужасные шрамы
И лечу все равно траекторией той же самой
Становясь от этого злей и упорней
Снова и снова вырываясь с корнем

Злей и упорнее. Тренер говорит про неё, что нельзя так убиваться. Она взяла ещё два часа дзюдо. Чтобы до седьмого пота. Чтобы прийти домой и рухнуть. Чтобы не слушать, не слышать позывные телевизора. Чтобы не бежать к интернетовским новостям.
Жене хотелось лечь спать и проснуться только в следующем году. Когда вернётся Денис… Хотя нет, на день раньше. Чтобы хоть немного привести себя в порядок…

- Ты в порядке? – обеспокоено спрашивает Маша после очередного урока физики, взяв сестру за руку.
- Да. Конечно.
«Я в беспорядке. Полном. Разве не видно?»
- Если что, заходи. Я тебе чаю налью...
- Угу…
«Если что? Если «что», мне никто не поможет. Не то, что твой чай.»

На самом деле, если бы не Маша, то Женя уже давно бы сошла бы с ума. Только к ней можно прийти и порыдать. Ибо только она не начнёт говорить философско-спокойное «Женя, подумай логически. Сейчас все боевые силы вероятного противника сосредоточены…»

Милый, имя тебе легион
Ты одержим,
Поэтому я не беру телефон
Соблюдаю постельный режим
Но, в зеркале ты
Из крана твой смех
Ты не можешь меня отпустить
А я не могу вас всех. *

Но это всё было не так страшно по сравнению с тем, что теперь всё напоминает Жене о Денисе.
Сядешь на диван – вспоминается, как по вечерам готовились к эфирам. Соприкасаясь лбами, наклонялись над книжками.
Пойдёшь на кухню – здесь их мама кормила после псевдо-свиданий. Денис обычно держал её за руку, то ли для храбрости, то ли для убедительности.
Ляжешь спать – ночами перекидывались глупыми смсками: «Васнецова, ты спишь?» - «Ты дебил? Идиотский вопрос» - «А на каком боку спишь?» - «На правом. А ты?» - «А я на спине сплю»
И так постоянно. Никого житья нет от этого Воронцова.
Но и это не самое страшное.
Самое страшное - воспоминания о том, как они прощались.
Женя сидит на диване у бабушки в квартире. Денис что-то собирает. Не поднимает глаз. Застёгивает сумку. Решает, можно ли гитару взять. И будет ли от неё польза, если усилок всё равно не возьмёшь.
Она уже пятый раз складывает его оранжевую футболку с той дурацкой надписью. Надо встать и убрать в шкаф. А ноги отнимаются.
- Ну что ж, Васнецова, я всё.
- Угу…
Не поднимая глаз. Чтобы только не встретиться с ним взглядом. Иначе поток ненужных слёз уже никто не остановит. Хватит того, что она накануне плакала в студии.
- Что, совсем скучать не будешь, Жень?
- Ммм….
- Ясно. Совсем я тебе не нравлюсь, - то ли шутил, то ли всерьёз.
- Нравишься, - подняла глаза. Встретились глазами.
- Мммм…
И снова опустил глаза. Что-то решил проверить в собранных вещах.
- «Почему все девушки на меня сегодня так смотрят?» - произнесла вдруг Женя. Денис вскинул взгляд.
- «Может, потому что на Вас штаны женские?»
Всё. Зря он это сказал.
Слёзы рванулись каким-то безумным потоком.
«Дура. Настроила его чёрт знает на что. Кто так человека провожает. Дура!» - постоянно ругала себя Женя.
Сколько она бы отдала, чтобы не вспоминать?
С другой стороны, что ей оставалось…


Скрытый текст

Флёр. Легион.

 Отправлено: 18.11.09 15:42. Заголовок: Когда Воронцов уезжа..

Когда Воронцов уезжал, Илья притащил старую гитару. Она уже дышала на ладан, признаться. У неё не было одной струны, а полированный бок треснул от тяжёлой жизни. Полежайкин тогда смущённо бросил: «старушку» пытались использовать в качестве оружия дробящего действия.
Ничего.
Струны восстановили.
А бок… Потерпи, гитара, на гражданке тебя восстановят.
Удивительно. Он никогда не замечал или не хотел замечать, что обычная, акустическая гитара может быть такой родной. Привык, наверно, к яркой, шумной.

- Ден, сыграй что-нибудь, а? – ему протягивают гитару.
Он отбрасывает ставшую уже такой привычной сигарету, складывает осторожно очередное письмо от Жени. Нет, он совсем не злится, что его оторвали от немого разговора с Васнецовой. Ведь и играть он тоже будет о ней. Для неё.
Чтобы строчки в письмах стали хоть немного веселее.
На самом деле, он не понимает, что происходит. В её письмах какое-то напускное веселье. От такого смеха хочется вешаться.
Пальцы перебирают струны.

Мне кажется, что нас с тобой одной волною смоет
Туда, где любовь глубже озёр, где любовь - океан
И вся недолгая жизнь, все мечты наши с тобою
В один миг взорвутся, расставив всё по местам *

А ведь правда, всё встало на свои места. Стоило бегать от себя, от неё три месяца, чтобы теперь сидеть над её письмами и пытаться понять: ЧТО происходит с ней.
Сколько уже времени прошло?
Сколько раз их перебрасывали с одного места на другое?
Сколько потерянных писем?
Скоро уже семь месяцев, как он не видел Женьку. Значит, осталось пять. В смысле, до дембеля. Его не так уж беспокоил этот быт. Что в детдоме, где вырос, что в вечных походах, что на съёмных квартирах в Москве. К уюту и спокойствию некогда было привыкать.
Хотя нет. У Васнецовых было уютно. И на радио. А ещё в парке, где гулял с Женей после эфиров. Даже во дворе на лавочке, на которой сидели до поздней ночи во время того глупого «несвидания». Да. Наверно, стоит признаться хотя бы самому себе. Уютно везде, если рядом Женя.

Апрель научил нас любить
Май научил нас мечтать
Январь научил меня жить
Февраль научил меня ждать

Да. Пусть не в такой последовательности. Но всё-таки.

Январь.
Погода была такая кошмарная, что было даже больно дышать. Влажный воздух превратился в какую-то адскую смесь, где главным составляющим был лёд.
Холодно. До -40. На улице моментально коченеет нос, щёки. Кажется, будто даже глаза покрываются инеем.
И вот в этом ледяном аду неровные строчки в письмах. Такое сладостное осознание того, что тебя ждут. Без пафоса и надрыва. Просто вспоминают каждый вечер. Может, даже чаще.
Воронцов всегда был немного циником. «Издеваетесь? Какая романтика может быть в мороз, когда тебя гоняют с утра до ночи?» Да, романтики не было. Была обычная человеческая жизнь.
Просто было очень тепло, даже жарко от этих писем.

Февраль.
Да, собственно, не только февраль учил ждать.
Хотя нет.
Тогда они впервые почувствовали «запах пороха».
«Тем и хороша Русь-матушка, что в ней хоть где-нибудь да воюют». Неизвестно, хорошо ли это. Но это, действительно, так.
Какие-то мелкие диверсанты. Мелкие, но… Троих из их роты потом отправили на родину в цинковых гробах.
Тогда Денис впервые сидел над молчащей рацией и ждал. Чтобы бросить в эфир скупое и трудное: «Тридцатый. У нас два двухсотых»
Этим и плоха служба связиста. Иногда ты просто ждёшь.
Может, Женька – тоже связист?
Да.
Его личный связист. Связывает его жизнь с этой военной нежизнью.
И он сделает всё реальное и нереальное, чтобы ей никогда в эфир не послали это чёртово: «У нас двухсотый»

Апрель.
В апреле в Москве уже вовсю тает снег. А вот на Камчатке не было ни одной капели.
В апреле на Камчатке было тихо.
У солдата, если нигде не стреляют, если комвзвод не дал наряд вне очереди, есть время написать письмо. А может, даже два.
В одном из таких писем Денис вместо привычного «До следующего письма, подружка» взял и поставил краткое «Люблю».
А потом судорожно зачёркивал.
Нет, не испугался.
Хотя нет, испугался.

Май
«Воронцов, ты когда вернёшься, я тебя похищу на целый день. Ты мне должен поход в кино. На интеллектуальное скандинавское кино»
Странно, эти две строчки так захлестнули. Подарили возможность дышать полной грудью.
«Похищай. Хоть на всю жизнь.
Нет, лучше. Это я тебя похищу.
А пока.
Мечтай.»


Я верил тебе, отчаянно верил каждому слову
Ты смеялась сквозь слёзы, не замечая меня
Тебе снились сны, и всё о любви снова и снова
Всё вроде бы просто, но я не пытался понять

Апрель научил нас любить
Май научил нас мечтать
Январь научил меня жить
Февраль научил меня ждать

И всем было ясно, что мы постоянно врём
Мы были близки, но притворялись чужими
Если я вдруг исчезну, ты ни при чём
Мы любили друг друга, но мы друг про друга забыли

Нет. Вот это вранье. Не хорошая песня. Злая и недобрая.
Он не исчезнет. Потому что просто не имеет права исчезнуть из эфира. «Дежурный не имеет право покидать свой пост ни при каких обстоятельствах. Ясно?» - брызгал слюной старлей. Ясно. Так вот.
Денис знал, что не имеет права покинуть эфир.
А наша жизнь что? Правильно. Эфир.


Апрель научил нас любить

- Отставить песни! Воронцов и Степанов, проверить аппараты.
- Есть!


Скрытый текст

Смысловые галлюцинации "Апрель"

 Отправлено: 19.11.09 00:15. Заголовок: - Кто в армии служи..

- Кто в армии служил – тот в цирке не смеётся, - хмуро буркнул Андрюха Степанов. Денис усмехнулся. Да. Об армейских сказочках типа «Почему зад не поёт» он знал. А вот о том, что могут сначала раздать лопаты, дать задание и только потом пойти узнавать у майора Будкина, что, собственно, надо сделать, Воронцов даже догадываться не мог. Ну, а о том, что через час их заставят закапывать только что вырытую траншею, не могло присниться даже в самых бредовых снах.
- Ничего. Ты это ещё на радио не работал.
- Я, зато тут за все свои грехи каюсь.
- Я один раз с Женькой уснул в эфире. Не надо делать такие хитрые глаза. Просто я карпоротив всю ночь бомбил, а она… Не знаю, чем занималась она, но в итоге – отрубились прямо в эфире. У нас восемь раз играла одна и та же попсовая песенка. Просыпаемся – над нами стоит злой, как сто чертей, Шеф. Мы такие хорошие(не то слово) заспанные, с наушниками на шее… Женька ресницами хлопает, пытается понять, почему Сан Саныч орёт. Кстати, орал он похлеще нашего Будкина.
- Весело у вас.
- Ага. «Только нервно дёргается глаз». Я вообще удивляюсь, как меня в армию взяли. Женька мне могла весь мозг вышибить. Особенно после того, как в меня кинула какой-то энциклопедией. Попала прямо в лоб. Или по лбу? Не помню, ибо был уже в полнейшей отключке. Причём, сама потом суетилась вокруг меня. А когда я соизволил прийти в себя, наорала. И сказала, что я полнейший дебил. Вот где логика?


+=
- Жень, а ты уже думала на счёт выпускного платья? – мама застала дочку врасплох. Девушка как раз выбирала, какую футболку надеть. То ли с номером 2, то ли с номером 15.
- Какого платья? А разве Машкино мы выбросили?
- Нет. Но…
- Ну, вот. Мне есть, в чём пойти на выпускной. Только… Мам, а нельзя из платья сделать комбинезон? Ну, в смысле, чтобы были шорты… - на самом деле, какая разница, в чём идти на выпускной? Или её не выпустят тогда из школы? Нет, Женю Васнецову директор лично выгонит. Уже не раз порывалась. В прошлый раз, кажется, за то, что дала в челюсть одному из одноклассников. Нет, а кто виноват, что этот осёл решил что-то вякнуть на тему «дуры физички»? Так этому индивиду показалось недостаточно, он решил ускорить собственную гибель. Заткнуть словесный понос было невозможно мирным путём. На фразе « Ха! В армию? Да там могут только одни дебилы служить. Вот мой отец…»
БАЦ!
« Дурой Машу могу называть только я. А про дебилов лучше даже не зарекайся…»
Да. Вот так Женя и встретила первое сентября. С двойкой по химии и вызовом мамы в школу. Людмила Сергеевна только усмехалась.
- Милая моя. А ты подумала над тем, что на твоём выпускном будет Денис? – задала провокационный вопрос мама. Ох уж эти мамы…
- Нет….- Надо же быть такой дурой. Конечно, сейчас октябрь. Скоро год заканчивается. Закрыла глаза. Представила себя в длинном красном платье, красивую до ума помрачения. Рядом Денис в форме. Вот он поворачивается к ней, на его губах появляется улыбка. Пару минут он молчит, а потом… Начинает ржать. Аки полковая лошадь. Конечно, как тут не смеяться? Ведь… да нет, глупо это всё.
- А ты подумай.
- Мам, купи мне новые джинсы.
- А…

_=
- Васнецова, я оставила тебя в школе учиться? – уже третий раз спрашивала директор. Женя хмуро кивала, понимая, что сейчас наконец-то ей что-то поручат. Хорошо, если придётся лишь провести выпускной.
- Ты должна на моём празднике спеть вот эту песню, - Васнецовой вручили сложенный вдвое лист А4.
- На каком? И почему это я должна петь? Никто другой не справится? У меня ж со слухом ещё хуже, чем у Маши….
- На выпускном. А до июня времени ещё вагон и маленькая тележка. Найдёшь слух.

«Супер. Ладно, школа, ты сама напросилась,» - Женя развернула листок,- « «Танец маленьких утят» Поздравляю тебя, Васнецова, ты влипла.»

_=
- Воронцов, скоро дембель.
- Так точно!
- В честь этого события в нашей дивизии всегда проводится какой-нибудь концерт.
- Так точно!
- Ты и Степанов будете петь песню. Выбирайте сами, какую. Но смешную. Детскую.
- А…
- Наряд вне очереди.
- Но…
- Два наряда.
- Есть петь песню! Есть два наряда вне очереди.

_=


На шагающих утят быть похожими хотят,
Быть похожими хотят не зря, не зря.
Можно хвостик отряхнуть и пуститься в дальний путь
И пуститься в дальний путь, крича "кря-кря".
И природа хороша, и погода хороша,
Нет, не зря поет душа, не зря, не зря.
Даже толстый бегемот, неуклюжий бегемот
От утят не отстает, кряхтит "кря-кря"

«О! Песня про Воронцова. Он на бегемота похож. Особенно на фотографии, которую недавно прислал. Бритый, в форме… Смешной до потери сознания.»
Богатое воображение нарисовало картинку, как Денис, при полном параде, с автоматом, не отстаёт от «цыплят» и старательно кряхтит «кря-кря»
Смешно.
Это всё потому, что он скоро возвращается. Месяц! Всего месяц. Даже меньше. И можно будет уткнуться носом ему в плечо. Нет, не плакать. Смеяться.
Хватит слёз. Слёзы – всего лишь солёная вода, вытекающая из сердца. Абсолютный бред, не выдерживающий никакой научной критики. «Но ведь Галина Сергеевна иногда говорит, что я, а не Маша, самая глупая из сестёр. Пусть»

На мгновенье надо
Детство возвратить.
Мы теперь утята,
И так прекрасно
На свете жить.

«А жить, действительно, неплохо. По крайней мере, не так тоскливо, как раньше. А всё почему?
Скоро домой»
Хотя нет. Поправочка. Домой к Жене. Ведь где Васнецова, там и дом.
Это всё Степанов. Он Денису на мозг последнее время капал. Рассказывал, как по жене соскучился, как любит… Вот. Романтизм – заразная болезнь, действующая на мозг.
Вернуться и не отпускать от себя.
Никогда.
«Фу, Воронцов, ты ещё на луну повой. Службу никто не отменял. И хватит глупо улыбаться. Не по уставу. Кря-кря»
- Что смешного, рядовой?
- Никак нет. То есть… Не могу знать.
- Наряд вне очереди!
- Есть наряд вне очереди.
«Тебе десять лет? Успокойся уже. Да, остался всего месяц»

_=
- Стройсь! Равняйсь! Смирно. На юго-востоке обнаружен потенциальный противник….

«Чёрт. Чёрт. Чёрт. Месяц же всего…»

 Отправлено: 22.11.09 23:28. Заголовок: Из-за этого потенц..

Из-за этого потенциального врага Денис возвращался на три месяца позже.
Четыре месяца сплошного ада. Одно не прекращающееся боевое дежурство. Без права на длительный сон и свободное время. Не успевал даже письмо написать. Пробегал глазами Женькины длинные письма, черкал ответ из двух-трёх строчек.
Вся романтика выветривалась из головы.
Четыре часа в эфире – четыре часа во сне.
Постоянно что-то настраивал, паял, докладывал, кричал до хрипоты в умирающую рацию.
У связистов своя война. Они не бегают под пулями и почти никогда не ползут с катушкой на другой конец земли.
Если ты не кабельщик, можешь вообще ни разу не увидеть небо. Только красная лампочка тревоги вместо солнца.
И вот теперь всё закончилось.
Приказ об увольнении подписан.
Со стены на память снята табличка: «Помни, враг подслушивает»
- Ну, что ж… Пока, армия!

-
Женя всё никак не могла отделаться от навязчивого внимания своего одноклассника. Парень ходил за ней хвостом с седьмого класса, а вот в одиннадцатом решил проявить себя настоящим мужчиной. Буквально схватил её за руку и вынудил согласиться, чтобы он её проводил.
Она сдалась. Молчала всю дорогу, пыталась вырвать руку, но...
Когда подошли к подъезду, Женя была замучена тупыми рассказами Димы и почти не реагировала на раздражители.
- О! Васнецова. И не одна, а с мальчиком, - каким-то странно знакомым голосом буркнул парень в военной форме, сидящий на скамейке.
Девушка замерла.
- Денис?
- А, я понял. Уже ушёл, - Воронцов вдруг почувствовал, как в душе шевельнулось что-то гадкое. Похожее на змею. Захотелось разбить этому парню лицо. Лучше, конечно, вообще убить.
- Ты не понял…
Женя была растеряна. Что надо говорить?
Надо бы броситься ему на шею, расцеловать, сказать, как ждала, но… Откуда такой холод в глазах? Неужели ему всё равно, и он совсем не скучал? Да быть такого не может. Тогда что?
- Я не тупой. Желаю счастья в личной жизни!
Он буквально выкрикнул эти чёртовы слова, сорвался с места и, оттолкнув парня, бросился прочь.
Из двора.
Из жизни Жени.
Из памяти.
Васнецова побледнела. Вырвала руку из цепких пальцев Димы, и забежала в подъезд.
- Как же я ненавижу тебя, Воронцов!

-
Он мотался по городу почти сутки. Выкурил две пачки. Чуть не сошёл с ума.
А потом… вдруг понял, что либо вот так сдохнет, либо вернётся и поговорит.
Взбежал на четвёртый этаж.
Нажал кнопку звонка.
Дверь открыла Людмила Сергеевна.
- Денис?! Ты приехал?! Ой, как замечательно, - она порывисто обняла его, - ой, Женя будет так рада…
«Чему ей радоваться? Если я дебил?»
- А где она?
- Она на кухне. Пельмени лепит. Представляешь, прибежала домой, вся в слезах, попросила у Дашки плеер, включила на полную громкость… Второй день лепит пельмени. У нас скоро будет годовой запас пельменей. Остановишь этот завод? – она буквально втащила его в квартиру.

-
Он вошёл на кухню и замер.
А если бы мог, то просто бы умер. От разочарования в себе. Надо было быть таким идиотом… «Не ждала?». Ждала. Ждёт.
Бледная. С двумя уже довольно длинными косами. В такой привычной зелёной футболке. Огромные наушники. Господи, как он соскучился. Даже по этим наушникам. Женька в них чем-то на Чебурашку смахивает.
На щеке след от муки.
-Жень!
Не поднимает глаз. Усиленно, с какой-то злобой раскатывает тесто. И всё что-то шепчет.
Родная.
И тут, будто что-то почувствовала. Резко подняла голову.
В глазах плескалась такая буря эмоций. У Дениса закружилась голова.
В этих глазах была и любовь, и обида, и боль, и радость, и прощение, и тоска… Брови упрямо сошлись на переносице, образовывая скорбную морщинку.
Одним привычным движением стянула наушники на шею. Потом равнодушно выключила плеер.
Денис улыбнулся и несмело подошёл, расправил большим пальцем сердитую складку на лбу.
- Никогда больше не хмурься.
Уголки её губ нервно дёрнулись, но она сдержалась. Всё такая же холодная статуя.
- Жень, прости меня. Я дурак.
- Я тебя так ждала. Я… как полная идиотка изображала из себя верную казачку… Чтобы по приезду ты меня вот так… Я разве обещала в парандже ходить? Я виновата, что он по мне с седьмого класса сохнет? Вообще, почему я перед тобой оправдываюсь?! – она уже его почти ненавидела. В глазах злые слёзы, а красивые руки сжались в кулаки.
- Жень…
- Что «Жень»? Денис, я ждала тебя, как прекрасного принца, а ты мне «желаю счастья в личной жизни». Я не собираюсь оправдываться. Если ты дебил, то это надолго. Нет, это навсегда. Тебя ничего не меняет. Хотя нет. Раньше ты был умнее, Воронцов!
- Умнее? Вряд ли. Мне уйти? – он повернулся к выходу.
«Пусть проваливает. И никогда больше не смеет появляться в моей жизни.
Только вот, в какой такой жизни, Васнецова? Реальна жизнь без него?»
- Стой!
- Что?
- Никогда больше не смей уходить.
Резко обернуться. И увидеть в её глазах целый океан нежности. Да солнечные искорки.
- Я же дебил…
- Дебил, - интонация совсем другая. Голос звенит. То ли от слёз. То ли от счастья. То ли от счастливых слёз. Кто их, девушек разберёт?
Женя коснулась пальцами его щеки, оставив белые следы от муки. Дотронулась до подбородка, провела подушечками по горбинке на носу, а потом несмело закрыла его глаза ладонями и коснулась губами его губ. Легко и почти невесомо.
Денис улыбнулся. Отвёл её руки и открыл глаза.
- А так?
Приблизился и снова поцеловал. Прося прощения за все свои ошибки. И обещая будущие проступки.
- Открой глаза!

+
Они пили молоко из пакета. Вместе. Женя отталкивала Дениса, пытаясь отобрать у него пакет. Струйка молока стекала по подбородку, падала каплями на шею и оставляла пятна на футболке.
Воронцов с детства ненавидел молоко. Но сейчас всё никак не хотел отдавать девушке злосчастный пакет, он глотал холодную противную жидкость и чувствовал себя абсолютно счастливым.
Но тут пакет выскользнул из её рук. Денис дёрнул пакет на себя и в следующее же мгновение оказался облитым с ног до головы.
Женькиному веселью не было предела. Она хохотала, хлопала в ладоши и сокрушалась на тему пропавшего молока.
- Воронцов! Ни себе, ни людям. Собака на сене.
- Очень смешно. Мне б переодеться, чудо в перьях.
Женя вдруг потупилась.
- Денис, а твоих вещей нет, - буркнула она, накрутила на палец выбившуюся прядь волос.
- В смысле? Нет, я понимаю, что на птичьих правах… Но зачем ж выбрасывать?
- Да сгорели все твои вещи. Две недели назад бабушкина квартиры полностью выгорела….
+

Женя распахнула новую дверь, поставленную взамен старой. Денис вошёл в обгорелую квартиру. Зрелище ужасающее. Полностью выбивающее из колеи. Чёрные стены с потёками воды.
Некогда такая живая и красивая квартира стала каким-то склепом.
- Я Веника убью…
- Он тут не причём. Его не было в квартире. Пожарные сказали, что, скорее всего, обычное замыкание.
- Пауков жалко… Они ведь были, действительно, умные, - Воронцов нервно оглядывался. Сколько ж здесь было весёлого и грустного? А теперь ничего не осталось. Ноль. Чернота.
- Пауков бабушка забрала накануне.
- Как она?
- Долго плакала, но… ей же есть, где жить. Но ей, действительно, тяжело.
- Значит так. Квартиру мы отремонтируем, - вдруг принял решение Денис.
- В смысле?
- Ну, я в армии не только научился кабели прокладывать, но и траву в зелёный цвет красить, и асфальт – в чёрный. Так что.. что нам стоит дом построить?
- Нарисуем, будем жить, - улыбнулась Женя. А потом поймала его тревожный взгляд, - что?
- А гитара тоже…
- Прости.
Да за что прощать? Просто… Просто это была гитара. Синяя красавица, с которой он когда-то приехал в Москву. Были такие мгновения, когда она была единственной в мире, с кем можно поговорить. А теперь оказывается… Сгорела.
- Забей.
Вот так и стояли. В разных углах страшной обгорелой комнаты.
Даже не знали, что сказать.
Вроде бы, всё было просто.
Когда-то давно встретились. Ругались. Работали. Дружили. Хулиганили.
Расстались.
Жили. Писали письма.
А вот что теперь?
Сложно всё как-то.
Нельзя открыть словарь и понять, что происходит.
Да, он ревновал. Она обижалась.
Да, целовались на кухне.
Да, всё никак не могли надышаться друг дружкой.
Чуть больше года назад они сидели в этой самой квартире и держались за руки. Он сжимал её холодные тонкие пальчики. Тогда впервые не понимал, что с ним происходит. Почему так важно, что Женя рядом? Почему заметил это только сейчас? Нет, конечно, он не дурак. Знал и раньше, что Васнецова красивая, что она к нему не равнодушна. Но мало ли кто не равнодушен? Никто же не плакал вот так, беззвучно и без слёз. Почему так хотелось отмотать плёнку назад и стереть самого себя из жизни Жени? Только для того, чтобы она не плакала. Никогда.
Она тогда боролась со слезами. Всё пыталась улыбаться, слушала щебетание Дашки. И бесилась от этого ещё сильнее. Никогда раньше счастье сестры так не раздражало. Может, просто понимала, что никто не придёт и не спасёт её от неминуемой разлуки? Это всё не покажется сном. Реальность наступала с неотвратимостью докомотива. Тогда казалось, что год будет длиться вечно….
Даже тогда всё было относительно легко.
А сейчас?
Сейчас всё сложно. Дениса всегда умиляла фраза в «Вконтакте»: «Всё сложно с…» Вот сейчас у него всё сложно. С мозгами и сердцем.
- А я на акустической научился играть, - вдруг ни к селу ни к городу ляпнул он. Женя перестала разглядывать обгоревший пол и взглянула на Дениса. С минуту молчала, а потом вдруг воодушевлённо попросила:
- Сыграй, а? Пошли к нам. Девчонки будут рады.
- Ну уж нет. Мне только твоих сестёр не хватало. Давай здесь.
- Здесь даже сесть не на что, - растеряно развела руками Женя.
- А вы ведь мне две табуретки одолжите? – в глазах прыгают радостные чертята.
- Конечно….

_
Женя сидела прямо на полу, застелила заранее цветными ковриками сгоревший паркет, бросила пару подушек, а потом плюхнулась сверху. Сложила по-турецки ноги, закрыла глаза.
Она только махнула рукой в резиновых браслетах: «Начинай»
Денис усмехнулся, сел на табуретку, почему-то нахмурился и склонился над гитарой.

Просто нечего нам больше беречь
Всё нам вспомнится на страшном суде
Эта ночь прошла как тот перевал
За которым исполненье надежд

Надежды… На что?
Да никаких. С какой стати? Но разве для надежды должны быть основания? «У меня теперь будет всё хорошо. Вне зависимости от того, будет ли такое понятие как «мы»» - как молитву беззвучно шептала Женя.


Просто прожитое прожито зря, не зря
Но не в этом понимаешь ли соль
Слышишь, капают дожди октября,
Видишь, старый дом стоит средь лесов

А ведь, действительно, всё это не зря.
«Наша жизнь – книга, а армия – страница, вырванная из самого начала» Вранье. Не зря прошёл этого год. Разве раньше Денис мог себе позволить вот так безбоязненно смотреть на Женю? Без насмешки, а серьёзно и с нежностью? Ведь раньше любой взгляд, случайное прикосновение приводили их обоих в какой-то транс. А теперь… Нет, прежнее волнение никуда не ушло. Да и растерянность осталась, ушёл страх быть застигнутым врасплох. Теперь не нужно ставить блоки защиты, ведь удар не будет таким болезненным. Потому что где-то там, в подсознании поселилась уверенность, что они не могут причинить друг - другу боль. По крайней мере, они очень хотели в это верить. Но ведь мысли материальны?


А мы затопим в доме печь , в доме печь
И гитару позовём со стены
Просто нечего нам больше беречь
Ведь за нами все мосты сожжены
Все мосты все перекрёстки дорог
Все прошёптанные тайны в ночи
Каждый сделал всё что мог , всё что мог
Но мы об этом помолчим, помолчим

Женя наконец-то открыла глаза. Ей было очень важно узнать, что чувствует Денис.
Ей было, что беречь. Она больше года берегла в сердце эту нежность и этот удивительный трепет.
Она хранила и воспоминания, и дружбу, и собственные слёзы, и смех до слёз. Всё это БЫЛО. Возникал вопрос, а БУДЕТ ли это ещё?
Она, наверно, и под страшными пытками не сказала бы, что не было в их прошлом ни одной минуты, которую можно было бы выбросить или даже сжечь. Их встречу? Но, значит, они никогда не пропадала в его таких тёплых наглых глаза. Их перебранки? А как же тогда их первый заговор против Жорика?
Тогда, может, стоить сжечь тот день, когда Денис попытался её так нагло кинуть на деньги? Неужели приснилось его искреннее и такое серьёзное извинение?
А дальше…
Нет, ничего нельзя сжечь. Ведь «Если тебя нет, то и меня нет»
Нет.
Всё ценно, каждая минута, проведённая вместе. А эти минуты и секунды и есть их мосты. Пусть ещё такие хрупки, пусть ненадёжные, но разве можно их сжечь? Разве кто-то позволит?

А луна взойдёт заплывшей свечёй
Ставни скрипнут на ветру , на ветру, скрип ,скрип
Ах, как я тебя люблю горячо
Годы это не сотрут , не сотрут

Он вдруг понял, почему выбрал эту песню. Конечно же… «Люблю….» Господи, ну, конечно же. Вот! Вот, что происходит с ним. С ними. Как можно было быть таким слепым идиотом, чтобы не заметить?
И это было откровение. Не та ошибка, допущенная в письме. А совершенно чётко принятое и осознанное чувство.
Он оборвал песню. Замер, глядя в такие зелёные глаза Женьки. Забыл, что надо дышать, что сердцу нужно биться, что… Рухнули эти обгорелые стены, обвалился потолок, пропал пол. Он всё куда-то падал. И взлетал.
Задыхался от отсутствия воздуха в этом личном космосе.
Испытывал какие-то безумные перегрузки.
- Денис, всё нормально? – обеспокоенный голос Жени в этом космосе. Но, постойте, какой же звук в вакууме? Это невозможно.
Значит, это не вакуум. Конечно, в космосе, должно быть, холодно и одиноко. Там не может быть этой сумасшедшей девчонки. По определению.
- Нет, всё не нормально, - это точно его голос? Хриплый и напуганный.
Она стремительно поднялась, подошла к нему, коснулась лба рукой.
- Температуры нет. Ты заболел?
От её прикосновения по телу снова побежали искры. «Совершенно невозможная девушка.»
- Нет. Хотя… Жень, я с ума сошёл, - схватил за руку. Быстро поднялся. Взглянул в наивные глаза-озёра. Судорожно вздохнул, будто перед погружением в воду. И утонул. Банально, но это так. Снова и снова. Который раз уже тонул, не в силах выплыть? Без всякого желания выплывать…
- Денис, я не понимаю… - жалобный голос. Чуть напуганный.
Разжал пальцы. Отвернулся, отошёл в дальний угол комнаты. Уставился на чёрную стену. Потом взлохматил короткие волосы и, будто решившись, сказал:
- Чего ты не понимаешь? Я люблю тебя. Разве не понятно?! Нет, я знаю, что у тебя в жизни один спорт, что….Короче, я жду от тебя твоего «дебил», - «ууу, Воронцов, а ты хорошо сдвинулся. Ты ещё по ори на неё, Женя тогда точно тебе врежет. Твоей же гитарой.»
Тишина.
Сколько Женя молчала?
Секунду?
Минуту?
А может, годы?
- Что я должна на это сказать? Ты и так всё давно знаешь, - руки мягко легли на плечи, - обернись и поцелуй меня. Твоя очередь.
Вот он. Первый поцелуй.
Ни показные поцелуи, ни сегодняшний на кухне не шли ни в какое сравнение с этим поцелуем. Поцелуем - причастием, поцелуем – признанием, поцелуем - проклятием.
Без каких либо объяснений, пояснений. Просто не было у Жени слов. Не обучена она была изяществу слова. К тому же, какие слова, когда тренированное сердце бьётся, как бешенное?

_

- Васнецова, сколько можно возиться? – нервно кричал Денис. Там, за дверью слышался женский смех и неразборчивое бурчание Женьки.
Он поправил воротник рубашки, посмотрел на часы. Без пяти шесть. «Уже тридцать минут возится. Разве можно так долго надевать платье?». Нет, Воронцов всегда догадывался, что женщины – существа медлительные. Но чтобы Женька так…
Что Женя может делать «так» Денис додумать не успел.
Дверь комнаты распахнулась, а на пороге возникла девушка. Вроде бы знакомая. Да, точно, знакомая. Но вот где Денис мог её видеть?
Вроде, Женя. Конечно, Женя. Только вот… КАК под футболками можно было прятать такую женственность?
Обычное, очень скромное платьице из серого щёлка так грамотно подчёркивало фигуру, что у Дениса появились не самые добродетельные мысли.
Когда-то давно, казалось, в прошлой жизни он видел Женю в платье. В красном. Помнится, он тогда прибалдел. Впрочем, «прибалдел» - ещё мягко сказано.
Но сейчас…
- Воронцов, даже если тебе не нравится, я не буду переодеваться, - предупредила Женя. Но… если она хотела его поразить, то Денис бы сдался и под меньшим напором.
- Остаётся только вопрос, как теперь охранять такое чудо… Может, тебе с Полежайкиным пойти? – шутливо подать даме руку. И в очередной раз вздрогнуть от её прикосновения. Уже почти привычка.
- Я тебе ухо откушу, - горячий шёпот. Почти касается губами уха.
- Я учту.
- Воронцов, ты умеешь танцевать?
- Ну… Вальс?
- Вальс – скука. Я хочу рок-н-ролл. Давай их там всех порвём на прощанье?
- Порвём! Но вальс не скука.
- Ты ничего не понимаешь!

-
Шумный праздник.
Музыка бьёт по вискам, отдаваясь эхом в лёгких.
Счастливые глаза Жени горят безумным огнём.
- Воронцов, ради этого стоило мучиться 10 лет...
Из-за плохой успеваемости и идиотской традиции Женя получала аттестат почти самая последняя.
Но это к лучшему. Ибо… столько пустых классов было свободно, где можно было целоваться. Прижаться спиной к холодному стеклу и сходить с ума от этой нежности.
Господи, как она вообще сдала экзамены? Ведь с самого возвращения Дениса могла думать только о нём. Всё время быть с ним. Держать за руку, прижиматься, целовать. Молчать или что-то говорить. Пить кофе на кухне, ремонтировать квартиру. Гулять по улицам или вести эфиры.
-
- Давай удерём?
- А как же встретить рассвет с одноклассниками?
- Да ну их…

Они гуляли уже три часа. Женя сняла туфли и шла по холодному асфальту босиком. Светлые локоны растрепались по плечам.
Интересно, а можно представить себе, что на свете существуют люди более счастливые?
Зачем что-то кому-то объяснять? Просто… Просто так получилось, что они стали одним организмом. Будто даже кровяные сосуды общие. Как у сиамских близнецов. Только ближе.
Без права на ошибку, на расставание.
Это понимали оба. Просто не хотели тратить общее дыхание на какие-то пустые слова. Зачем? Ведь и так всё понятно.
Каждым взглядом, каждым вздохом они подтверждали своё незыблемое право на счастье.
- Жень, как думаешь, а куда мы поступать будем?
- Мы?
- Конечно, раз уж я такой дебил… На самом деле, я рехнусь, если буду без тебя хоть три часа.
- Мм… Я собиралась в физкультурный.
- А я в Щуку.
- Ну вот…
Опустила глаза, вырвала руку из его руки.
Сразу стало холодно.
Одиноко.
- А меня в физкультурный возьмут?
- А я в Щуку пройду?
Два вопроса одновременно.
И две улыбки.
Снова взяла его за руку. Уткнулась лбом в его плечо.
- Денис, мы никогда не перестанем ругаться?
- Нет.
Резкое и категоричное. Может, это от того, что «ругаться» и «любить» для них теперь синонимы?

-
-Я не хочу замуж.
- Можно подумать, я хочу на тебе жениться!
- Что?!
- Да мне просто твоя мама мозг проела.
- Ах, так? Да кому ты нужен? Зачем вообще этот штамп?
- Как это «зачем»? Когда твоя Маша замуж в третий раз выходила, ты не спрашивала?
- Ты… Воронцов, ты был связистом?
- Ну.
- Вот и найди мне связь между её браками и моим.
- Э…
- Так вот, связи нет. И ты на мне женишься один раз и навсегда
- Ты же не хочешь замуж.
- Я ударю тебя…

-
- А я говорю, это Андрей будет.
- Ты не понимаешь ничего. Это Ленка.
- Какая «Ленка», Воронцов?
- Воронцова, я сейчас же поеду с тобой разведусь!
- Разведёшься? Вперёд. Я думала это у беременных характер портится.
- Да, портится.
- Нет, это у мужей характер портится.
- Это ты просто психованная с рождения. Как я вообще умудрился с тобой связаться?
- Воронцов!
- Воронцова!

-Конец-

Скрытый текст

очень прошу. Не молчите. Очень прошу. Говорите правду.

 Отправлено: 29.11.09 20:39. Заголовок: Still loving you (R)

Автор: Chertyatka
Название: Still loving you
Статус: в процессе
Размер: миди
Бета, Гамма: Tanik
Пейринг: ЖиВ
Жанр: Angst, POV Дениса и Жени (от случая к случаю), возможен, ООС
Рейтинг: R
Дисклеймер: ничего мне не надо
Саммари: Всё сложно. Денис вернулся из армии. Казалось бы, всё должно быть хорошо. Но он понимает, что он снова для Женьки просто друг, даже чуть меньше, чем друг.
1. Предупреждение: здесь будут воспоминания и наши дни.
2. Предупреждение: На всякий случай. «Наши дни» - Ноябрь 2014 года
3. Предупреждение: видите рейтинг и жанр?
4. Предупреждение: Автору эта «гениальная» идея пришла по дороге в университет. Понимаете, что ничего радостного тут не будет?
От автора:
Посвящаю этот фик моему очень хорошему другу. Я знаю, что ему это не нужно, но всё-таки…
Посвящаю Полине (Just Vunerable). Не обижайся на меня
Посвящаю Тане (Tanik)

Тапками и помидароми кидаться в темке: http://www.aktivnoe.forum24.ru/?1-14-0-00000058-000-60-0-1259499912

 Отправлено: 29.11.09 20:41. Заголовок: Пролог Плакать сов..

Пролог

Плакать совершенно бессмысленно.
Ты сама этого хотела.
Да, именно. Пусть представляла всё это несколько иначе. Но ведь стремилась именно к этому. Только вот твоя «месть» оказалась повёрнута против тебя же.
Доигралась.
Тебе лет сколько, девочка?
18.
Дурацкий возраст.
Не маленькая, но ещё и не взрослая.
Но в восемнадцать лет пора знать, до чего могут довести все эти юбочки, открытые плечики и ледяное равнодушие.
Вот. Именно до того, что ты будешь стоять под холодным душем. И буквально мечтать всё повернуть назад.
И ты бы всё сделала для того, чтобы забыть. Если бы не одно НО: тебе было с ним хорошо…
Но тогда почему слёзы? Почему ты твёрдо знаешь, что тебе надо уйти? Что это за мазохизм?
Иди, прижмись к нему. Закрой глаза и представь, что тебе послышалось. Послышался его сонный шёпот «Лика». Только вот потом не плачь, когда окажется, что он был просто пьян. Ему же всё равно, с кем спать.
Вот ты и подвернулась.
Бессмысленно плакать.
Надо пересилить себя, выключить воды, выйти из душа, тихо собрать вещи. И исчезнуть. Из его жизни навсегда.
Пусть глупо.
Может быть, отдаёт пошлыми романчиками.
Но ведь и ситуация почти водевильная.
- Какой же ты дебил…

Часть 1

Тормоз. Сцепление. Газ. Тормоз. Сцепление. Газ. Тормоз.
«Страна непуганых идиотов. Если ты хочешь покончить с собой, зачем нужно это делать под колёсами моей машины? Я, кстати, безбожно опаздываю. А то сейчас вызывай Скорую, суетись, чувствуй себя виноватым. Нет, я понимаю, у всех могут быть проблемы. У меня тоже вот проблемы. Уже лет пять. Но я же не кидаюсь под колёса!» - Денис злился. Пять минут назад он чуть не сбил человека. Красивая, очень худая девушка пыталась перейти Ленинский проспект. Нет, не на переходе. Шла упрямо, как танк. С какой-то пугающей решимостью. Денис тогда резко затормозил, отчего машину немного повело на скользкой дороге.
Теперь крупной дрожью тряслись руки. А дыхание сбилось. И через весь этот утренний ужас красной лентой оказалась протянута одна мысль: «А ведь, действительно, уже пять лет прошло…»

- Хочу представить тебе моего хорошего друга. Познакомься, это Денис Воронцов, - он всё пытался тогда увидеть хоть каплю любви, нежности и огня в её поразительных глазах. Хоть самую малость. Искал и не находил. Спокойствие и равнодушие. Так смотрят на попутчиков в метро. Холодно.
- Привет.
Она его тогда с кем-то знакомила.
Улыбалась. Активно жестикулировала.
Ему почему-то запомнилось, что в светлые косы были вплетены красные ленточки.
Он тогда впервые понял, что такое сходить с ума. От ревности. И эгоизма.
В голове билась противная мысль: «Я, как полный идиот, о ней весь год думал, а она… “хороший друг”»
- Денис только из армии вернулся. Дня два как. Кстати, забыла спросить, как тебе там было?
Она тогда не шутила. Она действительно не спросила. Ей было всё равно. Денис тогда дёрнулся, как от удара, когда Женя скользнула по нему равнодушным взглядом и углубилась в чтение какого-то спортивного журнала.
А он стоял, как полный идиот.
И ненавидел её.
Что она вообще себе позволяет?
Хотя бы изобразила радость.

Только вот, Воронцов, зачем тебе её наигранная радость?

Дорога стелется ровной серой лентой.
В его жизни вообще много серого. Серая куртка, серая машина, серые дома. Даже газета, в которой он печатается, называется «Серые будни». Лучше не скажешь.
После того, как Женька исчезла одним безрадостным осенним утром, Денис понял, что на радио не может даже смотреть. Заявление об уходе прислал Сан Санычу по почте.
Шеф ответил сухо. Его оставили без лучших ди-джеев.
Но хуже всего было то, что этих ди-джеев оставили друг без друга. И каждый из них старался собрать свою жизнь.
Дениса тогда от неминуемого дна спас звонок друга, с которым его свёл случай в армии. Лёха организовывал газету и ему позарез нужен был военный корреспондент. Почему-то вспомнил о Воронцове. И не прогадал.
Более отчаянного журналиста он бы вряд ли нашёл.
Денис три раза был на объектах, из которых чудом выходили наши войска.
Четыре раза валялся в госпиталях. Знал не понаслышке, что такое «брать штурмом», что такое вертолёт «чёрный тюльпан». И почему так обманчива тишина.
Лёха каждый раз вздрагивал, когда читал статьи. «Вроде бы только вчера прилетел. А сегодня утром готова статья. Не спит он что ли…»
А Денис действительно не спал.
Иногда по трое-четверо суток.
Зато потом можно было отоспаться. Без сновидений.
Нет, он не умирал от любви. Это вообще бесперспективно.
Просто так получилось, что он не хотел даже думать, вспоминать о том, что когда-то в его жизни была вот такая Васнецова. Зачем?
Как-то он расслабился и из-за этого пропустил тот момент, когда прямо перед ним появился мотоциклист.
Удар.
И парень слетает. Мотоцикл летит в одну сторону, а парень – в другую.
Денис резко затормозил. Благо, дорога пустая.
Метнулся к лежащему ничком мотоциклисту.
Трясущимися руками достал мобильный, набрал номер Скорой.
- Алло. Девушка. Я человека сбил. Он на мотоцикле. Что? Жив ли? Да откуда я знаю?!
Осторожно перевернул пострадавшего на спину. Стараясь не потревожить, снял шлем.
И почувствовал, что умирает.
Сердце стало медленно, но уверенно останавливаться.
Дотронулся до жилки на шее.
Ровный и спокойный пульс.
- Жива. Адрес…
Это не парень. Это девушка. Я могу Вам точно сказать, сколько лет. Пишите. Васнецова Евгения Сергеевна. 1992 года рождения.

 Отправлено: 05.12.09 00:52. Заголовок: Он стоял на коленях ..

Он стоял на коленях рядом с ней и не мог ничего сделать.
Просто смотрел на бледное лицо, вглядываться в каждую чёрточку. Скользил взглядом по сжатым губам, тонкой шее в вороте водолазки, по беспомощным запястьям.
Сходил с ума.
Молился бы, если бы умел.
И если бы верил.
Боялся даже дотронуться. Не видеть четыре года. Чтобы теперь вот так, жестоко. Причинить уже не просто моральную, но физическую боль.
Виноват.
«Кругом виноват только ты».
Это же Женька. Та самая Женька, которая ворвалась в его жизнь без спроса. Просто явилась и всё растоптала.
«Нет, Воронцов, это ты всё растоптал. Всё, что она вырастила в твоей душе, всё сжёг. Ты же самый умный. Ты же всегда считал себя самым взрослым, сильным. Мужик. Правильно, вот теперь вместо того, чтобы быть счастливым ещё пять лет назад, сиди рядом с этой девочкой. И молись, что она будет жить».
Он дёрнулся от неожиданности, когда завыла сирена скорой, и одновременно с этим раздался хриплый стон Жени.
Её ресницы задрожали, а потом она распахнула глаза.
Недоумённо смотрела на склонившегося над ней Дениса.
Губы прошептали: «Ездить научись сначала, чайник».
Потом были врачи. И милиция.
Женя чувствовала себя тряпичной куклой. Её крутили, осматривали, искали хоть какие-то повреждения. И всё время спрашивали: «Больно?»
Больно.
Только вот синяки на спине и ушиб руки никакого отношения к этой боли не имели.
Если бы её попросили показать на то, что болит, она бы обличающее ткнула пальцем в Дениса: «Это ОН. Он у меня болит. Где-то в сердце»
Шесть лет назад они расстались в той студии. Так нелепо и глупо. Без нужных слов и таких нужных прикосновений.
Она тогда нелепо пошутила: «Денис, не сжимай мне так руку. У меня линия жизни уже изменилась».
Дура.
У неё действительно изменилась линия жизни. Тогда, в студии, без права на правду, они попрощались на шесть лет. Женя точно знала, что Денис если и ведёт счёт годам, которые они прожили порознь, то принимает за точку отсчёта ту ночь, после которой Женя ушла.
На самом деле, они расстались в тот день, когда Денис ушёл в армию.
После его ухода всё стало иначе. Будто яркую акварель поместили в воду, а потом осторожно вытащили – все краски смылись. Остались только невнятные очертания.
Женя всё пыталась взять в руки карандаш и заново набросать собственную жизнь. Хоть в чёрно-белых красках. Но хоть как-то.
Полгода назад она пыталась нарисовать себе семейную жизнь.
Неуверенные штрих ложились на мокрый лист бумаги. Женя набросала некоего Диму. Он хороший. Возможно, просто замечательный.
Только вот Женя научилась смотреть сквозь него. Он ей не мешал жить, но и от бурь не закрывал. Ни на минуту.
Когда-то давно ей было с Денисом тепло. Ей были и самые лютые морозы не страшны… А с Димой… Холодно от любого ветерка.
Так странно.
Её десять минут назад сбили. Если бы не новая защита, которую ей подарил Лёшка на день рождения, эта встреча с Воронцовым стала бы последней.
А она ничего не чувствует. По идее, должен быть шок, страх, даже ненависть к Денису, который смог её заметить впервые за четыре года. Причём для этого ему пришлось её сбить.
- Евгения Сергеевна, распишитесь здесь, - к ней подошёл молодой сержант в мятой форме. Девушка удивлённо подняла на него взгляд.
- Что это?
- Вы потерпевшая сторона.
- Что-то вроде заявления?
- Ну, да…
- Денис Андреевич не виноват. У меня претензий нет. Если, конечно, у него нет никаких претензий ко мне. Может, разойдёмся?
Она краем глаза заметила какого-то совсем поникшего Воронцова.
- Тогда разбирайтесь сами…

- _
-

Она не думала, что когда-нибудь ещё будет его о чём-то просить. Она вообще предпочитала решать свои проблемы сама. Даже тогда, когда нужно было быть слабой… Не смогла попросить его о помощи. Но ведь он ничем не помог бы…
Помог.
Был бы рядом.
Может быть, будь он рядом, ничего бы не произошло…

- Девушка. Никакого спорта. С Вашим подорванным сердцем нельзя больше гонять мячик. Только лёгкая зарядка по утрам.
- Но…
- Вы хотите второй раз к нам загреметь? Вам восемнадцать лет. Не рановато ли для кардиологии?

А вот сейчас вцепилась обеими руками в его рукав.
- Воронцов, не смей меня оставлять врачам.

Он не смог отказать. Взял её за руку, отбил ото всех врачей. Клятвенно пообещал накормить её чем-нибудь сладким.
Буквально силой затащил в машину, застегнул ремень безопасности. И резко рванул с места происшествия.

Что, собственно, произошло?
Встретил. Не видел сто лет. Хотя нет, всего четыре года. Всего?
Но если всё так просто, то почему тут предательски бьётся сердце? Наверно, ударов 150 в минуту. Не меньше.
Дело не в этом. Он искал её четыре года. Чтобы вот так встретить.

- Маша, где Женя? Мне нужно это знать.
- Воронцов, я ничего тебе не скажу. Я никогда не видела, чтобы Женя вот так плакала. Ты ломаешь ей жизнь. Будет лучше, если ты уйдёшь. Желательно, навсегда. Ты хочешь окончательно всё испортить?
- Маша, где она?
- Уходи, Денис. Её нет здесь…

- Веник…
- Денис, ты мне друг, но…
- Но истина дороже. Я в курсе. Веник, истина в том, что я должен найти Женю.
- Я не скажу, где она.
- Я тебе сейчас врежу.
- Врежь, если будет легче.

Она сидела, уткнувшись лбом в холодное стекло окна. Теребила на пальце колечко. Ничего не меняется в подлунном мире. Только вот подстрижена под мальчика.
- Жень, я так рад…
- Что сбил меня? Но радость отравляет тот факт, что не насмерть? – она с трудом расцепила сухие губы.
- Наоборот, рад, что не насмерть.
- Приятно.
- А я искал тебя.
- Искал, значит, искал…

Соло гитары прервало эту попытку поговорить.
Денис пару раз чертыхнулся и взял трубку.
- Да! Лёх, давай я тебе потом позвоню. Нет, я не буду с ним работать. Нет, Лёх. Лёха, ты меня слышишь нормально или у тебя в ушах бананы?
Со злостью нажал на красную кнопку.

- Работа?
- Ага. Если б ты знала, как меня Лёха с этим фотографом достал.
- С каким?
- Янеж Васнецовский. Не слышала? Нет, конечно, талантливый парень. Даже очень, но…
- У тебя звёздная болезнь, Воронцов…

И надо бы поговорить о собственных чувствах, узнать, что случилось тогда, много лет назад. Почему всё рухнуло.
Но ведь для этого нужны силы и храбрость.
Но вот откуда ж их взять?
Если даже смотреть друг на друга больно? Будто на Солнце смотришь.
Глаза слезятся, больно неимоверно, но оторваться не можешь.

 Отправлено: 06.12.09 00:17. Заголовок: Это страшно. Писать ..

Это страшно.
Писать в пустоту письма. Не получить ни одного ответа.
Стараться делать строчки как можно более равнодушными. Будто ничего не надо. Обойдётся он без ответа. Зачем тогда пишет? Чтобы не забыть буквы.
И каждый раз успокаивать собственное бешеное сердце, когда приходят письма. Когда снова нет ни одного письма для него. От единственного адресата.
Женька.
Женя.
Жека.
Евгения Сергеевна Васнецова, что ж Вы делаете-то? За что вот так жестоко? Неужели ты не знаешь, что отсутствие ответа – почти предательство?
А ведь предательство – военное преступление. За него положен расстрел. Только вот жаль, что на смертную казнь в стране мораторий.
Поэтому казнит себя Денис сам.
Когда пишет новое письмо. Когда не получает в ответ ни строчки.

Это смешно. До боли.
Получить почти сто писем в один день.
И все строчки полны равнодушия и обиды.
За каждой буквой грустная, сердитая и ранимая девочка. Вот-вот блеснут слёзы.
Видно даже, как она до боли прикусывает своё левое запястье, чтобы не зарыдать от обиды.
Писать ей ответ. Задыхаясь от радости. Парадоксально, но эта стопка писем – безмолвный свидетель того, что в Москве ждут.

«Женька, я не понимаю, что происходит, но… Мне не доходили твои письма, а тебе, видно, не доходят мои. Но, как показывает практика, эти письма придут. Я не знаю, когда ты получишь это.
Но, в общем. Чёрт, никогда не думал, что написать так сложно.
Жень, я люблю тебя.
Вот так вот просто. Ага, тупо и банально. Зато правда. Можешь считать меня трусом, но я очень боюсь, что ты сейчас усмехнулась.
Понимаю, что прямо-таки надеюсь, что ты не получишь это письмо.»

И снова ни одного ответа. То ли просто не дошло письмо, то ли…
Нет, над этим вариантом Денис даже думать не хотел. Потому что иначе можно свихнуться. Только не понятно, от чего. То ли от тоски, то ли от стыда, то ли от разочарования.

Вот откуда берутся силы на эти переживания? В армии-то должна быть аховая нагрузка. По принципу: упал – умер.
Нет. Надо помучиться, свихнуться.

Денис со злостью стукнул по столу кулаком. Чёрт знает что.
Зачем он вообще её встретил? Чтобы спокойно подбросить до метро? Конечно, сил и желания с ней бороться не было. К тому же, он точно знал, Женя способна открыть дверь и выскочить на ходу. Под колёса какому-нибудь КАМАЗу.
И вот теперь пришла какая-то пустота. Вместе с ужасом и тоской.
Нежность.
Да, точно. Ещё вернулась нежность. Она скромно вошла в душу и встала в уголочке.

- Никогда не отпускай меня, Воронцов…
Горячий шёпот. Нежные губы почти касаются его уха. От этого по телу пробегают мурашки.
Тонкие пальцы скользят по разгорячённой коже.
- Что же ты делаешь…
Хрип. Стон. Мольба.
Что же ты делаешь, Женька. Ты же ребёнок ещё совсем. Ты же не понимаешь ничего. Это всё шампанское.
Шампанское? Возможно, Женю два бокала и подкосили. Но почему же здоровый, крепкий мужик Денис Воронцов готов прямо сейчас бухнуться в обморок.
Её руки крыльями ложатся на его плечи, холодные ладони обнимают за шею.
Дышать становится совсем тяжело. Один вдох на три удара сердца. Мысли уже окончательно путаются. Точнее, мыслей больше нет. Только одна паническая: Женя, ты же доиграешься…
Коснулся губами невозможно горячей кожи. Поцелуй вышел какой-то неловкий. Совсем мальчишеский. В уголочек губ.

- Чёрт!
- Ты чего тут мебель крушишь? – в кабинет вошёл Лёха. Какой-то помятый и сердитый. Признаться, Денису было не до того, чтобы разбираться в душевном состоянии друга.
- А я Женьку встретил.
- Какого?
- Васнецову. Я рассказывал тебе.
- Ты мне о ней не то, что рассказывал, ты мне о ней разве что не пел.
- Можешь не ёрничать?
- Могу. Я вообще талантливый. Кстати, ты же завтра должен быть вылетать.
- Помню. Я уже шмотки собрал.
- Так вот, завтра ты никуда не едешь.
- Как?
- А так. Вместо тебя летит Серёга поедет. А у тебя на среду запланировано интервью с Ломовым.
- Ты издеваешься? С каким Ломовым? Лёх, я этот проект два месяца разрабатывал. Ты вообще помнишь, сколько мне пришлось лбом дверей открыть, чтобы нас туда пустили? И это всё ты даришь этому папенькиному сынку? Серёже?
- Денис, я твой начальник, не забыл?
Конечно, не забыл. Как можно забыть эту милость от царя-батюшки.
На самом деле, если бы не Лёха, то ещё неизвестно, под какой лавочкой Денис бы подох. А так… всё вполне пристойно и правильно. К тому же, в 24 года быть одним из самых признанных журналистов страны дорого стоит. Особенно, если учесть, что образования у Дениса никакого. Кроме десяти лет школы и двух лет армии.
Так что пришлось исключительно из благодарности другу отменить начинающийся бунт.
- Я понял тебя. Ты мне фотографа-то выделишь? Или придётся самому вокруг этого Ломова сказать с фотоаппаратом.
- Конечно, дам.
Лёха вытащил из кармана мобильный, набрал номер и коротко то ли приказал, то ли попросил:
- Зайди.
- Нормально так. И кого ты ко мне пригласил?
- Янежа.
- Я же сказал, что не буду работать с ним!
- Вот ты ему это и скажи.

Денис устало вздохнул, уже готовый разразиться сердитым рыком, когда дверь открылась, и на пороге возник парень.

Серые мешковатые джинсы, балахонистая футболка цвета хаки. На руках почему-то перчатки. На груди висит профессиональный фотоаппарат.
На лицо падает тень от надвинутой на глаза кепки.
Ростом парень был совсем мелкий. Ещё ниже Воронцова, который и так стоял всегда последний в ряду по росту.

- Вот, Янеж, Денис тебе хочет объяснить, почему не поедет с тобой к Ломову.
- Не надо, я догадываюсь. У меня просто фамилия идиотская. Денис Андреевич не может позволить, чтобы рядом с его аристократической фамилией была подписана моя, идиотская. Васнецовский.
Пока Янеж говорил этот бред, Денис с ужасом осознавал, что знает этот голос. Более того, он его уже слышал.

- Представляешь, меня постоянно принимают за парня. Осточертело уже…

 Отправлено: 06.12.09 22:44. Заголовок: - Лёха, можешь нас о..

- Лёха, можешь нас оставить? Нам надо поговорить по душам.
Говорить и не слышать собственного голоса.
Чувствовать, как немеет язык.
Друг усмехнулся, похлопал Янежа по плечу и вышел.
Васнецовский совершенно невозмутимо снял кепку.
- Ещё раз, здравствуйте, Денис Андреевич.
Второй раз за один день встречаются. Вот так странно и непредсказуемо. Столько лет не видеться, а тут…
- И как мне к тебе обращаться? Женя или Янеж? – Денис сел в кресло, резко крутанулся и отвернулся от насмешливого взгляда посетителя.
- А как Вам удобнее? Но очень прошу при посторонних называть меня Янежем. В конце концов, это шоу-бизнес.
- Что ты несёшь, какой бизнес?! Жень, а тебе очень смешно? Насколько я помню, Янеж работает здесь четыре года.
- Конечно, Денис Андреевич, я начал работать здесь с 24 февраля.
- Супер. Значит, Вы, Янеж, помните, что фотограф сопровождает журналиста везде. Значит, Вы, товарищ Васнецовский, отныне везде будете ездить со мной!
Сидеть спиной. Чтобы не видеть, какой яростью загорятся глаза этой совершенно невозможной девушки. Такой далёкой. И родной. Женька, за что ты так с ним? Он же с ума сходил. Четыре года искал, а ты была рядом, но не протянула руку.
Да он же вообще не знал, что ты жива. Иногда просыпался среди ночи в холодном поту от осознания: а вдруг её вообще больше нет? Почему так отмалчиваются сёстры, а Веник бормочет нечто невразумительное, что совершенно не вяжется с его богатым словарным запасом и с шикарным уровнем IQ.
И вот, пожалуйста. Она работала рядом. В одном здании. На расстоянии вытянутой руки.
Они ходили с докладом к одному и тому же человеку, посещали одни и те же вечеринки. Он слышал о Янеже сотни раз и ни разу, не дёрнулся. Принципиально отказывался работать с этим юным дарованием, ибо фамилия слишком уж с Женькиной созвучна. Господи. Надо же было быть таким идиотом!
Нет, а она-то какова? Сначала игнорировала, потом сдалась на милость победителя, а потом исчезла… Женя, что я такого сделал? Почему надо было так отвратительно со мной обойтись?
- Разумеется, самый главный начальник.
В глазах ледяное спокойствие. Скала, а не девушка.
Какая-то статуя в музее.
Неужели ей настолько всё равно?
- Что же. Янеж, я приглашаю Вас в ресторан.
- Вы не боитесь за свою репутацию? Я всё-таки парень.
Резко подняться, быстро подойти к ней. Почти вплотную. Задыхаться от бешенства.
- Ничего. Я как-нибудь переживу, - протянуть руку и с силой сжать её ладонь в тонкой перчатке. Услышать её то ли писк, то ли стон.
Больно?
«А мне было не больно? Почему ты имела право надо мной вот так измываться? Я же тоже живой. По крайней мере, был таким»
- Я могу идти?
- Конечно. В восемь я буду Вас ждать
Женя развернулась так резко, будто двигалась на шарнирах.
- Самодур, - прошипела сквозь зубы и вышла из кабинета, громко шваркнув дверью.
Через мгновение дверь снова распахнулась.
В кабинет вошла Васнецова…
- Денис, а кого ты пригласил в ресторан? Янежа или Женю? А?
- Кто хочет, тот пусть и приходит…
- Знаешь, Воронцов. А Женя тебя ждала. Всё надеялась, что ты её искать будешь. Даже работать стала рядом, но ты же ничего не видел вокруг себя. Ты как самый большой эгоист заперся в своих каких-то переживаниях и сидишь в них. Ты же сухарь, Денис! – она уже почти кричала, а в глазах стояли скупые злые слёзы.
- Я сухарь?! Да я искал тебя!
- Плохо ты меня искал, Воронцов. Не там. Скажи, почему ты отказывался со мной, то есть с Янежем работать? Гордость не позволяла или конкуренции испугался?
- Я фамилии его испугался… Всё, иди. Сегодня в восемь.
- Помню.

-Женька? – новоиспеченная мадам Лындина была крайне удивлена, когда увидела на пороге своей квартиры блудную сестрёнку. Женя не появлялась у неё в гостях со времён… Не суть важно, но очень давно.
- Маша, я к тебе с просьбой!
- Вот хот раз бы пришла от любви ко мне. А то всё через Лёшу передаёшь приветы. Не надоело? Чай будешь? – без всякой надежды спросила Маша, уходя на кухню. Женя уже четыре года живёт в каком-то режиме ожидания. Почти не ест, даже не пьёт. Будто впадает в анабиоз. Каково же было Машино удивление, когда из прихожей раздался звонкий ответ:
- Буду! А вариацию на тему ужина мне сообразишь? Я голодная, как сто волков. Хотя нет, ужина не надо. Хватит бутерброда.

- Женя, надо поесть. Женечка… Вот, мама приготовила твои любимые пирожки. Жень…
- Я не хочу, - девушка бледная до какой-то крайности. Почти сливается с белоснежными наволочками.
Воздух пропитан болью и отчаяньем. Ещё и пахнет так ужасно, лекарствами.
Кто угодно мог оказаться здесь, на больничной койке, но только не спортсменка Женька. Да что ж это такое… За какие такие грехи Жене вот так достаётся?
Маша плакала уже двое суток. Тихо, без привычного надрыва, без просьбы о жалости.
Несправедливо вот так обходиться с Женей. Она уже год, не, целых два года в каком-то умирающем состоянии. Нет, раньше она хоть держалась. Без слёз и этого молчаливого отказа от всего.
- Пожалуйста…
- Маш, слушай, отстань. Со мной всё хорошо. Просто зашибись. Я устала, перетренировалась. Скоро всё будет хорошо.
Хорошо?! Когда Женьку увезли в больницу, а потом сказали, что у неё что-то там с сердцем, это было хорошо?!
- Жень…
- Маша, что ты по мне, как по покойнику рыдаешь? Живая я, живая…

- Так что за просьба? – Маша критическим взглядом оценила Женин вид. Ничего нового. Всё тот же мальчишеский стиль. Только вот… Глаза как-то странно горят. Каким-то неизвестным огнём.
- Мне нужна какая-нибудь тряпка, чтобы сходить в ресторан. А купить я уже не успею. Одолжишь что-нибудь скромненькое, но вечернее?
- У меня нет мужских костюмов, а Лёшины тебе не подойдут.
- Мужские у меня есть, - и она не соврала. Три года назад Янежа пригласили на какую-то презентацию, от приглашения отказаться было нельзя. Не прийти – тоже. Пришлось шить на заказ мужской костюм…
- Что тогда?
- Маш, мне платье нужно…
- Что? – Маша даже не удивилась. Решила, что у неё проблемы со слухом. Или у Жени проблемы с дикцией.
- Мне нужно платье.
- Женька!!!
- Тише, что ты кричишь?
- Женя, у тебя появился мальчик? Женя, а кто он? Он красивый? Спортсмен? Жень, расскажи!
- Нет. Воронцов узнал, кто такой Янеж.
- Ты с этим дебилом идёшь в ресторан? Женя, ты что… Ты не помнишь, чем всё тогда закончилось? Тебя что, зря Лёша прятал от этого дебила?
- Прекрати. Это моя жизнь.
- Ага, а мне потом маме придётся отвечать, почему я тебя не уберегла. Или нет, тебе придётся отвечать. Потому что второго нашествия Дениса я не переживу…
- Главное, чтобы он пережил…

 Отправлено: 16.12.09 00:18. Заголовок: Я знаю, я свин. если..

Скрытый текст

Я знаю, я свин. если меня кто-то здесь помнит, то это для вас всех:

Ох, как он нервничал. Пытался сесть за статью - без толку. Перед глазами всё стоит насмешливый и непрошибаемый Янеж. Именно Янеж, а не Женя. Ничего не осталось от той девочки, которую он когда-то знал, которую он лю… нет, хватит, забыли. Не было ничего. И письма того тоже не было.
Будем считать, что жизнь началась четыре года назад. «Жизнь? Воронцов, жизнь у тебя четыре года назад закончилась, а не началась!»
Но разве было плохо? Лёха подбрасывал настолько гениальные идеи, что хотелось немедленно поехать и реализовать. Если надо – умереть, но написать сенсационный материал. Может, именно благодаря этому и выжил. Парадоксально, но факт. Воронцову иногда казалось, что он эти четыре года жил исключительно упоительным восторгом собственной значимости. Его статей ждали, иногда даже писали отзывы. Это кружило голову. Это заставляло не вздрагивать от воспоминаний, которые ничто не могло выгнать из головы.

- Денис? – его поймала за рукав симпатичная девушка, почти девочка. Лет пятнадцати. Знакомые большие зелёные глаза. Даже голова закружилась. Быть такого не может…
- Да…
- Не узнал, да? Я Полина, - девушка поправила золотистый локон и кокетливо взглянула из- под опущенных ресниц. Да, Пуговка выросла истинной сестрой Маши и Жени. Насколько Денис помнил, в их семье только Маша умела флиртовать напропалую. А Женя… Женя умела дёргать за те единственно верные ниточки, что у парней не оставалось шансов. Самое страшное, что сама спортсменка этого не замечала.
- Привет. А ты выросла.
- Конечно, выросла. Не могу же я вечно сидеть с Бубликом и играть в куклы, - она грустно улыбнулась, - тебя давно не было видно. После того, как пропал ты, пропала и наша семья…
- Что? – голос сорвался на хрип. Он пропал? Никуда он не пропадал. Но где же ты тогда был, Денис? Почему ничего не замечал? Видел только свои статьи… и чувствовал только свою боль. Хотя нет, всё-таки пропал. Точно так, как пропадают на дне реки, когда бросаются с камнем на шее.
- Сначала исчез ты, потом ушла Женька, потом Машка замуж вышла. Даша с Веником уехала в какой-то закрытый городок, где этот гений занимается какими-то важными открытиями, а моя сестра превратилась в настоящую домохозяйку. Потом Галя ушла из Академии, углубилась в науку, где-то по дороге потеряв Илью… - куда делась та милая девочка? Обиженный подросток, у которого больше нет нормальной семьи, той самой, которая была такой тёплой и надёжной. Она рассказывала это человеку, который фактически был ей совсем чужим. Просто ей было некому больше рассказать. А Денис не мог сказать даже слова. Много лет тому назад он совершенно случайно попал в шумную семью Васнецовых. И ключевым словом являлось слово «Семья». Именно так, с большой буквы. А теперь… получается, это они с Женей всё сломали. Но… почему же они? Это их личное дело, нельзя брать на себя ответственность за все беды. Своих проблем хватало. Вот. Именно поэтому семья и распалась. У каждого были свои проблемы…
- Прости…
- Дело ведь не в тебе. И даже не в Жене, которую я уже три года не видела. Просто всё так по-дурацки. Младшей было быть хорошо. До тех пор, пока у сестёр не появляется своя жизнь. В которой мне уже места нет…
Они тогда ещё о чём-то говорили. Полина была чуть надменна. А в зелёных глазах стояли слёзы. Только вот в её глаза Денис не смотрел. Потому что знал, что просто сердце не выдержит. Потому что в этих глазах была какая-то частичка Жени…
Глупо и сентиментально.
Пора смириться.
Ты ж мужик, Воронцов, а мужик сам определяет своё место. Что ж ты воешь от воспоминания о старом доме?
У тебя был дом, Воронцов? Был. Рядом с Женей.

- Нет, Маш, это слишком открытое. А это слишком закрытое. Откуда у тебя такое? Это какой-то балахон…
- Тебе не угодишь. Кстати, в прошлом году от него все пищали.
- Маша! Если я захочу, чтобы Воронцов пищал, я ему устрою болевой захват. А пока мне нужно, чтобы меня пустили в ресторан.
- Тогда вот, красное платье. Считай, оно твоё. Я его ни разу не надевала.

У нас не свидание. Не свидание. НЕТ! Женя, и не мечтай. Ты ему сама всю малину обрубила.
- Маша! Одолжи мне свои щипцы для завивки!
Горячо…
И с ним тоже горячо. Господи, как стыдно-то… Он вчера так смотрел во время эфира, иногда брал за руку. У него очень горячие пальцы. А от каждого прикосновения бьёт током. 220 вольт.
- Маш! А дай мне своё платье…
Подкашиваются ноги. И дело не в каблуках. Просто очень страшно. А вдруг я ему не понравлюсь? Вдруг я ему вообще как девушка не нравлюсь?
- Ну что, мы идём на НЕсвидание?
Да. Стоило встать в восемь, четыре часа собираться, чтобы хоть раз в жизни увидеть этот взгляд.
«Нравлюсь!» - хочется кричать во всё горло.
И это не поддаётся сомнениям.

- Нет, красное не надо. Красное пусть брюнетки носят… О! Маш, а вон то, голубенькое одолжишь?
- Нет.
- Почему?!
- Потому что если ты в таком к нему придёшь, то потом уже не вернёшься. Женя! Я не хочу, чтобы ты шла с ним встречаться. Жень, он приносит тебе только проблемы.
- Я была рядом с ним четыре года…
- А что хорошего ты за эти четыре года видела? Жень! Не рассказывай мне сказки.
- Я всё равно пойду…
- Иди куда хочешь, упёртая, как не знаю, кто.
- Вся в тебя.

И снова подкашиваются ноги. «Он ровным счётом ничего для меня не значит. Просто я устала ходить в брюках. Хочется чего-то нового. Это всего лишь повод надеть платье. Мне совершенно, с кем встречаться. И уж тем более, мне всё равно, как ко мне Денис относится. Да я даже имени такого не знаю. Мужчина, Вы кто?»

Ужасно неудобно в новом костюме. Хочется немедленно его снять. «Ага, Воронцов, устрой тут стриптиз. Официантки будут в восторге. Да и не только официантки…»
На самом деле Денис чувствовал себя полным идиотом. Зачем-то пошёл сегодня и купил новый костюм. Положа руку на сердце, скажем, что костюмов у него в жизни было три: тот, в котором пошёл в школу; тот, в котором сходил на выпускной и вот этот… новенький. Денис считал, что ему не идут пиджаки. Но… «Поиграем, Васнецова, во взрослых людей?»

Он даже не понял, почему эта незнакомая девушка в голубом платье села к нему за столик и насмешливо улыбнулась. Через долгое мгновение до него мучительно дошло, что эта чужая девушка – Женя. Нет. Евгения Васнецова.
А сама Женя вглядывалась в тёплые карие глаза и пыталась хоть как-то защититься от этого взгляда. Насмешливая улыбка – как последняя надежда на то, что повезёт. И это чёртово обаяние не пробьёт те стены, что она так долго выстраивала.
Смотрела в тёплые глаза и чувствовала, как умирает циничный поляк Янеж. И снова постепенно рождается та наивная дурочка Жека, которая так ждала своего мальчика из армии…

 Отправлено: 28.12.09 00:49. Заголовок: я знаю, я наглая. я ..

Скрытый текст

я знаю, я наглая. я выкладываю проду оочень редко. знаю. и не комментирую почти ничего. простите меня... сессия(

Красивая. И холодная. Как статуя в музее. И очень худая. Как-то излишне. Будто она все четыре года ничего не ела.
Молчит. Неужели нам нечего сказать? Хоть узнать, как дела.
Улыбается. Саркастично кривятся губы в усмешке. Из-под пушистых ресниц серьёзный взгляд зелёных глаз.
- Денис, тебе не идут костюмы. В который раз убеждаюсь.
- А тебе в джинсах и футболках намного лучше.
1:0 в пользу Дениса.
- Ты скучала?
- Конечно. Особенно позавчера. Когда читала твою статью.
1:1
А ведь статья была хорошая. Даже очень. Женя тогда сидела дома и плакала. Потому что в очередной раз с ужасом поняла: весь этот ад Денис видел четыре раза в месяц. Даже чаще.
Тогда и приняла решение: она обязана работать с Воронцовым. Рядом. Совсем рядом. Чтобы не сходить с ума от ужаса и беспокойства. Уж если что – то вместе.
- Вот и поговорили… А где же наш пан Васнецовский? – не смотреть в глаза. Уткнуться в меню. И не видеть ни строчки.
- Янеж заболел. Просил передать, что я могу решать за него все вопросы, связанные с вашим сотрудничеством.
- Жень, я не хочу работать с ним.
- Почему? Разве я, в смысле, он плохой фотограф? Боишься опозориться? – она усмехнулась.
- Он замечательный фотограф. Один из лучших…
- Тогда в чём проблема?
- Я не хочу, чтобы ты ездила туда, куда езжу я.
- Но почему?!
- Васнецова, мы не виделись четыре года, а ты не умнеешь!
Тонкие пальцы сжались в кулак.
«Ненавижу его таким. Самодовольный индюк!»
«Ну, вот в кого она такая глупая? Не могу. Физически не могу допустить, чтобы она туда попала…»
- Дебил.
- А я скучал, Женька…
И почему-то от этого грустного и сумасшедше-нежного «Женька» её прежний мир рухнул. Как будто его никогда и не было. Осыпался старой побелкой на пол.
Страшно. Ибо в этом мире ты обречена. На тоску и вечную нелюбовь.
- А я по тебе нет.
Резко встала, опрокинула бокал с вином. Бордовая жидкость безнадёжно испортила белоснежную скатерть.
Мужчина за соседним столиком недовольно обернулся: слишком громко царапнула ножка стула по полу.
У повара на кухне в этот вечер получилась очень вкусная рыба по-неаполитански.
Только это всё не имело никакого значения.
Женя уходила. Опять. Второй раз. И вряд ли есть какой-то шанс, что они ещё вот так встретятся.
Но и это не главное.
Главное – другое: что он сидел и ничего не делал. Позволял ей уходить. Кажется, даже заказал себе ещё бокал вина и какой-то салат.
Помнится, даже набрал телефон Лёхи и попросил у друга отпуск. Выслушал целую нотацию на тему того, что всё это не вовремя.
Но и это, как оказалось, не главное. Главное – другое.
Буквально через три минуты в зале ресторана снова появилась Женя. Заплаканная и решительная. Быстрым шагом подошла к остолбеневшему Денису.
- Как же я тебя ненавижу, - шёпотом. Сквозь слёзы. Чуть улыбнулась и… с размаха залепила ему пощёчину.
Он схватился за щёку. Первым желанием было наорать на глупую девчонку, но потом посмотрел в такие безумные зелёные глаза и просто спросил:
- Хочешь, я отвечу?
- Попробуй, - оскорблено вскинулась и тут же опустила глаза.
Он усмехнулся, аккуратно встал из-за стола и, резко притянув к себе, поцеловал.
Больно. До крика. И она бы кричала, если бы могла. Если бы нашла силы, чтобы прекратить этот личный ад.
Странно. Ни одной мысли. А ведь должны же быть эти мысли. Например: «Это неправильно!», или «Пусти!», или «Как мне гадко и мерзко. Ненавижу этого дебила». Но нет, ни одного разумного проблеска. Только какая-то безумная нежность и боль.
Разочарованный стон, когда он прервал поцелуй:
- Ты мне сейчас опять дашь по морде. Я знаю.
- Обязательно. Только не сейчас, - потянулась за ещё одним поцелуем. Он отстранился. Женя была готова выть от обиды.
- Нет, ты точно дашь мне по морде… Жень, а поедем ко мне?
- К тебе? – голос предательски сорвался. «Господи, как пошло и банально… И опять-таки… страшно».
- Нет, ты не думай… Просто мы слишком шумные и эмоциональные посетители…

Оказывается, это очень тяжело сидеть рядом с ним в замкнутом пространстве. Например, в машине совсем нет кислорода. Хочется сбежать. И при этом очень страшно потерять.
Оказывается, дорога от ресторана до дома очень длинная. И море светофоров. Но это и прекрасно. Потому что на каждом красном светофоре можно тянуться за поцелуем к смущающейся Женьке. Она каждый раз закрывает глаза и счастливо улыбается. В зелёных глазах плавится раскалённая боль.
Ему тоже больно. Ещё не понятно, что будет дальше. Может быть, это такая глупая шутка и не более. Или сон. Потому что поверить в подобное просто невозможно. Это сродни новогоднему чуду. Но даже нет мысли, что можно от всего этого отказаться. Не в этой жизни.
- Денис.
- Что?
- Нет. Ничего.
- Говори.
- Просто я уже забыла, какое твоё имя на вкус…
- Женя…
- Что?
- Ты у меня очень красивая.
- Повтори.
- Ты красивая.
- Нет, не то… Первую часть.
- Ты у меня…
- Молчи.

Оказывается, сложно найти ключи в кармане, когда тебя вот так целуют, прижав к холодной стене. Наверно, последней разумной мыслью за этот вечер была очень глупая идея: «Это хорошо, что мы идём не чай пить… Сахара нет уже недели две. А так же чая. И чайник сгорел…»
- Жень, ты прости, что не предлагаю чай, – с улыбкой прошептать между поцелуями. И услышать столь же глупый ответ:
- Я запишу это упущение на Ваш счёт, самый главный начальник.

 Отправлено: 08.01.10 03:05. Заголовок: Так странно… Странно..

Так странно… Странно просыпаться в чужой квартире. В неудобной позе. На старом продавленном диванчике. Женя пару мгновений пыталась понять, что произошло, и как она тут вообще оказалась. А потом замерла от ощущения совершенно нереального счастья. Вспомнила каждое мгновение этой ночи и стремительно покраснела. Вспомнились все поцелуи, его горячие руки, её тихий шёпот… Она блаженно закрыла глаза, стараясь не дышать.
- Спишь? – он задал самый дурацкий вопрос, а Женя затылком почувствовала, что он улыбается.
- Нет. Воронцов, ты один из самых лучших журналистов Москвы. Признанный гений. Печатаешься в хорошей газете…
- Это намёк на то, что мне пора на работу? Как думаешь, Лёха простит, если мы сегодня прогуляем?
- Не простит. У тебя интервью.
- У нас, - он сделал ударение именно на это «нас». Женя почувствовала и недовольно нахмурилась. Денис понял, что сказал что-то не то. Просто заметил, как окаменела её спина, - Жень?
- Денис… это ничего не значит.
- Что-то я не понял. Ты хочешь сказать, что отказываешься ехать со мной к Ломову?
- А что ты имел в виду, говоря «у нас»?
- Мы же вместе теперь работаем. По крайней мере, пока я не вернусь к серьёзным репортажам, - он коснулся губами родинки над правой лопаткой. Женя дёрнула плечом, попыталась повернуться к Денису лицом и упала с дивана на пол.
- Ай!
- Осторожнее, дурочка.
- Дебил.
Она стянула с дивана простыню и кое-как укуталась в белое полотно.
- Ну вот… Жень, какой смысл теперь прятаться?
- Я стесняюсь, - она сдула со лба прядь и смешно фыркнула. Денис приподнялся на локте и усмехнулся.
- Нет, с этой стеснительностью надо что-то делать.
Он встал с дивана, поднял, как тряпичную куклу, Женю с пола. Взглянул в смеющиеся зелёные глаза и тихо, даже как-то обречённо прошептал:
- Жень, а как я без тебя жил….

**
- Денис, я всё никак понять не могу: чего ты добиваешься? Мы с тобой совершенно разные люди. Мы четыре года не виделись, и никто не умер. К чему вдруг сейчас такое желание привязать меня к себе? Я же быстро тебе надоем, а ты потом сам же будешь мучительно подбирать слова, чтобы расстаться со мной. Мы всё это проходили по сто раз, - она печально взглянула в пустую банку из-под кофе, потом перевела суровый взгляд на надувшегося Дениса, - не сердись. Просто я понять не могу. К чему все эти разговоры? Мы взрослые люди, понимаешь?
Он чувствовал себя полным идиотом. Минуту назад он имел глупость предложить этой ненормальной девице быть всегда рядом. Чуть предложение не сделал, благо успел вовремя остановиться.
И вот теперь… такая несправедливая, даже в чём-то жестокая тирада. Но как же так? Неужели, он окончательно рассиропился, а Женя его окончательно разлюбила? Чёрт, как-то всё неправильно.
- Жень, сказала бы лучше: «Ты, Воронцов, романтический дурак. Тебе мозг разрушило окончательно и бесповоротно»… - рявкнул он, ударил кулаком по столу. Она уронила банку и убежала в спальню переодеваться.
- Да, Воронцов, ты дурак! Только не романтический. Ты просто дурак. Точнее, дебил. Ты же спишь со всем, что движется. Ты всех вот на это ловишь? Этот романтизм? «Давай будем рядом, не будем расставаться!», - она выскочила из комнаты в голубом платье, которое почему-то было порвано. Встрёпанная. Злая. С бешеным блеском в глазах.
- Жень…
- Ненавижу тебя!
**
Глупо так. Поругались. Только встретились – и сразу поругались. С Женей нельзя иначе, наверное. А Васнецова хороша… Несмотря на эту видимую угловатость и спортивность. Боюсь показаться пошлым и банальным, но Женька чем-то похожа на пантеру. Не на этих изнеженных кошечек, а на взрослую красивую пантеру. Девочка выросла. Хоть и не до конца. Взрослые люди не начинают ссоры из-за такой ерунды. Главное, она умудрилась меня отшить. Я в кой-то веки собрался вспомнить, что такое серьёзные отношения, а она умудрилась меня так глупо послать.
Женщины…
Должен признать, я скучал по ней. Смертельно. До такого состояния, что хотелось выть. А меня вот так банально бросили. Причём, настолько банально, что даже обидно. Чёрт!
**
Он проснулся от жажды. В комнате ужасно душно. В его съёмной квартире почему-то всегда жарко. Особенно зимой. Он прекрасно помнил, что ночь провёл с Женей. Оглянулся на вторую половину кровати. Пусто. Как-то внутренне похолодел. Однако искренне поверил, что Женя сидит на кухне и пьёт кофе. Ага. Которого нет уже недели три. Значит, чай. Точно. Она там пьёт чай.
Зажмурился и представил, как Женя сидит на табуретке, держит в руках чашку с горячим чаем и смотрит в окно. Наверно, плачет. Девушки часто плачут после первой ночи. Ничего. Он её успокоит. Она же такая… Необыкновенная. И ничего не значит её молчание и отчуждённость. Играла в недотрогу. Конечно, она была вчера немного пьяная. Сейчас наверняка ревёт. Считает себя глупой. Накручивает. Думает, что я буду о ней как-то по-другому думать. Дурочка…
Снова открыл глаза. Резко поднялся, накинул халат и вышел из спальни. Нарочито громко топал, чтобы дать Жене стереть слёзы. А вот когда вошёл на кухню, на него внезапно упало небо.
Не было Жени. Нигде. В смысле, он тогда ещё не знал, что её не будет больше для него. Наверно, никогда.
А тогда он просто усмехнулся и набрал её номер, чтобы услышать: абонент временно недоступен.
Потом, через неделю, эта фраза сменится другой, более безнадёжной: «Абонент в сети не зарегистрирован».
Спустя год он не сможет объяснить самому себе, почему не побежал за ней домой, не догнал, даже не попытался ничего изменить. Просто достал из тайника пачку сигарет, закурил и сел в кресло.
Он потом так и не смог избавиться от этой привычки, приобретённой ещё в армии.
**
- Лёх, ты представляешь, я чуть не женился. Реально, был готов. Во время опомнился. А она сбежала. Дура… Ненавижу.
- Врёшь.
- Я вру?! Я самый честный журналист столетия, ты же знаешь!
- Вот если ты будешь статью писать, то ты скажешь правду. Воронцов, а может, тебе писать статьи о своей личной жизни? Будет бестселлер, - издевался Алексей, раскинувшись в своём кресле. Он уже минут тридцать слушал вопли своего друга.
- Да пошёл ты! У меня тут цирк, а не жизнь, а ты стебёшься.
- Успокойся. Выпей лучше.
- Не могу я пить. У меня ещё интервью с Ломовым. Слушай, это вообще кто?
- Да нет никакого Ломова. Может, конечно, есть. Но у тебя нет сегодня интервью…
- В смысле?
- Мне же надо было объяснить, почему ты не едешь в командировку и работаешь с Янежем.
- Что?! Лёх, я тебе потом дам в морду… Сейчас у меня нет сил…Я ужасно хочу спать…
- Так я не понял, на ком ты хоть чуть не женился?
- Лёх, ты тупой… На Янеже…

 Отправлено: 09.01.10 19:07. Заголовок: «Я рисую свою жизнь ..

«Я рисую свою жизнь сама!» - если не девиз жизни, то жизненная позиция точно. Четыре года назад в той самой белоснежной больничной палате Женька приняла решение больше никогда и никому не позволять вмешиваться в её жизнь. Жизнь только её. По определению. Все остальные, кого она впускала в душу, не строили, а только разрушали. Хватит. Пришло время собирать камни. Пора уже не рушить, но созидать.
Три с половиной года назад она впервые взглянула на жизнь через видоискатель фотоаппарата.
И всё это время цифровая картинка заменяла ей настоящий мир. Щёлканье затвора заглушило на долгое время биение собственного сердца.
Она редко работала с моделями. Благо, их издание подобной пошлостью не страдало, и её никто не мог заставить работать с капризными девочками. Причин для подобной позиции было несколько. Во-первых, невысокий Янеж со своим ростом в 160 см смотрелся рядом с длинноногими феями несколько глупо. Во-вторых, модели воспринимали Янежа, как достаточно симпатичный пропуск в мир глянца и радости. В-третьих, Женя ненавидела всю эту театральность, которой отдаёт любое постановочное фото.
Мир стал таким правдивым и чётким. Всё ведь очень просто: удачно выставил фокус, подобрал вспышку – и правильная картинка мира получилась без особых усилий.
И вот теперь всё разбилось вдребезги. Будто никогда и не было.
- Женька, я больше не пущу тебя к этому дебилу, - причитала Маша, заваривая на кухне какой-то антистрессовый чай.
- Я с ним работаю… - Женя лежала на диване в гостиной, уткнувшись носом в подушку, отчего её голос казался каким-то совсем грустным и обречённым.
- Лёша подпишет твоё заявление в любую минуту. Съезди на море, отдохни, приди в себя. А лучше, поживи пока у нас в квартире в Париже. Забудешься. Замуж выйдешь за какого-нибудь француза. Забудешь этого своего…
- Не моего. Не забуду. Французы кудрявые, мне будет всё о нём напоминать. Маш, знаешь, а я опять ни о чём не жалею.
- Так. Сестрёнка, я ничего не понимаю. То приходишь ко мне вся растерзанная, чуть ли не рыдаешь в голос, рявкаешь на Лёшу, потом лежишь без движения час, а потом заявляешь, что тебе всё нравится! - Маша поставила на журнальный столик аккуратную чашку и села рядом с сестрой. Женя подняла голову и улыбнулась. Маша с удивлением заметила, что в зелёных глазах сестры плещется какая-то безумная радость и нежность. На обычно бледных щеках снова заиграл румянец. И при этом глаза красные от слёз. «Увижу Воронцова – убью. Нет, сначала расцелую, а потом убью…»
- Что мне делать? Он издевается надо мной. У него таких, как я, – вагон и маленькая тележка. А он начал нести полную чушь на тему долгих отношений. Чуть предложение не сделал.
- Жень… я тебе не говорила, но… Алёша утверждает, что Денис тебя любит…
Младшая лишь усмехнулась и взяла чашку.
- Маш, это всё слова. Понимаешь, даже я не уверена, что это любовь. А не просто обида. Так откуда твоему Лёше знать, что испытывает ко мне Денис? Одним словом, сложно всё это. Но я не хочу даже играть в какие-либо серьёзные отношения.
- Правильно, - Маша дотронулась пальчиком до кончика носа загрустившей сестры, - второго нашествия Воронцова я просто не переживу.
- Повторяешься, сестрёнка. Ничего. Мы прорвёмся. Я не знаю, что меня ждёт. Но всё будет по первому разряду.
**
- Таким образом, дорогие мои сотрудники, послезавтра у нас вёрстка, если кто не помнит, а у нас ничего не готово!
Алексей орал уже, наверно, час. Конечно, у него было плохое настроение. Вчера, например, Воронцов до поздней ночи пил его виски и рассказывал о странном поведении своей ненаглядной Жени. А сегодня утром дорогая жёнушка Маша устроила истерику на пустом месте. То ли он яблоки не так помыл, то ли чихнул не во время. Слёзы, пять разбитых тарелок… одним словом, цирк.
И вот теперь его милые сотрудники не удосужились подготовить статьи и фотографии. Конечно, он же сам снял Дениса и Янежа с этого номера. Сколько раз говорил Маше, что нельзя смешивать личное и рабочее? Нет, она его уговорила поставить вместе работать этих двух упрямцев. Теперь номера, считай, нет. И отношения не наладились…

Янеж и Денис опоздали. Причём, вместе. Пришлось садиться рядом. В коридоре, когда бежали в конференц-зал, даже не поздоровались. Только кивнули друг другу и побежали дальше.
А вот когда сели рядом, чуть коснулись друг друга кончиками пальцев. По телу пробежала искорка электричества, а по жилам потекло раскаленное стекло.
- Привет.
- Привет, скандалистка.
- Дебил.
- До сих пор не остыла?
- Я же просил: ко мне обращаться только, используя глаголы мужского рода. Ты совсем с дуба рухнул?
- Простите, Янеж. Я забыл, что Вы настоящий мужик.
- Ненавижу.
- Врёшь. А врать друзьям в лицо как-то не по-пацански.
- Тихо, нас Лёха распнёт.
- Жень, я…
- Ты перепутал. Меня зовут Янежем. Неужели в таком раннем возрасте уже склероз? Что ты пишешь?
Он схватил ручку и что-то бегло написал на листке из блокнота. Усмехнулся и пододвинул листочек Жене.
«А девкой был бы краше. Жень, пойдём в ресторан сегодня?»
Янеж закусил губу и быстро накарябал на листке:
«Договорились. Но при одном условии»
«Каком? Я должен буду потом на тебе жениться? Даже не уговаривай. Я слишком молод, чтобы лишиться свободы в расцвете лет!»
«Дурак»
«Так какое условие?»
«Если что, мы едем ко мне. У тебя ужасно неудобный диван»

Алексей всё никак не мог понять, что смешного он сказал. Почему Воронцов так блаженно улыбается, а Янеж покрывается красными пятнами.
Откуда Лёхе, да и всем остальным было знать, что ребята просто держатся под столом за руки и медленно сходят с ума?

«Нельзя быть такой слабохарактерной. Я же должна была забыть про Воронцова, а не соглашаться идти с ним в ресторан. Это моя слабость. Должна же быть у меня хоть одна вредная привычка. Я бегаю по утрам, делаю зарядку, ему эту дурацкую кашу… Может быть, я заслужила право на то, чтобы периодически видеть Дениса… И не только видеть, но и быть с ним. Хоть изредка. Хоть на птичьих правах…
Я ведь заслужила это…»

 Отправлено: 15.02.10 00:16. Заголовок: хм... *стирает пыль ..

Скрытый текст

хм... *стирает пыль с темки* если кому-нибудь это ещё надо, то... парап-парам! Прода)) напоминаю. обычный шрифт - 2014 год. курсив - прошлое

Счастливой быть сложно. Сложно прижиматься к нему сильнее и крепко-крепко закрывать глаза. Чтобы, не дай Бог, не расстаться с этой сказкой раньше времени.
Оказывается, она отвыкла. Отвыкла от него. От его запаха. От грубых до нежности рук. От страшного чувства: желания исчезнуть. Раствориться в нём. Чтобы всегда быть его частью.
Она открыла для себя странное удовольствие: кормить его. Стоять у плиты, что-то изобретать, а потом смотреть, как он уминает её «шедевры» кулинарного искусства. Воронцов, казалось, был готов отъесться за все четыре года, что они не виделись. Он говорил что-то о том, что ему не хватало времени на то, чтобы нормально поесть. Врал. На самом деле, просто раньше не хотелось.
Денис открыл для себя радость просто смотреть на неё. Иногда приходил в фотомастерскую, чтобы понаблюдать, как работает Янеж. Всё никак не мог понять, как не узнавал в невысоком фотографе свою Женьку. Те же зелёные глаза, светлые вихры, тонкие пальцы, насмешливая улыбка… Надо было быть либо слепым, либо идиотом. Или всем вместе.
Оказалось, что сложно работать вместе. Воронцову вообще казалось, что ему крышу сорвало. Он в присутствии Жени совершенно не мог думать. А в её отсутствие он думал только о ней.
«Воронцов, ты взрослый тренированный мужик, а у тебя крышу сорвало на почве гормонов. Молодец, Воронцов!»
Вот так и жили…
Да. Именно. ЖИЛИ. Кажется, что они по-прежнему дышали, смеялись шуткам, ходили на работу, смотрели телевизор и спали…
Но всё как-то изменилось. Они снова дышали с удовольствием, искренне смеялись, вспомнили, как разговаривать без слов…
Они просыпали вместе три или четыре раза в неделю. Чаще как-то не получалось, хоть и очень хотелось. То ей пришлось ехать к Маше, которая вдрызг разругалась с мужем. То Денис был на дне рождении у какого-то приятеля…
Они замучили телефоны, постоянно перезваниваясь. Почти физическая потребность друг в друге.
Женя начала отращивать волосы. Почему-то не хотелось снова превращаться в мальчика. Конечно, с образом Янежа были проблемы. Она уставала волноваться из-за припухших губ и блестящих глаз. Но… она захотела бросить это всё. Дико хотелось стать счастливой. Окончательно и бесповоротно. Быть всегда с ним. Носить его фамилию, просыпаться всегда вместе, каждый вечер готовить ему ужины, родить ему ребёнка… После таких мыслей Жене отчаянно хотелось исчезнуть. Или провалиться под землю. Стыдно. Ужасно. Она не узнавала сама себя. Превращалась в какую-то глупую куклу-клушу. После таких мыслей Женя брала фотоаппарат и уходила на улицы. После таких мыслей получались самые жёсткие фоторепортажи.
Воронцов только хмыкал, когда на его стол падали совершенно жуткие снимки. В такие дни он понимал, что Женька никогда не будет милой девочкой. Придётся смириться.
Они не перевозили друг к другу свои вещи, жили каждый у себя. Лишь периодически оставались вместе на ночь.
Они играли в какие-то страшные взрослые игры. Отказывались принимать очевидное.

- Жень, а я тебе кто?
- Ты мне начальник.
- И только?
- С дополнительными функциями, не входящими в прайс.
- А раз я начальник, то я могу тебе заказать пятерых детей?
- Что значит «заказать»? Тебе под каким соусом?
- Под любым.

Женя однажды заявила Денису, что у них буду исключительно свободные отношения. Разумеется, Воронцов в тот же вечер пригласил к себе в кабинет секретаршу Олю. Да, Янеж вошёл в кабинет в тот самый момент, когда Оля уже расстегивала джинсы любимому шефу.
Янеж покрывался пятнами, краснел, бледнел, потом громко шваркнул дверью и ушёл. Фотографировать.
Воронцов, к слову сказать, не получил никакого удовольствия. Разве что наказал Женьку. За свободные отношения.
Оля была уволена на следующий день.
Женя тогда рыдала у Маши. Она ненавидела себя такой. Уже второй раз она ревнует Дениса без всякого права на него. Больно.
Маша гладила сестру по голове, говорила что-то успокаивающее. Без толку. Женя вообще не слышала ничего.

- Жень, а ты вчера была в офисе вечером?
- Нет, я ушла рано.
- Ясно… а то мне казалось, что ты заходила.
- Нет, что ты. К тому же, я же слышала, как ты к себе Олю вызывал.
- А. Да? Ну да… от тебя ничего не скрыть. Жень, ты чего так побледнела?
- Душно здесь. И вообще. Что ты ко мне привязался?
- Нет. Ничего.
- Денис, я сегодня не смогу.
- Почему?
- А я встретила своего одноклассника. Ну ты сам понимаешь, ресторанчик, вино… все дела… давно не виделись.
- Ясно.
- Обиделся?
- Ну что ты…

Они изображали, что им всё равно. Есть – хорошо. Нет – переживём. Но каким-то шестым чувством понимали, что уже ничего не переживут. Вообще не понятно, что делать после того, как эта сказка кончится.
Сказка получалась страшной.

Очень больно. Где-то в груди. Совершенно нечем дышать.
Кислорода.
- Мама!
На глазах появляются слёзы. Не понимаешь, что делать. Что происходит.
- Мама!
Почему-то очень темно. Так темно, что дышать невозможно. И больно очень. В груди.
Ты пытаешься кричать, но не можешь.
Темно.
Если закрыть глаза, то становится не так больно. Понимаешь, что закрывать глаза нельзя. Но очень хочется.

- Всё хорошо. Организм молодой. Здоровый. Но подорванный. Нужно отдыхать, пить лекарства. И не тренироваться.
Ты смотришь на врача и тупо киваешь. Ты всё ещё помнишь, как было страшно. А этот врач тебя спас. Ты не можешь его не слушать.

А потом весь твой мир – палата. Одиночная. Все люди – Маша и врачи.
Почему-то приходит только Маша. Тебе обидно и кажется, что от тебя все отвернулись. Им стыдно, что ты оказалась такой слабачкой.
Ты каждый день закрываешь глаза и мечтаешь, чтобы это всё было сном. Ты каждый день пытаешься вычеркнуть из больного сердца всё своё прошлое.

Все твои песни – Still loving you. Ты прокручиваешь её сотни раз. И никак не можешь понять, почему он так и не пришёл. Ты привыкаешь к тому, что сказок не бывает.

 Отправлено: 20.02.10 23:22. Заголовок: *всхлипывая и рыдая ..

Скрытый текст

*всхлипывая и рыдая в шарф, выкладывает Танину проду*

Часть 2.

[right]Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать.
(В.Цой)[/right]

Он исчез.
Однажды просто перестал брать трубку, отвечать на звонки и приходить на работу. Женя сначала испугалась.
Ей вспоминались сообщения об убийствах журналистов. Слышались звуки выстрелов. Виделись некрологи в газетах.
Страх липкой паутиной обволакивал душу. Она начала с моргов. Потом больницы. Милиция. Ноль.
Лёха молчит и отводит глаза. Маша ничего не знает.
Страшно.
Не уснуть. Сны стали совсем страшными. Ждать хоть звонка. Надеяться на то, что он просто решил таким способом расстаться. Это ещё можно как-то пережить. Главное – не пережить бы его.
Всё сыпется из рук. Один раз упал на пол фотоаппарат. Все решили, что Янеж заболел. Наверно, отравился. Да. Отравился. Собственной болью.
- Лёх, он жив?
- Да.
Значит, он так её изящно бросил. Ладно. Это сейчас больно. Годик поболит и пройдёт.
Может быть.
- Ясно.
- Ничего тебе не ясно. У него командировка.
Женя почувствовала, как подкашиваются ноги. Для неё любая статья Воронцова была сплошным кошмаром. И это сейчас. Когда она могла ехать с ним, быть рядом. Не рвать себе душу вечными переживаниями.
- Без меня? Мы же в паре работаем… - белизна залила щёки.
- Жень, это не женская работа. Жень…
- Ничего не говори. Знаешь, Лёх. А я ведь всех вас ненавижу, - она вдруг почувствовала себя женой декабриста, которой муж написал письмо и попросил не ехать. Ибо она испортит ему всю каторгу.
- Кого нас?
- Да всех вас. Этого дебила, тебя, Машку, родителей своих. Всех. Себя тоже. А ещё ненавижу Федотова.
- Ну, чем тебе не угодил Воронцов – понятно. Он вообще надоедливый. Как ты его терпишь? – Лёха осёкся, поймав тяжёлый взгляд Жени, - Себя ты можешь ненавидеть, сколько влезет. Это любимое дело женщин. Машу ты не любишь… Ну, ладно. Хотя обидно за державу. Но, признаться, её привычка рыдать по поводу и без меня тоже убивает. Хочется надеть ей на голову кастрюлю. Только, боюсь, будет очень высокий резонанс…
- Я ей всё расскажу.
- Молчу. Так вот, родителей ты ненавидишь. Ну, бывает. Но я-то чем тебе не угодил? А Федотов?! Самый богатый человек России. Неужели ты такая патриотка и считаешь, сколько нефти утекло ему в карман?
- Ты – вообще враг человечества. А Федотов… так… ничего.

- Так. Женя, у меня мало времени. Ты просила денег в долг. Так вот. Денег дать не могу – кризис. Сам второй день на одном и том же Бентли езжу. Я тебе принёс фотоаппарат. Научишься хорошо фотографировать – будет хлеб с маслом. А если научишься очень хорошо фотографировать – ещё и с сыром. А если я помогу тебе устроиться – ещё и с икрой.
___

Женя стала привыкать засыпать одна. Холодно.
Холодные простыни. Холодный чай, который пьёшь по утрам, морщась от горечи. Холодное оконное стекло, к которому прислоняешься горячим лбом.
Она научилась начинать свой день со звонка Лёхе.
Звонил?
Звонил.
Значит, можно жить дальше. Дышать, улыбаться, работать. Только вот она уже всё для себя решила. Это предательство. Не больше. В конце концов, ничего страшного. Сама виновата. Она ничего не скажет, когда он приедет. Доверчиво уткнётся носом ему в плечо. Напоследок. Перед тем, как оттолкнуть и попросить: уходи.

Не пишет. Совсем, раньше хоть по три строчки писал. Черкал что-нибудь оптимистичное. Не знал, что все его письма уже выучены наизусть. Можно было цитировать с любого места.
А теперь не пишет. Она пишет письма по привычке. Из тупого упрямства. Из-за того, что внутренний голос подсказывает: «Это единственный способ не сойти с ума». Она волнуется. Понимает, что если что случится, она даже не узнает. Его мама никогда не расскажет ей. Она даже не подозревает о существовании такой Жени Васнецовой. А кто такая Женя? Почему ей надо что-то говорить? «Ей не всё равно» и «Она уже спать не может» аргументами не является.
__

- Женя! Кого я вижу! О, как у тебя отросли волосы. Неужели наш Янеж решил сменить стиль? Или Янежа больше нет? – высокий ясноглазый мастер был рад ей, как родной. Она только улыбнулась и села в кресло, - Женя, ты снова становишься девочкой? Может, выстрижем такое милое каре?
- Нет. Янеж жив.
- А Женя?
- А Жени больше нет. Хватит.

На пол падают чуть вьющиеся светлые пряди. Жалко. Берегла, отращивала. На новый год даже причёску делала. Конечно, волосы ещё слишком короткие были, но…
Но нет, хватит. Это всё было для Дениса.
Если вдуматься, то вообще всё было для Дениса. И увлечение спортом, чтобы можно было правильно прочитать новости на радио «Активном». И встречи с Захаровым, чтобы понять, что Денис ревнует. И… Чёрт, кажется, что она даже писать училась, чтобы уметь ему письма писать.
А теперь… Теперь хватит. Дальше всё будет только для себя. Не для него.

- Жень, так оставим?
- Нет, давай ещё короче. Чтобы совсем под мальчика.
- А всё равно ты не похожа на мальчика.
- Почему это?
- У тебя в глазах слишком много женской тоски.
- Иди на фиг.
__

- Завтра у мамы день рождения.
- Я помню.
- Жень, нельзя столько дуться.
- Маш, они меня бросили. Бросили, когда мне было плохо. Помнишь?
- Помню. Но они не бросали тебя. Просто… не знали, что делать.
- Маш, мне плевать.
- Она твоя мама.
- Я помню.
- В конце концов, ты живёшь благодаря ей.
- Знать бы ещё, зачем.

 Отправлено: 23.02.10 16:09. Заголовок: Три раза в неделю – ..

Три раза в неделю – бокс. Лупить грушу до потемнения в глазах. Не обращать внимания на удивлённые взгляды приходящих поиграть мускулами мужиков.
Два раза в неделю – отбор фотографий.
Один раз в неделю – в гости к Маше. Зелёный чай, вкусные фрукты и душеспасительные беседы. Редкие ссоры со старшей сестрой.

Семь дней в неделю – ожидание. Звонка. Письма. Весточки. Возвращения.
24 часа в сутки – держаться.

Два месяца веры в то, что всё будет хорошо.
Это семь недель беспокойства.
Это одна неделя ада.

Всё началось в понедельник.
В 9 часов. На сорок шестой минуте рабочего дня.
- Лёх, как дела?
- Нормально.
Уловила фальшь. Подобно острой бритве, фальшь прошлась по нервам.
- А поподробнее?
- Жень…
Сесть в кресло, облизать пересохшие губы. Даже не успеть испугаться.
- Что с ним?
- Не знаю.
Улыбнуться. Потому что это бред. Как это «не знаю»?
- Прости? Денис звонил?
- Нет.
- Сколько?
- С пятницы.
- А ты?
- Связи нет.

Потерять счёт времени. «Если бы с ним что-нибудь случилось – я бы почувствовала. Потому что… Без него – никак»
Всё так же просыпаться по утрам. Влезать в спортивный костюм, выбегать на пробежку. Вглядываться в лица прохожих: а вдруг?! Считать собственный пульс. Почему-то сердце бьётся на удивление спокойно.
Ждать.
Всё это бред. А как иначе?
Вспоминать, как было хорошо. Например, на Новый год.
Она тогда совершенно не собиралась праздновать. Днём тридцать первого сделала себе два салатика, поставила в холодильник бутылку шампанского. Вспомнила, как раньше любила этот праздник.
Сначала они праздновали все вместе. Мама, папа, Маша, Даша и она, Женя. Правда, она не помнит этого. Но, кажется, было хорошо. Потом родилась Галя. И весь праздничный вечер маленькая Женя зажимала уши. Потому что эта плакса боялась салюта за окном.
Потом… в общем, даже когда ушла мама, Новый год был самым любимым праздником.
Новый год-2010 был каким-то… никаким. Потому что ей не писал Денис. Его не было меньше полугода, а она уже отчаянно скучала.
С этого нового года всё стало как-то не так. Скучно и грустно.
И уже пятый новый год Женя готовилась встречать одна. Без семьи.
Потому что её предали.
Наступал 2015 год. На Камчатке и во Владивостоке он уже наступил.
Женя привычно включила телевизор и устроилась в кресле, когда её спокойствие разрушил звонок в дверь. «Если у соседки опять что-нибудь закончилось, то я ничего ей не дам. Я же не гастроном,» - внезапно пожадничала Женя, открывая дверь.
Нет, это была не соседка. И даже не работник ЖЭКа.
Это был Дед Мороз.
С бородой, в красной шубе, шапке, с посохом и мешком с подарками.
А ещё у дедушки из-под шапки выбивались кудрявые тёмные волосы, а в карих глазах сверкали искорки смеха.
- Здравствуй, внученька. Я подарки тебе принёс, - произнёс её сказочный гость и распахнул объятия.
- Здравствуй, дедушка, - она втянула его в квартиру, закрыла дверь и прижалась щекой к его холодной щеке. Радостно улыбнулась: синтетическая борода отчаянно кололась.
Она протянула руку и сдёрнула с него шапку.
- Нечестно, Женька. Ты мне весь костюм помнёшь, - якобы недовольным голосом пробурчал Денис, стягивая бороду.
Женя счастливо улыбнулась и прижалась губами к его губам, в очередной раз ощущая, как всё тело пронизывают токи счастья.
- Воронцоооов…
- Женька…
На пол с оглушительным стуком упал посох. А за ним – и мешок с подарками.

Позже, Женя сидела кухне, утыкаясь лбом в его затылок. Она счастливо улыбалась и прижималась к нему всем телом. Ощущая его кожей, запоминая каждой клеточкой организма.
Вдруг она заливисто засмеялась. Воронцов резко обернулся, отчего она чуть не упала со своей табуретки.
- Ты чего?
- Денис, ты сделал из меня извращенку.
- В смысле?
- Да мне никогда даже мысль не приходила в голову, что можно с Дедом Морозом… Блииин… Я соблазнила сказочного персонажа…
- Женька, я тебя обожаю…

Не плакать. Не из-за силы воли. А из-за того, что слёз нет. Как будто слёзные железы взяли выходной. Или так организм перестаёт функционировать?
Господи… Молиться. Неумело. Искренне.
До боли сжимать кулаки, когда слушаешь новости. Смотришь на всех этих журналистов и завидуешь их девушкам, жёнам, сёстрам, матерям. Ведь они знают: он жив. Ей бы только знать. Только бы перестать рисовать себе картины. Одну страшнее другой.
Сидеть на кухне у Маши и не реагировать на её слова.
Подумать только о том, что это нечестно. Ведь Машин Лёха здесь, в Москве. Он никогда не писал статьи. А Дениса привлёк. Испугаться собственных мыслей. И долго просить у сестры прощения. Смотреть в её испуганные глаза и понимать, что, может быть, Маша права: ты сходишь с ума.
Понедельник.
Вторник.
Среда.
Четверг (он самый сложный. Потому что именно в ночь на четверг тебе снится какой-то совершенно ужасный сон).
Пятница.
Суббота.
Воскресенье.
Разве это семь дней недели? Не семь кругов ада? В понедельник ты ничего понять не можешь и каждую минуту ждёшь, что он позвонит. Сейчас. Или нет. Да, точно. Сейчас. Только вот он не звонит.
Во вторник ты решаешь, что всё хорошо. Твоей веры хватает до конца рабочего дня. А потом ты возвращаешься домой. И понимаешь: он не вернулся.
В среду ты привыкаешь ждать. Даже не заходишь к Лёхе. Боишься себя.
Четверг становится для тебя днём казни. Ты сидишь дома и ничего не можешь делать. Тебя трясёт, будто от температуры. Ты берёшь градусник. Смотришь, как столбик ртути ползёт вверх: 38.9
Пятница. Вспоминаешь, что не ела уже пять дней. Неважно.
Суббота и воскресенье. Ты спишь почти всё время. Мечтаешь впасть в анабиоз.
Ждёшь понедельника. Потому что в понедельник круг замкнётся. Вдруг станет легче?
Ты просыпаешься в три часа ночи о того, что тебе снится, как в двери поворачивается ключ.

 Отправлено: 24.02.10 22:28. Заголовок: Собственно,встречайт..

Скрытый текст

Собственно,встречайте. предпоследняя прода) мы вышли на самую что ни на есть финишную прямую! Можно подрбрасывать в воздух чепчики и кричать "ура!"

Он, наверно, впервые в жизни принял самостоятельно взрослое решение. Не спал три ночи. Одну ночь провёл с Женькой. Разглядывал родинку у неё под лопаткой и всё никак не мог решить: ехать или не ехать, говорить или не говорить?
Вообще-то надо было ехать. Потому что это его профессия. Потому что это чуть ли не единственное, что он сейчас умеет делать. Потому что уже не мысли для себя другой профессии.
Всё равно ему будет сниться девушка по имени Лика. Она была невестой того камикадзе, что въехал к ним в часть на заминированном броневике. Денис помнил, что этот совсем молодой парень унёс с собой в ад человек двадцать. А потом, когда уже погибших ребят отправили домой в цинковых гробах, в штаб пыталась попасть красивая девушка. Она умоляла, чтобы её казнили по законам Шариата. Жажда мести полковника, командира части, была так сильна, что девушку расстреляли. Без суда и следствия. Потому что её обвинить было не в чем. Вот эта девушка и снилась Денису почти каждую ночь. Карие глаза, обезображенное горем лицо да звонкое имя: Лика. Сны с ней были страшными.
А раз уж снится это всё, то… Терять почти нечего. Раньше, пока в его жизни были лишь воспоминания о Жене, он без всякого замешательства оформлял командировку, собирал вещи, покупал ручки и блокноты и улетал.
Теперь всё сложнее. Ему всё – чувство долга, ответственность, жажду славы (признаться стыдно в этом, но из песни слова не выкинешь), невозможность сидеть без дела в Москве – заменила эта болезненная привязанность к Васнецовой.
Решение ехать было подвигом. Только не сказать, что Денис этим подвигом гордился.
Говорить?
Не говорить?
Сказать – так увяжется следом. Приставучая, как репейник. А он не может рисковать. Нет, не так. Своей жизнью – пожалуйста, рискуйте, сколько влезет. Её жизнью – никогда. Потому что своя гибель (не дай Бог, конечно) – скорее всего, быстро и, может быть, не очень больно. Он это всё видел сотни раз.
А вот её гибель – это ад. Личный и непрекращающийся. Нет.
Не сказать – обидится. На всю жизнь. Причём обидится так, что уже не сможет простить.
Зато будет жить.
Это было сложно. Он коснулся губами родинки под лопаткой и принял решение: ехать и ничего не говорить. И пусть его потом предадут анафеме.

Одной рукой ужасно сложно открывать дверь. К тому же, на здоровом плече висит сумка с вещами. Оказывается, открыть дверь – задача не из простых.
Надо было ехать домой. Хоть бы душ по-человечески принял. Но… человек слаб. А уж человек, который так соскучился... Сейчас бы расцеловать её. Услышать звонкий голос. Поморщиться от такого знакомого, терпкого и немножко горького: «Воронцов, ты дебил!»
Он соскучился. По голосу. По глазам. По рукам. По губам. Чёрт, он соскучился по всей Женьке.
Хотя сейчас уже поздно. Он сейчас примет душ, выпьет таблетку анальгина, чтобы так не болела рука, и ляжет спать. Рядом с Женей. Хотя, по идее, надо ещё Лёхе написать смску. Завтра. Всё завтра.

Она улыбалась. Ей нравился этот сон. Он такой… реальный. Кажется, даже пахнет чем-то таким… реальным.
Совершенно не хотелось открывать глаза. Ведь когда она откроет глаза, сон закончится, а так не хочется просыпаться. Ещё пять минут.
Она распахнула глаза только тогда, когда почувствовала на своей щеке прикосновение чьих-то губ.
- Воронцов?!

- Воронцов?! – звонкий возглас Дашки разбил хрупкий Женин внутренний мир. Только-только установленное равновесие полетело к чертям собачьим. Воронцов. Живой и здоровый, судя по всему. Женя схватила со стола журнал и невидящим взглядом уставилась на глянцевую страничку. - Женькаааа! Воронцов приехал!
Бедное, несчастное её сердце. Оно и выпрыгнуть пыталось, и разбиться о грудную клетку, и остановиться…
- Я счастлива, - действительно, счастлива. Но Денису знать об этом необязательно. Раз он живой, то у него не было объективной причины, чтобы не писать. Скотина.
- Жень, а я-то как счастлив, - он вошёл в комнату, смеющийся и загорелый.
- Угу, - бросить мимолётный взгляд. Не могла же она себе отказать в искушении посмотреть на него.
Смешно, но после этого мимолётного взгляда вся обида ушла. Оказывается, она не умеет на него дуться. Физически не получается.
Но какая разница, получается или нет? Если вдруг пришло осознание того, что он её не любит. Нисколечко. Если бы хотя бы ценил – писал бы. Потому что она ему писала. Каждую неделю по два письма. Иногда даже по три.
- Жень?
- Ой, не отвлекай, у меня здесь статья интересная.
Поймала серьёзный взгляд Галины Сергеевны и нахмурилась. «Да, Галь, мир перевернулся. Да, Галя, скоро конец света. Разве ты не видишь, что уже на пороге нашего дома стоят всадники Апокалипсиса? Галь, один только что прошёл к нам на кухню. Вот именно он и будет трубить по мне…»

- Я скучал.
- Ты? Ты живой? Чёрт, Денис… - обняла его за шею и села на кровати. Сидящий на корточках Воронцов уткнулся носом ей в живот и довольно заурчал.
Она закрыла глаза и постаралась не думать о том, что через десять минут всё это кончится. Через десять минут она вспомнит, что он предатель.
А сейчас он герой. Он домой вернулся.
Домой.
Она почувствовала, как по щекам потекли слёзы. «Я хочу, чтобы он возвращался домой. К нам домой. Я… Я ничего сделать с этим не могу, я ужасно хочу, чтобы он всегда приходил ко мне. Только ко мне. К нам домой. К нам!»
Она гладила его по голове и даже не пыталась вытереть слёзы.
- Жень… я дома.
- Нет, Денис. Не дома. Прости. Я не могу, - голос дрогнул и сорвался. Спасибо тебе, темнота, что не видно, как перекашивается от немых рыданий лицо.
- Что?
- Денис, ты меня предал. Почему ты не сказал? Неужели я не достойна хотя бы того, чтобы мне позвонить? Просто набрать мой несложный номер в аэропорту и сказать: «Жень, я улетаю в командировку. Буду через два месяца. Целую». Это же так просто.
- Так просто… - отозвался эхом и поднялся на ноги, попытался притянуть её к себе. Только вот хрупкие плечики окаменели.

«Так просто.
Надо было два дня мучиться тем, чтобы не знать, как сказать ему. «Я буду ждать тебя, Денис. Возвращайся из армии скорее». Тебе сложно, а какой-то радиослушательнице легко.
Ты боишься. Боишься того, что он скажет: не надо, Жень. Боишься того, что если не скажешь, то просто рехнёшься за этот год.
Да, Васнецова. Рехнуться легче, чем наткнуться на его непонимание…»
Счастливого тебе года.
Удачи, трусиха.

 Отправлено: 28.02.10 17:15. Заголовок: Вот и всё. Всё когд..

Скрытый текст

Вот и всё. Всё когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот фик. Спасибо моей бете Tanik. Еси бы не ты, я бы это не сподобилась дописать. Спасибо тебе, милая) Спасибо всем, кто читал, кто оставлял такие комментарии, от которых бьётся сердце сильно-сильно... Спасибо ветру и Солнцу, которые меня убедили написать всё именно так, как написалось.

- Денис. Давай так. Ложись спать. Завтра поговорим, - она снова легла и закрыла глаза. Может, если она сейчас ляжет спать, то все проблемы решатся сами собой?
Он неловко потоптался рядом с ней, постарался угадать: спит? Не спит? Не рискнул будить.
«Ты меня предал» «Я не могу» «Целую»
Вышел из спальни, тихо закрыв дверь. В коридоре взял сумку. Поморщился от острой боли в руке.
«Воронцов, сколько раз тебе говорили, что возвращаться – плохая примета?» - усмехнулся, глядя на своё отражение в зеркале.
Вышел из квартиры.
Уже на улице понял, что «забыл» оставить ключи.
--
36 фотографий.
Женя о них совсем забыла. Она нашла у себя старый фотоаппарат, купила плёнку на 36 кадров.
«Отщёлкала» её буквально за двадцать минут.
Больше двух месяцев назад.
Почему-то было очень важно сфотографировать Дениса. Обязательно на плёнку. Чтобы увековечить.
Ведь цифровые фотографии такие… ненастоящие…
Женя проявляла фотографии уже после возвращения Дениса. Проявляла и плакала. От собственной слабости. От неумения расстаться и забыть. От невозможности лишить себя памяти.
Тридцать пять фотографий в чёрно-белом цвете. Наверно, это пошло и банально… но ведь это прошлое.

На этих фотографиях весь он. Такой любимый. Родной.
Вот у глаз мелкие морщинки, почти незаметные. Эти морщинки очень добрые. Они появляются только тогда, когда он улыбается.
Вот его рука. Он странно держит сигарету. Не как все, указательным и средним пальцем. Нет, он нервно сжимает сигарету между большим и средним.
Когда он пишет статью – ничего не замечает. Можно поменять ему пустую чашку кофе на новую, а он даже не увидит. Когда он пишет статью – его можно фотографировать. Он не будет морщиться и строить рожи.
В такие моменты он настоящий. Хотя нет. Он всегда настоящий. Даже тогда, когда клеил всех девушек вокруг и играл в шута горохового, тоже был настоящим. Каким же он ещё может быть?

Тридцать шестая фотография цветная. На ней они вдвоём. Вместе. На мосту, на фоне Кремля. Её волосы раздувает вредный хулиганистый ветер, а Денис заливисто смеётся. Его веселило, что она фотографирует на «мыльницу». Да ещё и саму себя, с вытянутой руки.

Как там делят имущество при разводе? Всё, что нажили вместе, пополам.
Эти тридцать шесть фотографий – всё, что было нажито.
Эту – ей. Эту – ему.
А кому отдать их цветную фотографию? Ей? Чтобы было больно? Ему? Чтобы не смел забывать?
Взять ножницы – пополам. Его – ей. Её – ему.
А одну его чёрно-белую фотографию – Лёхе. Вместе с заявлением об уходе.
«Жень, почему? Воронцов вернулся, а ты…»
«А я бегу, Лёш. Как крыса или как дезертир»
«От него?»
«От себя…»
--

Собрать всю свою волю в кулак. Собрать вещи. Отвезти Маше оставшиеся платья. Объяснить ей всё. Обнять сестру.
Ты прости, Маша. Ей очень плохо, Маша. Маша, твоя сестра уже не знает, что делать. Маша, останови её. Маша, почему ты ничего не сказала?
Не сказала, как Денис обивал порог квартиры, когда Женя лежала в больнице? Тогда, давно, ещё в том страшном 2010 году?
Что же ты, Маша, всё решаешь за сестру? Ты слишком её любишь…


Больше всего боли причиняют те, кто нас любит. Потому что стараются уберечь от большей боли…

--
Решиться попрощаться с Денисом. Войти к нему в кабинет. Положить ему на стол конверт с фотографиями.
Долго молчать. Об одном и том же. О том, как страшно терять. О том, как больно, когда от тебя уходят, не сказав ни слова.
Взять на прощанье за руку. Почувствовать такое родное тепло.
- Уверена?
- Да.
- Не прощаешь?
- Прощаю. Я не права. Это не предательство. Ты это всё ради меня. Я знаю.
- Тогда почему? Жень, я…
- Не надо. Не говори. Иначе я не смогу уйти.
- Зачем?!
- Да я не смогу за тебя вечно бояться! Я же не железная, Денис! Я же дура! – сорваться на крик. Почувствовать, как по щекам текут слёзы. К чёрту. Ты больше не Янеж. Не мужик.
- А так, вдалеке, не будешь бояться?! – больно схватил за плечи и встряхнул. Сморщился от боли в руке. Смешно так. Лёгкая царапина. Осколок ведь так легко задел. Врачи быстро зашили, даже без обезболивающего. Просто выпил полстакана разведённого спирта. И забыл бы. Но эта девочка причиняет боль. Даже физическую. Смертельно больно сжимать её плечи. Даже в глазах темнеет. Но он не отпустит. Потому что если отпустишь, то уже никогда не поймаешь.
- Буду… Может, там это когда-нибудь пройдёт?
- Я не знаю. Тебе виднее.
- Я не хочу, чтобы это проходило…Что у тебя с рукой? – указала на повязку на руке. Он до сих пор ненавидит длинные рукава. Рукав футболки не скрывает повязку чуть ниже плечевого сустава.
Денис досадливо морщится и старается одёрнуть рукав. Потом садится в кресло и отмалчивается.
Женя стоит на пороге и ждёт ответа. Потом подходит к столу и берёт его конверт. Высыпает фотографии на стол, находит ту самую половинку фотографии. Из своей сумки вытаскивает вторую половинку. Совмещает их и кладёт на стол. Если забыть про линию разреза, то можно представить, что они вместе. В цвете. А значит, в настоящем.
Она долго смотрит на Дениса, потом подходит к нему, старается поймать его взгляд. Бесполезно.
Садится на корточки рядом с креслом. Осторожно прижимается лбом к раненой руке.
- Жень?
- Прости меня.
- За что?
- За то, что я дура.
- У тебя самолёт.
- Я помню.
- Останешься?
- У меня самолёт.
- Тогда иди.
- Иду. Только посижу здесь ещё минуту.
Она чувствует, как становится легче дышать.
Он с удивлением замечает, как боль в руке уходит. Это потому, что она дотрагивается до него лбом.
- Иди, Жень.
- Сейчас…


Конец.

Скрытый текст

Очень прошу вас сказать, что вы думаете по поводу всего этого. http://www.aktivnoe.forum24.ru/?1-14-0-00000182-000-0-0-1267301787 жду и надеюсь)

 Отправлено: 05.09.10 00:02. Заголовок: Квинтэссенция (R)

Автор: Chertyatka
Название: Квинтэссенция
Статус: закончен
Размер: миди
Бета, Гамма: Tanik
Пейринг: ЖиВ
Жанр: OOC, AU, UST (частично, но не забываем, что рейтинг всё-таки R), Romance…
Рейтинг: R
Дисклеймер: ой.. мне ничего не надо. Взяла, поиграла, на место вернула)
Вместо саммари: Коммунальная квартира. Женщина принимает душ в ванной, а сосед внимательно наблюдает за ней через окошко из кухни.
Женщина это замечает и кричит:
-- Как не стыдно! Совсем совесть потеряли!
-- Не ори, дура! Я не на тебя смотрю, я слежу, чьим мылом
пользуешься!

Предупреждение: автор немного запылился, так что… бейте и не жалейте)

От автора: ох, давно я не брал в руки шашку…

 Отправлено: 05.09.10 00:03. Заголовок: Эпизод первый. Что т..

Эпизод первый.
Что тебе рассказать? У каждой истории ведь должно быть начало и конец.
Какое было начало у этой истории? Никто не знает. Какой будет конец? Наверно, несчастливый. Или счастливый. Да кому какая разница?

Но если тебе так принципиально, то эта история началась сразу после конца предыдущей.

Женя тогда бежала на свидание к Денису и внезапно остро поняла, что они с ним просто друзья. Пусть и самые лучшие. После их возвращения в Москву в отношениях пропало что-то такое… Волнительное что ли… И стало вдруг пресно, что захотелось срочно что-то испортить, разрушить, насыпать пуд соли.
Собственно, это и был конец той истории. С трогательными прикосновениями, грубыми поцелуями и вечными спорами.

Они дружили. Радовались друг за друга, когда поступили на первый курс. Пили кофе в кафешке рядом с её университетом. Поздравляли друг друга с праздниками и дарили глупые ненужные подарки.
Только вот у Дениса появилась кареглазая девочка-синичка. Смешливая и трогательная. Она никогда не кричала, неплохо готовила и верила всем байкам, которые так любит Воронцов. Женя исправно созванивалась с ней по субботам, болтала о всякой чепухе и целовала Синичку в тёплые щёчки при встрече.

А потом Васнецова перестала сидеть рядом с Денисом. Потому что он перестал быть собой. Он пах духами Синички. И это вдруг оказалось таким предательством, что захотелось намылить верёвку. И себе, и Воронцову. Вероятно, за компанию.

Сюжет этой истории стар, как мир. И от этого кофе не становился менее горьким, а тягость молчания не превращалась в прежнюю лёгкость.

Сколько вот так можно было прожить? Полгода? Год? И наверняка бы разошлись по разные стороны жизни, если бы Денис однажды не нашёл себе милую двухкомнатную квартиру. И если бы Женя не решила, что ей надо срочно съезжать от родителей, ничего бы не было. Но я слишком спешу.

Знаете, так бывает, что наши слова и мимолётные поступки кардинально меняют жизнь. Нашу или чужую – неважно.

Мария Николаевна в тот день решила, что студент Воронцов должен платить за квартиру в полтора раза больше, чем раньше. На самом деле, Денис, может, и должен был платить больше, но не мог. Точнее, мог, но для этого надо было прекратить есть. Совсем. А на такие жертвы его растущий (иногда и вширь) организм никак не мог пойти. К тому же он не Полежайкин, его просто так Васнецовы кормить не будут.

Людмила Сергеевна в тот день решила, что надо больше внимания уделять дочке Жене. Конечно, ведь у её милой спортсменки сейчас такое тяжёлое время. Второй курс, работа… Как она, маленькая, со всем справляется? Всё бы хорошо, но благими намерениями, как известно… Мамы – они такие мамы. Разумеется, Людмила Сергеевна мгновенно перегнула палку, и красная от возмущения Женька вылетела из квартиры. Схватила только рюкзак, где валялся кошелёк, паспорт, мобильный да студенческий.

Встретились они тогда случайно. В том самом кафе, рядом с её университетом. У Женьки – кофе горький, с какими-то приправами. У Дениса – какой-то сок. У обоих есть проблемы. И даже не только в том, что жить негде. Проблема ещё и в том, что они разучились друг другу рассказывать о своих трудностях. Будто что-то сломалось и навеки ушло.
- Как жизнь?
- Более чем…
- Ясно. У меня тоже.
И снова ложечка мешает кофе: сто раз по часовой стрелке, сто раз против часовой стрелки.
- А у меня теперь два выходных.
- Круто. А Дик купил себе новую гитару.
- Это классно.
Сок кислый, и скулы сводит. А ещё трубочка такая странная, без изгиба. Неудобно так.
- А я из дома ушла.
- Меня из квартиры выгоняют.

У них есть один талант на двоих – умение решать задачи.

Не сказать, что Людмила Сергеевна была удивлена, когда домой пришла Женя и сказала, что отныне будет жить с Воронцовым в съёмной квартире. «Удивлена» - это не то слово. Она плакала, билась в истерике, спрашивала, как же так… Но ты же знаешь Женьку. Остановить её – это как встать на пути бронетранспортёра. Бесполезно и больно.
У Жени вещей немного – почти все уместились в небольшую спортивную сумку.
- Мам, ты не плачь. Просто я, видно, разучилась жить в семье. Представь, что я живу в коммуналке. Мам, у тебя щёки солёные. Мам, не надо…

Воронцов гордо согласился на условия хозяйки, обещал заплатить в конце месяца всю сумму. У Дениса есть пара часов, чтобы изобразить порядок в квартире. Конечно, не надо бы было баловать Женьку, пусть привыкает. Но свою ведь голову не пришьёшь…

Сидеть на новой кухне и пить чай из чужой кружки – это странно. Понимать, что всё это чужое – твоё, почти невозможно.
Часы тикают так громко, что можно оглохнуть. Тишина такая, что Женька слышит собственный стук сердца. И ей кажется, что у Воронцова глаза чёрные-чёрные, что больше нигде темноты не может быть. Потому что вся чернота – в его глазах.

ЗАНАВЕС.

Скрытый текст

http://www.aktivnoe.forum24.ru/?1-14-40-00000182-000-120-0-1275504071 буду ждать здесь, если вдруг захочется сказать мне пару слов)

 Отправлено: 05.09.10 13:29. Заголовок: Эпизод 2 Курение –..

Эпизод 2

Курение – мерзкая привычка. Она привязывается не только к самому курящему, но и к окружающим.
Женя уже не может себе представить Дениса не курящим. Хотя сначала шипела, ругалась и всячески возмущалась, когда он только начал. Кажется, это было в зимнюю сессию на втором курсе. Он привычно что-то там завалил, и деканат грозился выгнать ленивого студента взашей.
Выгнать не выгнали, а курить Воронцов начал. Теперь вот все вечера у них так и проходили: с двумя чашками крепкого чая и пепельницей, полной окурков. Ещё неизвестно, кто больше привык к сигаретам – Денис или Женя. Собственно, какая разница?

Если мы уж вспомнили о зиме, то надо рассказать о Новом годе. Ну, как приличные люди встречают очередной год? Шампанское, ёлка, мандарины, оливье, речь президента, семья под боком… Ну, примерно так и должно было быть. Только Денис не успел взять билет в Уфу, а Женька в очередной раз поругалась с мамой. Вот и остались вместе.
«Вместе» - дурацкое слово. Два чужих человека в одной квартире.
Порезали бутерброды, купили пару бутылок пива, накрыли стол на кухне, починили сломанную табуретку… Опоздали даже на речь президента.
Денис пытался произнести пафосный тост, а вместо этого буркнул что-то вроде:
- Ну, пусть у нас всё будет ништяк!
Женьку тост устроил, она согласно кивнула и сделала глоток из бутылки. Пиво она не очень любила. Ей бы сока какого-нибудь, но раз Денис настоял… Правильно, не шампанское же им пить…
А потом была прогулка. Какие-то чужие компании, дурацкие споры… Кстати, о спорах.
- Женьк, спорим, ты не сможешь поцеловать первого попавшегося парня?
У Воронцова в глазах отражаются искорки салюта, и за это Денису можно простить всё что угодно.
- Да легко!
Белой птицей кинулась к какому-то одиноко идущему парню, приподнялась на цыпочки и чмокнула в растерянные губы. Вежливо поздравила с новым годом и умчалась к ошарашенному Воронцову.
Денис был готов прикончить самого себя за такие шутки. Клоун, блин! Под ребрами шевельнулось что-то такое, что не давало дышать. Ревность?
- Доволен?
- Допустим. Теперь твоя очередь загадывать.
- Я подумаю…

Они в учебное время мало встречались. Разве что вечерами. У Женьки – статьи, встречи, интервью, семинары, лекции, тренировки. У Дениса – компании, группа, работа, девушки. Где уж тут появиться свободному времени?
Только вечером.
- Ты ужин приготовила?
- А ты купил что-нибудь к ужину?
- Да.
- Три дня назад хлеб? Ну, осталась горбушка, будешь?
Воронцов чай пьёт чёрный с двумя ложками сахара, а Женя – зелёный пустой.
- Меня Аня бросила.
- Ого, новости. Что так? Не сошлись характерами?
- Не сошлись взглядами на моё проживание. Она видела, что я буду жить с ней. А я видел, что у меня соседка ты.
- Бог ты мой. Денис, я польщена.
- Да при чём ты тут? Просто я слишком молод, чтобы попасть в цепкие женские лапки.
У Васнецовой сердце замирает на секунду, а потом продолжает спокойно биться. Раз, два, три, четыре… Действительно, при чём тут Женя?
- А у тебя что в личной жизни?
- Ты посуду моешь или я?
- Ты. Так что?
- Ну, тогда марш спать, Воронцов. У меня времени нет…
- Если нету жизни личной, значит, хватит быть приличной. Подумай об этом, детка.
Он успевает скрыться за углом до того, как получит мокрым полотенцем по спине.

«Женька, если ты не хочешь голодать, купи чего-нибудь пожрать. Я на мели. Буду поздно»

« Ещё раз заиграешь мой плеер, получишь лопаткой по сопатке»

« На крыше есть я, две бутылки пива и хлеб».

Люк на эту самую крышу они нашли случайно. Наверно, не было больше счастья, чем в мае сидеть на разогретой солнцем крыше и болтать о всякой ерунде.
- А ты когда научился играть на гитаре?
- Лет в одиннадцать. Понтовался перед какой-то девчонкой. Даже не помню, как её звали. А играю до сих пор. Знаешь, о чём это говорит?
- О чём?
- О великой роли женщины в судьбе мужчины.
Они смеются и пьют это дурацкое пиво прямо из горлышка. А ещё кормят хлебом прилетающих голубей. Благо, дом у них пятиэтажный.
У Васнецовой волосы мягкие, красивые, и это вполне нормально, что Денис так любит перебирать их пальцами, когда Женька кладёт голову ему на колени.
Девушка закрывает глаза и смешно морщит носик. И в этом всём есть такое спокойствие, что Денису хочется только одного – вечности.
Ветер смеётся и нежно дотрагивается своими призрачными ладонями до разгоряченных щёк Воронцова.

А на его день рождения Женька испекла вишнёвый пирог. Воронцов откусил кусочек и сразу же сморщился от боли – ему попалась косточка. Потом Васнецова клялась и божилась, что вытащила из всех ягод косточки. Но Денис ей не верил… Потому что не слушал, а загадывал какое-то желание.
В тот вечер к ним пришли его друзья. Что-то пили, кажется, текилу… А потом Женька ощутила, как чьи-то руки расстёгивают на ней рубашку. Прикосновения губ Воронцова пьянили не хуже огненной воды, но каким-то неимоверным усилием воли Васнецова нашла в себе силы дать ему по физиономии и вернуться к гостям.
И снова текила, и снова шум. Только теперь ещё и несколько хмурые взгляды именинника.

ЗАНАВЕС

 Отправлено: 05.09.10 20:52. Заголовок: Эпизод 3 На третьем..

Эпизод 3

На третьем курсе всё стало как-то слишком муторно. Они вообще перестали встречаться. Женька всё чаще ночевала одна. Воронцов мотался по друзьям и многочисленным девушкам.
Девушки… Васнецова бесилась и колко язвила, когда Денис приходил домой под утро, испачканный чьей-то губной помадой. Ей постоянно вспоминался его обидный «эксперимент», когда этот уникум целовался с Веником. Только теперь Воронцов не ставил никаких экспериментов, просто весело проводил время.
Есть ещё один нюанс, о котором Жене не стоит знать.
Денис после того злополучного дня рождения вообще старался не касаться своей очаровательной соседки. Уж больно однозначно реагировало тело. Вот и пришлось увеличивать число девушек, а так же время, проводимое под холодным душем.
К слову сказать, летом он начал подтягиваться… Эта поганка, простите, соседка на второе утро пришла вместе с ним. В шортиках и короткой маечке. Нет, представляете, он тут пришёл от лишней энергии избавляться, а она демонстрирует отлично прокаченный загорелый животик! Никаких нервов не хватит!
Согласитесь, «обстановка накаляется».

Когда болеешь, кисель – это вещь! Тягучей нежной массой обволакивает больное горло, и становится так хорошо и здорово, что снова хочется жить.
У Дениса от киселя губы синие, а улыбка становится какой-то странной. Но Женька улыбается в ответ.
Васнецова – Человек. Третий день возится с так по-дурацки заболевшим Воронцовым. Денису ужасно неловко, но дико приятно. Можно даже покапризничать, как в детстве.
- Я не буду пить эту таблетку. Она горькая.
Женя выравнивает дыхание, считает до десяти, уговаривает себя не бить Воронцова по голове… и тихо, терпеливо отвечает:
- Надо. Денис, это всего лишь таблетка. Да, горькая. Ну и что? Ты мужик или нет?
- Вот всегда так. Что я тебе плохого сделал?
Васнецова заставляет себя сдержаться и не вылить на эту капризулю весь оставшийся кисель.
- Давай ты выпьешь таблетку, а я тебе вечером блинчики сделаю?
- С шоколадом?
- Ты будешь толстый и перестанешь проходить в дверь!
- У тебя нет сердца.
- А ты свинтус…
- Хрю?

- Что тебе подарить на днюху, Васнецова?
- Тишины, Денис. Просто тишины.
У Женьки дел по горло, она крутится, как белка в колесе. А тут Воронцов со своими дурацкими вопросами.
- Я подарю тебе какой-нибудь жуткий сервиз в таком случае.
- А я разобью его о твою деревянную голову, Воронцов. Всё, отстань от меня и моего дня рождения. Не люблю его.
- Почему?
- По кочану.
Денис всё прекрасно понимает и морщится от лёгкой обиды. Противно. Она не любит свой день рождения, потому что когда-то назвала его своим парнем в этот самый день. И это для неё плохо. Дура.
Нет, нельзя оставаться друзьями. Не по-лу-ча-ет-ся.
Женька осознаёт идиотизм ситуации и старается забыть про факт собственного рождения. Не было такого. Она всегда была. Умная и красивая. И уже после расставания с Воронцовым.

- Бабочка!
- Это не бабочка, это белочка.
Голова раскалывается и, кажется, сейчас разлетится на много маленьких кусочков. Ох, пейте, дети, молоко, а не то, что я вчера…
- Бабочка!
- В ноябре?
- Да. Вот смотри.
Денис с трудом открывает глаза и со стоном уползает обратно под одеяло: на руке у довольной Женьки сидит красивейшая бабочка с голубыми крыльями.
- Ты зачем мои вещи трогаешь?
- А?
- Ты коробку, которую я вчера принёс, открывала?
- Случайно уронила. А что?
- Ну, с днём рождения, Васнецова. Это мой подарок тебе. Бабочка. Вылетела.
- Денииис!!!
Сорвала с него одеяло, полезла обниматься. Супер.
- Да, я понял. Я прелесть и чудо. Давай я почищу зубы, приму душ, вылечу голову, а потом можешь обнимать меня хоть до утра.
- Фу, дурак!

У Женьки глаза красные от слёз. Женьке плохо и хочется удавиться. Женька пьёт сладкий чай и жалеет саму себя. Женька…
- Господи, да что случилось? Кто тебя обидел?
- Никто…
А голос дрожит и срывается. Денис чувствует себя бессловесным псом. Совершенно теряется в собственных мыслях, никак не может найти слова утешения.
- Что ж ты плачешь, девочка?
И сам уже готов рыдать вместе с ней. Только намного громче и надрывнее.
- Денис, а я вправду некрасивая?
- Дурочка…
Он победно улыбается. Всё так просто…
- Значит, да?
- Ты самая красивая. Смотри, - он берёт её за руку и ведёт в ванную к зеркалу.
Женя недоверчиво смотрит на своё отражение.
- И?
Он молчит. Просто встаёт позади девушки, кладёт два пальца ей на лоб.
Девушка хихикает, а пальцы скользят вниз: по прямому носику, по припухшим губам, по подбородку, потом по шее, чуть задерживаются на ложбинке между ключицами. Затем – вбок. К правому плечу. Уже по грубой ткани футболки.
- Видишь? Ты самая красивая. Понимаешь?
Женя пристально смотрит в зеркале, где отражаются глупая напуганная девочка и улыбающийся парень. Они такие… странные. Потом парень в отражении целует свою девочку, а Женя ощущает поцелуй на своей щеке.
- Спасибо тебе.
А потом ещё поцелуи. Нежные, скользящие, почти невесомые. Мочка уха, скула, шея, потом снова ухо…
И тело наливается свинцом. Надо бы извернуться и пойти спать. Только вот сил нет. Откуда им взяться? Вот и приходится изображать из себя куклу.
- Извини.
Денис размыкает объятия, и Жене хочется кричать: за что?! Потом секундное замешательство, и в зеркале отражается одна девочка. С пылающими щеками и растерянными глазами. Удивительно красивая девочка.

ЗАНАВЕС.

 Отправлено: 08.09.10 23:47. Заголовок: Эпизод 4 ( он же и ф..

Эпизод 4 ( он же и финальный)

- Жень, не дуйся. Хорошо, я дебил. Довольна?
- Знаешь, мне как-то…
- Васнецова, а знаешь, как целуются эскимосы?
Улыбка хитрющая, но даже разобиженная Женя улыбается.
- Как?
- А вот так.
Он подходит близко-близко, прикасается кончиком носа к её носику.
- А почему так?
У Жени яблочное дыхание, и это так волнует, что Денису становится не по себе.
- Губы на морозе отваливаются навсегда.
Васнецова улыбается ещё шире, кладёт руки ему на плечи и аккуратно проводит носом по его носу.
- Щекотно.
Воронцову внезапно приходит глупая сентиментальная мысль о том, зачем ему дали такой дурацкий «не мужской» рост: чтобы они с Женькой друг другу идеально подходили. Получилось нежное равенство. Никто не смотрит свысока.

- Хватит пить из моей чашки, Женьк!
- Из твоей вкуснее.
Он встаёт, чтобы заварить себе ещё чая. Но Васнецова ловит его за руку.
- Не надо. Я тебе сейчас отдам твою кружку. Просто… правда, из твоей вкуснее.
Женя трогательная в своём жутком сером балахоне, чёрных растянутых джинсах и пушистых жёлтых тапочках.

Пальцы ощущают совершенство бархатной кожи. Если чуть надавить, то можно пересчитать все позвонки. Споткнёшься на последнем шейном позвонке и ослабишь давление.
- Посмотри на меня…
Он резко берёт её за плечи и разворачивает к себе. Женя оборачивается покорной ватной куклой. В глазах замешана нежность и сумасшествие. Потом улыбается и целует. Будто впервые. Ласково до боли. Мелкие трещинки на губах резко начинают ныть. Но он не прекращает поцелуй, только прижимает к себе Женю.
Дурацкий серый балахон, служащий ей кофтой, летит на пол…
Васнецова кажется ему такой хрупкой, что даже боязно до неё дотрагиваться. И преодоление собственного страха – первый подвиг. Второй подвиг – это попытка сохранять хоть какую-то мыслительную деятельность…
- Денииис...
Впервые в жизни его собственное имя звучит так нежно. И впервые оно так ему нравится.

Дурацкий утренний звонок в дверь жестоко вырывает их из цепких лап Морфея. Женя мучительно пытается понять, почему так сладко ноют губы, отчего каждое движение отдаётся лёгкой болью во всём теле… Объятия сонного и сердитого Воронцова кажутся чем-то сказочным и ненормальным. И в то же время: как могло быть иначе?
- Звонят…
- Я заметил. Чёрт, кого там принесло?
- Ты меня спрашиваешь? Я же не умею смотреть сквозь стены…
- Ты куда?
- Открывать.
- А поцеловать?
Прикосновение тёплых губ кажется высшим даром. Подтверждением того, что сны такими реальными не бывают.
- Я всё-таки открою. А то нам сломают звонок…
Денис приподнимается на локте и ловит Женю за руку, не давая уйти. Удивлённый взгляд и лукавая улыбка Васнецовой очень идут. Так же, как и припухшие от поцелуев губы.
- Ты как?
- Лучше всех. Я пойду?
Всего лишь разжал ладонь, а уже кажется, что отпустил навсегда.

- Денис! Это к тебе!
Голос у Жени громкий. С нотками весёлой истерики.
Натянуть джинсы и протопать в холл – дело двадцати секунд. Хотя, наверно, лучше бы не торопился. В дверях стояла его одногруппница. «Приехали». И всё бы хорошо. Только вот у Дениса был лёгкий пересып с этой девицей. Недели две назад. Интересно, какой чёрт принёс её сюда? Именно сегодня…
- Какие люди…
- Здравствуй, Денисочка!
Женя фыркает и уходит на кухню, кинув на Воронцова обиженный взгляд. То есть даже не обиженный. Недоумённый.

- Женечка, а ты нальёшь мне ещё одну чашечку кофейку?
Васнецовой хочется налить ей мышьяка. А ещё Денису. И себе. Чтоб не мучиться.
Ревность – самое дурацкое чувство. Ещё есть лёгкое удивление. Ведь по ним с Воронцовым всё понятно – зачем устраивать такую демонстрацию? Хотя… что конкретно по ним видно? Что они переспали? Ну… вряд ли. Хотя, конечно, оба несколько помятые, но мало ли. А что ещё? Да ничего. Потому что ничего нет. Чувства все остались там, давно. Ещё перед первым курсом.
А что было, кстати, сегодня? Господи, стыдно-то как.
Дура.
Девица тем временем пододвинула свою табуретку почти вплотную к Денису и начала вещать сладким до приторности голосом:
- Денииис, помнишь, как ты рассказывал о теории свободы? У меня даже где-то записано, что чувства мешают свободе. Точнее, исключают её.
- Да? Не помню. Ты зачем зашла-то?
- Ты трубку не берёшь, в универ уже два дня не ходишь. Я волнуюсь. В конце концов, мы не чужие друг другу люди…
Женя шваркает чашку на стол и уходит в комнату – переодеться. Через две минуты тишины снова возвращается, допивает свой чай и сообщает:
- Денис, освободишься – приходи в кафе.
- Женька!
Входная дверь с шумом закрывается. Воронцову вдруг начинает казаться, что закрылась крышка гроба их странных отношений.
- Посмотрела на меня? Жив я и здоров. Уйди, пожалуйста. Ты уже всё испортила. Спасибо.
Девица ставит чашку, улыбается, поднимается со скрипучей табуретки, идёт к двери и, не оборачиваясь, произносит:
- Знаешь, она совсем не умеет варить кофе.
На этот раз дверь закрывается мягко и тихо. Денису хочется подойти и грохнуть этой дверью изо всех сил.
Сил с трудом хватает на то, чтобы по-человечески одеться.



В глаза не смотрит, всё время отводит взгляд. Холодная. Евгения.. Эта девушка ему чужая. Он такую не знает.
- Денис, я поговорить хочу.
- Да я понял уже.
- Нам надо расстаться.
Класс. Приехали, товарищ Воронцов, слезайте. Поезд дальше не идёт.
- Прикольно. А чего это вдруг?
- Я люблю другого человека.
- Знаешь, сегодня мне так не казалось…
Женя покрывается пятнами и делает глоток кофе. Ей искренне хочется, чтобы кофе был отравлен. Только бы не мучиться. Хотя хуже уже, наверно, не будет.
- Когда кажется… Денис, я вообще-то хотела сказать, что завтра заберу вещи и оставлю тебе ключи. Ты меня прости, что так с квартирой получилось. Я свинья.
- Ты дура, Жень. Ладно, как скажешь. Знаешь, мне совершенно не хочется сейчас разбираться в твоём сложном внутреннем мире.
Кинул на стол пару купюр, поцеловал Женю в щёку. И ушёл.
- Навсегда.
И тут Женю накрывает ужасом. Господи, какое слово-то страшное: навсегда. Это же так долго.
- Навсегда…
- Девушка, Вам плохо?
Женя качает головой. «Нет, мне не плохо. Мне… Да меня просто нет»

Он снится в ночь на пятницу. Улыбается и протягивает руку. «Я за тобой, Женька». И весь он такой… воронцовский, что она просыпается в слезах.
Потом долго пьёт кофе на кухне, прислушивается к размеренному дыханию родителей за стенкой.
- Мамочка… что ж это такое…

Она ему чудится в каждой блондинке. Она ему слышится во всех мелодиях. Так сходят с ума? Глупость какая-то. Подумаешь, Васнецова. Да мало ли у него было таких вот звонких? И сколько ещё будет? Да ни одной. Не было и не будет.
Лучшим средством от дурацких мыслей становится учёба. Летнюю сессию четвёртого курса Денис закрывает с двумя четвёрками.

В июне в квартире жарко. Женька ходит в одной тонкой футболке и всё равно умирает от жары. Любое движение подобно подвигу. И дурацкий звонок в дверь кажется жутким садизмом. Приходится влезать в старые домашние шорты и ползти открывать.
- Маш, я же просила…
- Ну, так ты Машу просила. Не меня.
На пороге стоит улыбающийся Воронцов. У него глаза не чёрные – медовые. С искорками безуминки, смеха и надежды.
- Ты? Зачем?
- Я. Жень, возвращайся.

ЗАНАВЕС.

Приходите к нам ещё.
Скрытый текст

http://www.aktivnoe.forum24.ru/?1-14-40-00000182-000-120-0-1275504071 автор будет рад любой критике, тяжёлым предметам и т.д... а ещё с удовольствием нальёт чаю и поговорит за жизнь)))

 Отправлено: 11.09.10 01:01. Заголовок: Из твоей чашки

Автор: Chertyatka
Название: Из твоей чашки
Статус: закончен
Размер: миди – макси ( что-то среднее)
Бета, Гамма: Tanik
Пейринг: ЖиВ
Жанр: OOC, AU, Angst, Romance…
Рейтинг: PG
Дисклеймер: ой.. мне ничего не надо. Взяла, поиграла, на место вернула)
Cаммари: Чай пьют в кафе и на кухне…
Предупреждение: Я старый и циничный. Не ждите от меня любви и ласки.
От автора: «Рогатики, чернопопики… Мне сорок лет, чем я занимаюсь…»(с)

 Отправлено: 11.09.10 01:02. Заголовок: Из твоей чашки пить ..

[right]Из твоей чашки пить чай,
Курить и молчать в окно
[/right]
Кафе

Это кафе много чего помнит.
У этих стен память долгая. Вот за дальним столиком часто собирается компания студентов. Они шумные и смешные. Со своими странными и глупыми проблемами. Они часто берут что-нибудь алкогольное. И курят. В основном кальян. Яблочный. И тогда прозрачный дымок обволакивает всё кафе…
А вот окна любит сидеть пожилая женщина. Она берёт кофе с корицей и читает какие-то сентиментальные романы. На обложках – томные красавицы и роковые красавцы. Дома – больной кот и два письма в год от сына. Иногда в чашку со сладким кофе падают горькие слёзы. В такие минуты она ощущает себя совсем старой. Такой же старой, как и мир.
За колонной есть один столик. Он всегда надеется, что придёт грустная девушка с золотыми волосами. Может быть, к ней даже подсядет кто-нибудь.
Кафе, все столики, фотографии на стенах – все знают, что девушка всегда пьёт только
чай.
Десять лет – это много?

 Отправлено: 11.09.10 01:03. Заголовок: Чай чёрный. Горло н..

Чай чёрный.

Горло немного болит – слишком долгий эфир, два мороженых, слишком шумные перепалки. Именно поэтому совсем не хочется говорить. Просто смотреть бы на Дениса, запоминать бы каждую черту.
Вот сейчас бы набраться смелости, выпалить всю эту страшную правду. Только почему страшную? Ведь не может быть, что бы это всё – безответно. Ведь нельзя так смотреть – прямо в душу. Даже преступно смотреть так без любви, слышишь, Воронцов? Не смей.
- Вы готовы сделать заказ?
- Давай чай?
- Давай.
- Чёрный?
- Всё равно.
- Чёрный чай. И чашки две, девушка.
И ещё немного помолчать. Помолчи, Воронцов. Пожалуйста.
А он говорит. Шутит о том, как не хочется в армию. Представляет, как им будут все командовать. И Сан Саныч покажется самым милым и добрым.
Губы привычно растягиваются в улыбке. Смешно, Денис, смешно…
У чёрного чая вкус обречённости. Как будто завтра не Воронцов в армию уходит, а Женя идёт на плаху.

У черного чая привкус глупости. Он тогда пил чай, когда расписывался на повестке. Ему очень важно сейчас говорить глупости. Если на секунду замолчать, то возникнет та самая страшная тишина.
Теперь самое страшное, что может случиться с ними, это его откровенность. Потому что Женя не поверит. Рассмеётся и, наверняка, даст по морде. Не поймёт. Не так, не поверит. Просто он сам себе не верит.

«Я буду по тебе скучать…» - пишет синяя ручка на салфетке. На надпись падают слёзы. И буквы плывут, как рыбки в голубом озере.
- Дура.
Денис ушёл пять минут назад. Сказал, что ему надо ещё «со всеми своими» попрощаться.
Он ушёл. Точно также уйдёт и завтра.
В чашке – остывший чай. Горький и вяжущий. Как собственная боль и разочарование.
Насыпала две ложки сахара, размешала и выпила. Сморщилась. Чай горький, холодный, вяжущий и приторный. Немножко ещё солёный.
Собственным признанием ничего бы ты, Женя, не изменила бы. Стало бы только хуже. И от этой мысли становится легче. Можно даже улыбнуться и сделать глоток из чашки Дениса.
Вдруг получится узнать, о чём он думает? Чай кажется ещё более горьким. Да что ж у него за мысли такие…
- Женька!
Девушка опрокидывает на себя чашку. Остатки чая заливают белую футболку.
-Ты дебил, Воронцов!
Денис улыбается так, будто ему медаль дали. За спасение утопающих.
- Я сказать хотел, Жень. Я…
Холодная ладонь быстро закрывает ему рот.
- Тихо, Воронцов. Понимаешь, сахар не надо класть! Не люблю горький чай с сахаром.
- Ты больная, да?
- Есть немного.
До отъезда Дениса в Уфу остаётся ровно сутки.
До вылета Жени в Америку остаётся ровно четырнадцать дней. После каждого эфира Женя будет приходить в это кафе. Пить горький чёрный чай.

[right]Чёрный чай — вид чая, подвергающийся полной ферментации (окислению) в течение от двух недель до месяца. [/right]

 Отправлено: 11.09.10 01:03. Заголовок: Чай мятный со льдом...

Чай мятный со льдом.

Опаздывает.
Слово «опаздывать» происходит от глагола «опоздать». «Опоздать» - родственник наречия «поздно».
Всё уже как-то не так. В Нью-Йорке всё было проще. Понятнее. Любишь – люби. Ждёшь – жди. Приедешь – скажи.
В Москве всё не так. Казалось бы, люби, живи. Как все. Вон, как та пара. Только ты не умеешь быть такой. Ласковой. Нежной. Доброй.
Тебе кажется, что вы оба опоздали.

- Женька!
Тепло. У него руки сильные, а объятия уютные. Для Жени предназначенные.
- Денис.
Не говорит – шепчет.
Они садятся по разные стороны столика, но рук не отпускают. По нервам, жилам, венам течёт ток. Напряжение в 220 Вольт.
Мышцы сводит болью. Так странно. Были родными, стали почти чужими. С болезненным ощущением близости. Как будто разделённые сиамские близнецы. По месту разреза – шрам. Он ноет в холодную погоду. Попытка соединиться в единый организм – крепко взяться за руки.
Ощущение холода не покидает.
- Вы готовы сделать заказ?
- Да. Мне холодный мятный чай.
- Не замёрзнешь, Жень?
- Нет.
- А мне тогда тоже.

Способность понимать друг друга без слов просто так не исчезает. Женя взглядом указывает на шрам Воронцова над правой бровью.
- Подрался. Вышли в город, а там местные. Пряжкой попало.
Ей немного жутко. Тот Воронцов, подравшийся со шпаной, чужой. Только он отдал её Денису шрам. Как насмешку: помни всегда, что с вами было в этот год.
Чай – сплошной лёд.

- Какие планы на жизнь?
- Универ, наверно. Если в этот раз поступлю. Если нет, домой поеду. Маму толком два года не видел. Вчера побывал на вашей свадьбе и подумал, что я свин.

Жене больно от осознания, что её нет там, в этом списке планов. У неё чай такой холодный, что пить невозможно. В горле стоит ком: от холода или от боли?

Денис смотрит в стакан и думает, что ненавидит зелёный цвет. Напоминает об армии. Не сказать, что там было невыносимо плохо. Просто за этот год что-то сломалось. Там было проще. Бьют – дерись, командуют – подчиняйся, пишут – отвечай. Всё ясно. А вот как быть, если у девочки твоей глаза, как этот лёд?
Он ведь не знает её. У неё на губах нет ни единой ранки, а раньше она вечно их обкусывала. У Женьки волосы аккуратно заплетены в модную косу, а год назад были собраны в обычный хвост.

- У тебя кольцо новое?
Серебряное тонкое колечко. Будто сплетённое из тысяч невесомых ниточек, украшение обвивает мизинец.
- Да. На память подарили.
И его накрывает. Ему как-то становится всё понятно. И взгляд этот ледяной, и голос тихий, и лёгкая вина в глазах.
- Жень, я пойду, пожалуй. Ты извини. Мне пора.

Она снова остаётся одна. Нельзя быть виноватой без вины. Но так даже лучше, не надо будет ничего ему объяснять. Не надо будет изображать из себя нежную, добрую, ласковую… Можно остаться самой собой.
На мобильный приходит смска: «Жень, завтра в три часа дня будет собрание. Начнём работать?».
«Карьера – дело одиночек. Ты талантливая девочка, Евгения. За это надо платить кусочками своего сердца» - повторял их психолог. И ректор тогда запрещал ей покидать Университет.

Сердце бьётся ровно и спокойно. Очень хочется спать. Всё хорошо, спокойно. И очень холодно.

От холода очень болит шрам над правой бровью.
[right]
Мятный чай стимулирует работу сердечной мышцы…[/right]

 Отправлено: 12.09.10 00:27. Заголовок: Чай белый. Усталост..

Чай белый.

Усталость такая, что выкручивает руки и ноги. Или это просто грипп? Надо бы на минуту остановиться, отдохнуть, подлечить нервы. Хоть на день отключить телефон. Но Женя не имеет права останавливаться. За право быть вот такой, занятой, слишком много заплачено.
Мама звонит каждый день. Спрашивает, когда Женя наконец-то приедет на ужин. И каждый день слышит: «Мамочка, у меня нет времени. Совсем. Мамочка, я так соскучилась…». У мамы в волосах седые пряди. Папа уже почти полностью седой. Племянник Саша уже учится ходить.
Женя пропускает всё это. У неё проекты, статьи, шум газет, черный кофе, интервью… Ещё есть красивый породистый мальчик, которого не надо любить. Он просто есть. Ничего не требует и ничего не обещает.
Это идеальная жизнь.

- Вы выбрали что-нибудь?
- Да. Вот этот белый чай.
- Молочный?
- Да.
- Спасибо за заказ.

У неё в сумке – маленький чёрный нетбук. Там хранятся все статьи, тысячи фотографий. И маленькая папка под названием «Мы». Рука не отправить папку в корзину. Женя ещё в Америке собрала подборку их фотографий (нашла на сайте), туда складывала все снимки, сделанные через Скайп… Это последний островок сентиментальности. Женя иногда делает вид, что ничего не помнит, и искренне удивляется, когда видит эти снимки. Кто это?

Чай невкусный. У него нет вкуса. Ни запаха, ни вкуса, ничего.

Каждый день в этой новой жизни похож на предыдущий. Правильный, красивый и очень продуктивный день. Ей звонят и никак не могут без неё. Ощущение жизни не покидает её ни на минуту.

Вкус у чая начинает ей чудиться.

Иногда просыпается жалость к себе. Ей начинает казаться, что она ошиблась. Ввязалась в эту работу, продалась за призрачную надежду быть нужной. А незаменимых у них нет, как известно.

Начальник информационной поддержки – мерзкий мужик лет сорока. Ему явно нравится симпатичная девушка из третьего отдела. Женя каждую встречу с этим боровом воспринимает, как последний рабочий день. Она позволяет себе быть резкой и грубой. Иначе с ума сойдёшь. Её пока терпят. Может, записали в сложные случаи. И теперь будут усиленно травить, как зверя.

После таких приступов жалости и отвращения приходит приступ любви к своей жизни. Нельзя не любить её. В конце концов, её даже в спорте так не ценили. И теперь всё равно ничего не изменить. Такую жизнь начинаешь любить. Куда денешься?

Интересно, а зачем она заказала этот чай? Кажется, вчера статью читала о его пользе. Вот она – сила СМИ.
Хорошо, хоть какую-нибудь касторку не заказала.

В кафе уютно ворчит радио. Что-то о премьерах, о концертах, днях рождения.

Он родился 24 года назад. А пять лет назад она пекла ему торт. Четыре года назад она сидела в Америке и кричала ему в трубку, что обязательно поздравит его «не так дебильно» при встрече. Три года назад его день рождения её уже не касался. Зато у неё была награда «Лучший молодой политтехнолог года».

Женя почти не вздрагивает, когда на её плечи опускаются две ладони. По телу пробегают знакомые мурашки.
- Здравствуй.
- С днём рождения.

Она не поворачивается, он не спешит сесть за столик. Смотрят в одну и ту же точку на стене. А её плечи он так и не отпускает. Из принципа. А ещё из жалости к себе.

- Спасибо. Что напомнила.

Он не празднует свои дни рождения. Тот был исключением, ради которого и писалось правило. Он празднует достижения. Факт рождения не слишком похож на его личное достижение.

- Какими судьбами?
- Просто зашёл кофе попить. А вообще я к Сан Санычу зашёл. Радио растёт и развивается. Мы с тобой уже история.

Ей вдруг становится так дурно, что сложно объяснить словами. Папка «Мы» и вот эта фраза «мы с тобой» заканчивают безрадостную картину. Женя своенравно скидывает со своих плеч его ладони. Кладёт на столик пару купюр. Поднимается, оборачивается к не по-воронцовски серьёзному Денису.
- Ещё раз с днём рождения.
Протягивает узкую ладонь, он усмехается, но пожимает.
- Спасибо ещё раз, мадемуазель Васнецова. Или уже мадам? И не Васнецова?
- Мадемуазель. Ты-то ещё не чей-нибудь строгий папа?
- Ну… кто знает… В принципе, официально нет. Но ты же понимаешь…
Улыбка из тех времён. Насмешливая и… несколько противная.
- Понимаю. Ладно. Пока.
- Пока.

Сколько вся эта встреча? Сотни тысяч нервных клеток, половина сердца. Меньше минуты. Ещё на четыре года хватит с тебя, Жень. Завтра же удали папку «Мы».
Завтра.
Ты не вправе требовать от себя невозможного. А пока Солнце греет твои плечи, которым так холодно без его ладоней.

Чтобы остановить процесс ферментации, листья подвергают в течение одной минуты обработке паром, а затем подсушивают, иногда просто на солнце.

 Отправлено: 12.09.10 19:41. Заголовок: ООС дикий. предупреж..

Скрытый текст

ООС дикий. предупреждаю.

Чай каркаде.

У порядочной девушки в таком возрасте уже должен быть муж. Кому он должен? И кто так решил?
Только вот начальство сказало – надо. Вы продвигаете семейные ценности, а сами не замужем, Евгения. Это может показаться странным.
У Жени сводит скулы от всего этого официоза, но приходится соглашаться. Она вообще становится с каждым днём всё спокойнее и покладистее. Надо – значит, надо.
Можно подумать, это не её жизнь, а чья-то чужая.

На роль супруга подходит только один человек. Дима. Лучший друг. Практически брат. Он тоже крутится в околополитических кругах, он должен понять. В конце концов, это не навсегда.
Дима улыбается так, что в сердце тают старые льдинки. Это вселяет слабую надежду на то, что можно будет хотя бы изобразить любовь. О которой сама Женя понятия не имеет. По крайней мере, она так говорит родителям, начальству, Диме и всему миру в своих редких интервью.

Дима помогает ей снять лёгкое полупальто, отодвигает для неё стул и делает заказ.
- Нам чай каркаде. Да, Жень?
- Да.
Он берёт её за руку, проводит большим пальцем по тонкой коже запястья. Там, где на синих реках вен пристроилась маленькая чёрная птица. Глупость. Так ещё и очень опасная. Но Жене тогда было, чем опаснее, тем лучше. Васнецова пыталась разнообразить свою идеальную жизнь. В итоге сломала кому-то нос, прыгнула три раза с парашютом, сделала эту татуировку, сменила трёх партнёров за полгода… И вот теперь впала в лёгкий транс. Автомат по выполнению работы.
И он этот автомат любит.

- Что случилось, Жень?
Она пьёт красный чай и морщится: кисло. Долго катает на языке готовые сорваться слова. Медленно выговаривает свою сложную просьбу:
- Ничего не случилось. Дим, можешь на мне жениться?
Он отпускает её запястье, делает глоток чая. Думает о том, какая у Жени в глазах обречённость.
Чай в чашке похож на алые закаты, которые он видел в далёком детстве.
- Прижали по работе?
- Да.
Женя жестокая. Она не видит очевидного и смотрит, не отводя взгляд. У Димы внутри всё завязывается в тугой морской узел.
- Ну, давай попробуем.
- Спасибо.

У неё губы тёплые и мягкие. Она целует и плачет. У него нервы натянуты до предела – сейчас порвутся.
Официант убирает полную окурков пепельницу и усмехается: очередная влюблённая парочка.
Женя думает о том, что не помнит, как целуются по любви. Дима рисует на салфетке два обручальных кольца и сжигает рисунок в пепельнице.

- Ну что, невеста, не хандри. Мы будем с тобой шикарной парой.
- О, в этом я не сомневаюсь! Дим, а хочешь, я куплю себе белое пушистое платье?
- Ой, не надо!
И они смеются. А потом целуются – репетируют.

- Дим, а Дим!
- Что?
- А ты наденешь чёрный фрак?
- Только в том случае, если ты наденешь чулки с розочками.
- Договорились. Без фрака – так без фрака.

Женя уже три года испытывает такую жажду, что сложно передать словами. Ей хочется чего-то такого, что было бы хоть немного похоже на Жизнь. Именно поэтому у неё на запястье живёт птица.
Ворон.
Маша когда увидела, скривила губки в усмешке. Сказала, что это похоже на клеймо или уродливую родинку.
Сестра не знала, что это и есть клеймо. Такое вот ритуальное приношение себя в жертву. Памяти.
Ворон. Цов. Птица её личной глупости. И гордости.
Зачем она тогда послушала психолога? Выкинула его жизни? Сейчас вот оказалось, что её одиночество почти грех смертный.
Жажда мучает каждый день. В пробках, на совещаниях, на интервью, в кафе. Ей ужасно хочется набрать знакомый номер и услышать голос. А вместо этого она делает музыку погромче и надевает блузки с длинными рукавами. Чтобы скрыть птицу от посторонних глаз.

Дима заставляет эту жажду отступить. Женя понимает, что потерять теперь и его не может.

- Жень, что родителям скажешь?
- А?
- Маме как расскажешь, что замуж выходишь?
- Ну, так и скажу. Я могу тебе одно точно сказать: ничего приличнее, чем ты, я не могла бы найти. Так что мама обрадуется.
- А любимее?
Женя давится чаем и покрывается пятнами. Почти такими же алыми, как и каркаде.
- Дим, давай не будем.
- Понятно.

Птица на запястье смотрит насмешливо и понимающе.
Диме хочется уйти и никогда не возвращаться в это кафе. Вместо этого он встаёт, садится рядом с девушкой и обнимает её за плечи.
- Невестушка, если ты будешь такая хмурая, жених сбежит.
Женя улыбается и решает завтра же разузнать, как сводят татуировки.

Каркаде, благодаря содержанию лимонной кислоты, наряду со всеми полезными свойствами, является еще и отличным утолителем жажды.

 Отправлено: 16.09.10 15:56. Заголовок: Чай с чабрецом. Обр..

Чай с чабрецом.

Обручальное кольцо на изящном Женином пальчике смотрится до сих пор непривычно. Она крутит его, когда нервничает. На переговорах, встречах и вот таких, серьёзных разговорах.
По крайней мере, Диме кажется, что будет именно такой разговор. Она долго выбирает чай, а потом, не глядя, тыкает в меню
- Вот этот чай.
- С чабрецом?
- Да.
- Тогда мне тоже. Две чашки.
- Спасибо за заказ.
Женя смотрит на мужа из-под опущенных ресниц и думает о том, что она уже год живёт так спокойно, что давно забыла, как начинался этот брак. Со слёз, долгих разговоров и трёх разрывов. Смешно.
Ворон на запястье до сих пор живёт на нежной коже. Она тогда так и не свела, её долго отговаривали. В том числе и Дима. Ему казалось, что это опасно. Волновался. Он вообще очень заботливый… Потому что лю-бит. Но Женя старается об этом не думать.
Но решающей причиной того, что ворон до сих пор красуется на запястье, стал сон.
Ей приснился Денис. Он смеялся и говорил, что не знает такой девушки. Его Васнецова никогда бы не стала исправлять прошлое.
- Когда ты так молчишь, я начинаю нервничать.
Дима смеётся и наливает им обоим чай. У него руки тоже красивые. Тоже? Ну да, у Воронцова руки красивые. Сильные, музыкальные… Да что же это с ней такое? Год ни разу не вспомнила, а тут вдруг.
- Дим, а хочешь, я тебе ребёнка рожу?
Он чувствует, как изменяется в лице. Сердце старается остановиться, но вместо этого почему-то только ускоряется.
- Ты…
- Нет, я не беременна.
Она улыбается и отмахивается от мужа, как от назойливой мухи. Дима смотрит на неё непонимающе, но почти с радостью.
- Тогда я не понимаю совсем ничего.
- Ну, я так… с перспективой на будущее.
Чай пахнет каким-то лекарством от кашля, которое в детстве давала мама.
Мама звонила вчера. Просила заехать. Им с папой грустно без нас. Мы теперь все взрослые. Мама седая, у неё у глаз морщинки. Она сказки рассказывает Сашке, а ему уже не интересны эти сказки. И он просит рассказать что-то другое. Современное. Мама теряется. Она никогда не была «несовременной». Ей нет ещё и пятидесяти.
- Жень. Давай разведёмся?
У неё усмешка такая, что можно пойти и удавиться. Женя делает вид, что всё под контролем. Хотя ей хочется разбить что-нибудь.
- Надоела уже? Влюбился в кого-нибудь?
- Знаешь… Я не понимаю тебя. Зачем тебе всё это сейчас? Нелюбимый муж, ребёнок от него. Ты мазохистка, Жень?
Дима бьёт словами и себя, и её. Её, наверно, сильнее. Ему-то что? Он это давно знает.
- Дело не в этом…
- Ты придумала себе какую-то глупость. И вместо того, чтобы срочно исправить последствия этой своей придумки, ты ещё сильнее запуталась.
- Я всё сделала правильно.
Она уверена. У Жени было столько времени, чтобы убедить окружающих в своей правоте, что теперь она сама в неё верит. Дима усмехается и делает глоток чая.
- О, разумеется, как я мог забыть. Напомнить тебе, что такое рынок труда?
- У меня красный диплом. Я помню.
- Так вот. Особенность этого рынка является сам товар. Покупают опыт, способности, навыки, а не человека. А ты решила, что тебя купили с потрохами.
- Зачем ты мне это говоришь?
- Не надоело тебе вечно устраивать себе проблемы? Жень, это ведь просто: быть счастливой.
- Я счастлива. С тобой. Давай не будем больше…
Она чувствует себя отвратительно, будто ей вскрыли разом все раны.
Белая чашка, золотистый чай, а в нём отражается весь мир. По крайней мере, Женя так заглядывает в чашку, будто там живут все тайны бытия.
- Давай договоримся…
- Я помню, свобода не отбирается и на секунду. Развод мы даём друг другу сразу же.
Она крутит кольцо, а потом закрывает лицо руками. Прямо перед глазами оказывается чёрный ворон.
И тут Женя понимает: ей не больно. Ворон перестал делать ей больно. Память больше не жжёт. И осталась только нежность, тепло и благодарность. Становится так легко и радостно, что хочется срочно станцевать что-нибудь этакое.
Вместо этого она берёт мужа за руку и говорит:
- Дим, давай с сегодняшнего дня жить так, как будто не было ничего плохого.
- Ммм… развод?
- Если хочешь, я не хочу.
- Девочка моя.
Он целует её в нос, потом в щёки, а потом и в смеющиеся губы.
Женя отвечает на поцелуй, а потом думает о том, что лучше бы она испытывала боль. Потому что в каждом прикосновении ей чувствуется прикосновения Дениса. До сих пор такие любимые.
И теперь от этого совсем не больно.

Чабрец - великолепное бактерицидное средство, кроме этого, он обладает еще и противосудорожным, успокоительным, болеутоляющим, ранозаживляющим и антигельминтным действием.